2 Лютовея 211-ого года

Вечером вернулся Джинки. на всякий случай со стороны, противоположной качающемуся с забору с шумной дамой. Принёс еду и новости.
Едой оказались вкусные, горячие ещё, шматочки -- "пирожжки" -- и неполная кружка с густым питьём, как высянилось, веселящим. Откуда Джинки этим разжился, само собой, не спрашивали -- у троллей вопросы подобного рода считаются неучтивыми, да и, по сути, не несущими особого смысла. Но еда понравилась всем, даже зверю.
Новости были хуже.
Оказалось, что четверых троллей для выполнения воли Старших -- вливание и слияние -- недостаточно. Нужен пятый.
Все посмотрели на Зверя. Тот не отреагировал, продолжая жевать и лукаво разглядывать орущую бабу на заборе.
Попытались уговорить Джамки выйти за связь за уточнениями, но тот наотрез отказался, призывая не суетиться по пустякам и доверять высшей мудрости Старших. Струсил, короче. Но ему это не сказали -- сытые были, и потому добрые.

Утром 3 Лютовея 211-ого года пробегающие по улице рассовые отцепили бабу от забора. Стало тихо, и на время в мире воцарилась гармония.
Однако некоторое время спустя беспокойно завозился зверь. Это очень мешало троллям дремать, демонстрируя доверие высшей мудрости. Зверя решено было спустить с крыши -- пусть попасётся на воле.

6 Лютовея 211-ого года
...выдалась шумная ночь. Рассовые опять бегали с криками и воплями. Кричали что-то про склад, камни и вторжение. Тролли всполошились, но шум и беготня сперва сместились на самый дальний край города, а затем и вовсе стихли. Разморённые многодневным доверием тролли снова уснули.

А утром, на козырьке крыльца обнаружили болотного тролля. Он похрапывал, крепко прижимая к груди левой лапой Зверя, а правой -- весьма объёмный мешок.

6 Лютовея 211-ого года

В трактир «У Любавы» вошел, отряхивая с обуви снег, невысокий чёрнобородый мужичок с рулоном бумаги подмышкой.
– Что там, приняли нашу заявку? – спросил Хакун (высокий и широкоплечий орк) у подошедшего к столику человека.
– Рассматривают, но говорят, раз сразу не отказали, значит, примут.
– Ищщо бы не приняли, мы ж на ету ап-пун-тицию все деньги спустили, – довольно кивнул головой другой орк, пониже первого и с широкой опухшей мордой. – Так что, Девясил, не пошлют в Коркатталь за ищщо какой бумажкой?
– Не пошлют, Илгыз, и к росписи нашей геройки придираться не стали!
Девясил присоединился к компании за столиком, разложил перед собой бумагу, обмакнул перо в чернильницу.
– Раз я у нас самый умный, то мне капитаном, главным значит, быть. Вот я здесь буду, а вы – Хакун, Илгыз и Гро-Мула, передо мной значит, а то камнебол игра такая, мозгами жертвовать никак нельзя, в нём соображать надо!
– Ну-ну, пока ты соображаешь, мы в чистую продуем. Кто за лункой-то следить будет? – проворчал Мула (этому орку досталось лучшее снаряжение, потому так вся поездка компании в Беловодье с последующей камнебольной авантюрой была затеяна только для того, что бы подбодрить его после пожара, дотла спалившего ранчо Мулы).
– Калина будет. Слышь, олух, вот здеся лунка будет, дырка такая во льду, так ты смотри, что б в неё камни не кидали, дубиной отбивать их будешь… камни, не игроков! Понял? – Калина приходился старшим сыном Девясила – детина на две головы выше отца и вдвое глупее любого из орков. Так же Калина никогда ранее не видел камнебола и сейчас бессмысленно кивал головой, гадая, откуда на столе возьмётся лёд, да ещё и с дыркой.
– Слышь, Девясил, а геройка, Кайрин-то, куда ушла? – спросил Хакун.
– Да не знаю, что-то кто-то про троллей кричал, да мне-то что? Я ж не герой. Ты Хакун лучше думай, как забивать будешь, на тебя у нас половина надежды!

     6го Лютовея (оно же 6го дня Взрослого квинта Холодного месяца) 211 года.

     Уэйнки сидел в помещении Федерации Камнебола в отличном настроении. Уже несколько дней его не отпускало чувство, что он прикоснулся к чему-то новому и прекрасному. Конечно, к новым прикосновениям, несомненно, можно было отнести его недавние объятия с лесным троллем по имени Джинки. Приятного в них самих было мало, хотя по поведению тролля казалось, что он с ним знаком, чего сам Грец припомнить не мог. Прекрасное во встрече с троллем тоже было — он оказался членом сборной по камнеболу, тролльей сборной, что само по себе как факт вызывало радость у него, как поклонника этого вида спорта. Буквально перед самой встречей с тем троллем он жаловался Кнуду, главе Федерации, на полнейший бардак и разруху в камнеболе, как виде спорта в масштабах Пандоры.
— Я Вам точно могу сказать, что хороших арен в Пандоре можно пересчитать по пальцам лесного пятнадцатипала!
— Это проблемы городов Пандоры, — отвечал дварф.
— Нетушки! Это проблема Северо-Западной Федерации, как, можно сказать, родоначальников камнебола. Вы должны были взять шефство над остальными организациями, чтобы привести все в порядок. А вместо этого вы пустили все на самотек.
— Да вот же, господин Уэйнки, смотрите заявок сколько, — Кнуд полтолкнул к комментатору две свежих заявки на турнир, — Пандора играет в камнебол, чего еще нужно?
— Да как играет-то? Вот на последнем Юношеском Чемпионате по камнеболу среди южных городов сборная эльфийских учеников магов откровенно жульничала. Они для дубинок использовали свежеспиленые черенки, в которых еще оставалась природная сила, и они этим пользовались. Незаметно для противника они, при помощи природной магии, удлинняли свои дубинки, а порой и сучки отращивали, чтобы камень цеплять лучше!
— Вопиющая дерзость! — стукнул кулаком по столу глава Федерации, да так что подпрыгнул его тяжеленный базальтовый кубок "Лучшему игроку Чемпионата Пандоры 171 года."
— Согласен абсолютно! Есть и поменьше нарушения: камни не того веса, проруби не той ширины и прочее. К судьям есть отдельный вопрос.
— А судьи-то что?
— Да на какой, простите, хрен нужны эти судьи при новых правилах? Сейчас соперника проще не трогать, потому что куда ни плюнь — нарушение. А с вбрасыванием камня в поле и моя соседка, баба Глаша, справится.
— Вот тут мне, уважаемый Грец, есть чего ответить, — Кнуд, наконец-то нашел способ прервать гневную тираду, — Правила менялись не по нашей доброй воле. На нас надавила Федерация Здравьяхранения Пандоры, угрожая полным запретом любого рода соревнований, по причине крайнего травматизма. Мы не могли не уступить.
    Разговор тот продолжался еще какое-то время, но закончился в более положительном ключе.
— У меня к Вам будет еще просьба одна, — сказал успокоившийся комментатор.
— Какого рода?
— Я наткнулся на одну заявочку среди отклоненных, — он протянул дварфу листок.
— Все правильно. Отклонено. У "Дубиноломов" нет спонсорской гильдии, что является причиной для отказа.
— Дорогой, Кнуд. Вы поймите, это же ветераны, пенсионеры. Да откуда у них поддержка гильдии, у стариков-то? Уж поспособствуйте как-нибудь.
— Я и сам знаю кто они такие. Даже играл против них, а ведь они и тогда уже были не подростки далеко. Рассмотрим. Ничего не обещаю, но рассмотрим.
    После всего этого разговора для Греца, как бальзамом на душу, была заявка троллей. Ведь это же был показатель популяризации камнебола. Даже такая отсталая от прогрессивного общества раса играет в камнебол. Уэйнки в голову, вдруг, пришла мысль устроить товарищеский матч между троллями и "Рыбарем", и с этой мыслью он побежал, как мог конечно, к главе Федерации.

Яшка и его компания считали своим святым патриотическим долгом всячески портить жизнь иногородним командам и болельщикам. Из-за этого беловодское ополчение не подпускало их к Заезжему двору, и им приходилось искать себе цели на других улочках. Сегодня им повезло, и они нашли троих камнеболистов из команды "Чёрные шаровары".
— Ты глянь кто к нам заявился! Ребята, товься! — сказал Яшка и скатал снежок.
— Яш, может подождём пока Дубыня с Миколой подойдут — шёпотом спросил один из хулиганов.
— Не боись, это ж Чёрные шаровары. Они того, поссыфисты. Не дерутся. Хэй , зелёные морды! Чо забыли здесь?! — крикнул глава и бросил снежок.
Орк скривился.
— Виды смотрим.
— Неча тут смотреть! — крикнул Яшка и кинул второй снежок.
— Мил человек, отстань, а?
— Или чо?! — Третий снежок полетел в орков...
...
...
Добрые полчаса камнеболисты ходили вслед за Яшкой и практиковались в горловом пении, пока хулиганы не взмолились о пощаде...

7 Лютовея 211-ого года

Болотный тролль спал до заката.
Несколько спасательных операций по вызволению Зверя из мощного объятия оказалась безуспешной, и больше ничего не оставалось, как только наблюдать за за дальнейшей его судьбой. Сам Зверь, однако, попыток освободиться не предпринимал, с философским спокойствием возлежал на груди тролля и лишь лукаво косил узкими глазками, наблюдая за суетой вокруг своей персоны, а потом и вовсе заснул, поджав лапы.

Припёртый обстоятельствами Джамки Третий Глаз вышел таки в эфир, после чего изложил новую вводную:

1.Фактором внезапности Джака отныне признаётся болотный тролль.
2. Болотный тролль, условно Джака, является стихийным диверсантом, который совершил в одиночку налёт на склад Беловодского отделения камнебольной федерации для освобождения находящихся там камней будущего Чемпионата. Спасти все не удалось, ввиду слишком большого их количества и очень коротким перерывом на обед охраны. За проявленную инициативу и целеустремлённость решено было направить Джаку на подкрепление в основную группу.
3. То есть теперь он и есть тот самый пятый!
4.За самодеятельность, рассогласованность действий и игнорирование Старших, Джаке, в качестве наказания, вменялось в обязанность обеспечение основной группы провизией, инвентарём и иными расходниками во время проведения операции.
5. Группа -- теперь уже в общем количестве пяти троллей -- должна была продолжить дело спасения камней от нецелевого и дилетанского использования, путём участия в так называемых камнебольных игрищах. А также вести учёт задействованных и освобождённый камней с обязательным ежедневным докладом о результатах.
6. Ввиду специфики мероприятия и для избежания провала группе разрешено на время Чемпионата бегать за камнями с дубинками, и даже инсценировать удары. Каждый случай прямого контакта будет рассмотрен на предмет скрытой агрессии и непочтительного отношения.

    13 Лютовея 211-ого года

    На базу беловодской сборной кто-то из игроков принес настольный камнебол. Сама игра была незамысловатая и на настоящий камнебол ни разу не похожая — вся суть этой забавы заключалась в том, чтобы, управляя расположенными на штырях фигурками камнеболистов, забить камень в чужую прорубь. Но игрокам ''Рыбаря'' зашло, и они даже провели между собой импровизированный чемпионат с наградой победителю в виде бутылки купленного в тот же день пива.
    Развлекались камнеболисты целый день, в ходе бурной игры отломали с одного штыря рукоятку и даже чуть не потеряли сделанный почему-то из пробки ''камень''. А победил в итоге дварф из защиты Норстейн, который своим призом распорядился самым ожидаемым образом (т.е. его выпил) в тот же час, что его и получил.
— Эх, а я бы в настольный камнебол ушел, — мечтательно произнес Лейф Салага, очарованный игрой, — Жаль, сборной Бела по этой игре нет и на казенном жаловании не держат... а то же мечта одна: ни тебе зуб не выбьют, ни ногу не сломают, ни нос не расквасят!

Вечером пришел изрядно уставший и злой Добромир, своего зверя, видимо, не поймавший:
— Что делаете, раздолбаи? Бездельничаем?
— В настольный камнебол играем! — отчеканил Воян, — Точнее, на примере настольной игры изучаем наступательные тактики камнебола в преддверии Чемпионата!
— То-то же...

13 Лютовея 211-ого года

Как ни странно, но с приходом Джаки жизнь троллей стала заметно содержательнее.

Во-первых, в его мешке оказался обед стражников склада Беловодского отделения камнебольной федерации -- поделив его по-братски Джака доказал умение работать в команде.
Во-вторых, в мешке также оказались новенькие камнебольные дубинки (прихваченные на складе федерации). Досталось по две каждому, остальные Джака продал в ближнем переулке, выручив увесистую кучку обменных кругляшей -- денег по местному. То, что Джаки болотный тролль, что он не знает ни общепандорского, ни рассовых языков, и даже то, что он вообще разговаривать не умеет, помехой в коммерции абсолютно не стало.
В-третьих, Джака подарил каждому по носку, чем окончательно расположил к себе.

Но то, что оказалось в-четвёртых лесные и представить не могли: Джака, как истиный фактор внезапности, повёл их в музей.

    13 Лютовея 211-ого года

    Глава Северо-Западной Камнебольной Федерации, Кнуд Чугунная Дубинка, в сопровождении одного из писарей (конечно же, Олафа), посетил разграбленный склад. И Кнуд был очень, очень сильно недоволен.
— Мало того, что вы профукали половину доверенных вам камней, — ворчал он на охранников, которые стыдливо стояли у стены и чесали затылки, — так вы еще умудрились после этого, несмотря на все меры осторожности, допустить кражу всех наших дубинок и... и своих обедов!
    Ответа не было. Охранники молчали.
— Вы хоть понимаете, какие это убытки для Федерации? И материальные, и, что самое главное, это удар по престижу! Так, балбесы, если произойдет еще хоть один подобный инцидент, то я уволю вас всех к демонам в Имо! Олаф?
— Да?
— У нас в Йоле еще остались запасы камней и дубинок. Напиши туда письмо, попроси, чтобы привезли все, что есть, хорошо?
Что же до охраны, то ее удвоить. Сделать две смены — дневную и ночную. Чтобы у входа и в самом складе ни на минуту не прекращали дежурить. На обед и в уборную ходить по одиночке. Устроили Чемпионат на фронтире в вольнице, со склада все за пару недель растащили...
— Заявление страже пишем?
— Пиши, Олаф, пиши. На этот раз мы спуску ворам не дадим.

    14 Лютовея 211-ого года

    Спуску все-таки дали. Беловодская стража отложила дело на дальнюю полку, потому что и без кражи пары десятков дубинок дел было невпроворот. Да вспомнить хотя бы те так и не закончившиеся поиски несчастной капибары Людмилы, которая, наверное, уже давно замерзла где-то в огородах или подворотнях.

    Глава Северо-Западной Камнебольной Федерации, Кнуд Чугунная Дубинка, поругался некоторое время на присущее с давних пор Белу головотяпство и решил подойти к проблеме с другой стороны. Раз найти воришек не удалось, то можно предотвратить возможные посягновения на камнебольную собственность. А поскольку в Пандоре систем слежения пока что, увы не существует, то обратился за помощью к... главе всех беловодских старушек Агафье.
    Неизвестно, о чем была беседа почтенного дварфа с не менее уважаемой дамой, но уже на следующий день вокруг склада была оборудована сеть дозорных постов — скамеечек, а на них несли свою непрерывную вахту дальнозоркие бабки.

14 Лютовея 211-ого года

Музей троллям понравился. Богатое место!
Но это потом.

Сначала же долго шли занесёнными снегом огородами, потом, когда уже проникли внутрь, долго отогревали озябшие лапы. Благо человеческая женщина мудрых лет, то ли от доброты душевной. то ли оттого, что Джака отсыпал ей денежных кругляшков, их не торопила. Видя же, что тролли явно не понимают, зачем оказались в этом месте (ни еды, ни питья здесь не было), стала объяснять им, что в этой избе находится и зачем было сюда принесено.

Постепенно тролли поняли, что это схрон такой, и не хозяйка она всему этому, а охранница. Видно давно она здесь одна сидела, может даже с молодости, раз заскучала так, что с троллями разговаривала без умолку. Всё это их тронула: они культурно слушали старицу, не перебивали, и, послушно переходя за рассказчицей из угол в угол старались не сильно пачкать пол мокрыми лапами, ставя их по-звериному, след в след.

И дождались! Заведя их в малую каморку старица показала им настоящее богатство: носковую коллекцию легендарного Уртхырая.
От восхищения тролли пораскрывали рты, при виде чего в глазах несчастной охранницы блеснуло на миг торжество..

Носки висели на натянутых под потолком веревочках -- яркие и тёмные, одноцветные и полосатые, большие и малые, длинные, как рыбина, и коротенькие. с воробья. Тролли разбрелись, рассматривая каждый, цокали от удивления, показывали друг другу, охали, стонали и повизгивали
Нет, конечно они не смели и просить потрогать из лапой -- только кружили, дивясь, от одного к другому.
Охранница, глядя на то утирала слезу, а потом и вовсе, припав к мощной груди Джака, неприкрыто расплакалась, бормоча жалобно -- про воду, рыб-сомов, про то, что признала сиротку и что кто-то на кого-то как две капли воды.

Ушли только у вечеру, когда почти стемнело, а измождённая переживаниями старица уснула на сундуке. Обратно шли молча, смакуя воспоминания. У забора избы с их крышей увидели бабу, что недавно кричала на заборе, и ещё несколько с разных сторон. Замёрзшие, сидели они вокруг забора, и не то зубами стучали, не то грызли что-то, временами сплёвывая.
Спящий на крыше Зверь, почуяв приближение троллей, сполз на пузике с крыши и радостно бросился навстречу, с разгона ввинчиваясь в дыру под забором. Однако, едва вынырнув, столкнулся с надзаборной бабой.
-- Люд-миииила! -- радостно взвизгнула та и бросилась на Зверя.
Другие женщины, словно только того и ждали, тоже встрепенулись, и, как по команде раскинув руки, резво посеменили на крик. Испуганный Зверь забыл от неожиданности о троллях и, часто-часто засеменя лапками, бросился наутёк , лавируя между юбок противника, и уводя за собой погоню.

Глядя на это утомлённые впечатлениями тролли лишь головами покачали, и полезли на крышу.

14 Лютовея 211-ого года, вечер

    Над пустырём, любезно выделенном организаторами Турнира для тренировок команд гильдии магомехаников, висела некая... призрачная конструкция. Она переливалась всеми цветами радуги, рассеивая падающие солнечные лучи. Само солнце явно склонялось к закату — ранняя ночь для холодного месяца в обыкновении. Как бы он не назывался.

— И что? — не выдержал один из гоблинов. Остальные «Юные и Жуткие», похоже, были крайне недовольны тем, что в этот прекрасный вечер их отвлекли от обсуждения чертежей шипованных венгисов. Зато «Полигональные полиглоты» чувствовали себя в своей стихии, более-менее равномерно утрамбовав снег и построив из него же ограждение. Всё по регламенту.

— Терпение, мой юный друг, терпение, — с улыбкой ответил лекарь «Машинистов» (лучше уж так, нежели чем с приставкой «экс», которая во всеобщем имела малость иное значение).

— Мы уже полчаса ждём, пока ваш маг закончит!

На это эльф ничего не ответил, только развёл руками. Гоблин что-то ещё пробурчал себе под нос, но тут повисшее плетение, зафиксированное на материальные якоря по краям игрового поля вспучилось куполом и...

— Мда-а-а, — протянул автор трактата «Свойства льда на Северо-Западе известной Пандоры». — Ну вот совсем мда-а-а-а... Дела.

Над пустырём столбом поднималось марево горячего воздуха. Преломляющий купол отбрасывал настолько густую тень на ближайшие дома, что они прямо терялись из виду. Впрочем, в высоту он был не таким уж и большим, однако что-то всем собравшимся подсказывало, что сие марево и сизый парок видны как минимум на пару кварталов окрест.

— И каков ресурс у этого заклинательного массива? — деловито поинтересовался голова «Юных и жутких».

— Поверьте, достаточная... На ингредиенты нам не поскупились.

Волшебство призрачной линзы помутнело и потихоньку осело бесформенными лоскутами, явив командами гильдии магомехаников чистое, словно покрытое глазурью, поле.

— Много выпарило, однако, — подытожили сразу в несколько голосов наблюдающие за высоконаучной магией.

— Зато какой лёд!

Внезапно тренер «Машинистов-Механистов», молча глядящий на дело рук своих, зашёлся в хриплом смехе.

— Я, ха-ха, о лунках забыл, — пояснил он, показывая рукой на гладкий, как стекло, каток.

    18 Лютовея 211 года

    На беловодской арене состоялась церемония открытия Всепандорского Чемпионата по Камнеболу. Как полагается Всепандорскому соревнованию, масштабная, дорогая и торжественная.

    За действом следил народ со всей Пандоры: это и Мастера из городов, участвующих в матчах, и огромное число героев, как из гильдий-спонсоров, так и безгильдейных, пришедших, как говорится, на огонек, и, конечно же, простой люд, составивший абсолютное большинство в этой разномастной толпе. Народу оказалось настолько много, что были заняты все места на трибунах; а тем, кто вовремя прийти не успел, пришлось наблюдать за празднеством с городской стены.
    Церемония открытия началась ровно в полдень, по традиции, пошедшей еще с Чемпионата «Клубок Севера», с марша камнебольных команд под торжественные фанфары и гимны. Особенно зрителей впечатлил выход ''ЛАПЫ'', сборной Тролльхейма, состоящей из четырех лесных и одного болотного тролля.
    Далее последовало пять музыкальных и танцевальных номеров с участием ансамблей пяти пандорских народов. Начиная с выступления Беловодского ансамбля баянистов и балалаечников, символизирующего человеческую культуру, и заканчивая выступлением орочьего хора из Крушда с показом техники горлового пения (к сожалению, этот номер пришлось прекратить, когда один из зрителей, эльф, упал от шока в обморок). Своеобразным завершением этой части церемонии стала авангардная театрально-хореографическая постановка, бывшая, по мнению ее создателей, аллегорией интернационализма, равенства и дружбы народов. Впрочем, об этом при виде постановки думали, должно быть, только ее создатели и организаторы.
    Наконец, после акробатов, иллюзионистов и спевших про бунт лохматых бардов, в конце концов разломавших прямо на поле свои инструменты, произнес речь глава Северо-Западной Федерации Камнебола Кнуд Чугунная Дубинка. Хоть и после иллюзионистов и бардов его никто не хотел слушать.
    А закончилось все, как водится, магическим фейерверком под гром труб...

    После церемонии зрители разошлись, кто в Заезжий двор или другие гостиницы, а кто отогреваться после мороза в открытую рядом с ареной ''самоварную''. Но в любом случае, удовлетворены были почти все. И уж точно абсолютно все с нетерпением стали ожидать предстоящие камнебольные игры и гадали, получит ли какое призовое место их любимая команда, или нет...

    19 Лютовея 211-ого года

    В Беловодье через главные ворота зашли ровной колонной, печатным шагом, вытянувшись стрункой, четыре молодых человека. Все они, шагая друг за другом нога в ногу, весь путь молчали и не произнесли ни слова. Странная процессия, двигавшаяся куда-то в сторону Заезжего двора, вскоре скрылась среди огородов...

— Пан десятник, может, их остановим? Странные они какие-то... подозрительные.
— Не надо. Просто приехали люди из какого-нибудь форта. Замуштровали их там совсем... ну и привыкли эти бедняги так ходить.

    19 Лютовея 211-ого года

    Сольвейгская Пифия держала руки на дешевом магическом шаре из зеленого бутылочного стекла, закрыв глаза, и тщетно пыталась соединиться с астралом. Рядом за процессом общения с высшим миром без особого интереса наблюдал Кнуд.
— Когда твоя стекляшка уже заработает? У меня нет целого дня, чтобы этого ждать.
— Ты погоди, погоди, — неохотно отвечала ясновидящая, — Отвлекаешь меня. Это дело, между прочим, требует концентрации!
— Концентрации оно требует... если через пять минут эта бандура не заработает, я возьму свои деньги обратно.
    Пифия в ответ молчала. Видимо, концентрировалась.

    Через две минуты внутри шара что-то загорелось тусклым мерцающим огоньком.
— Во, во, во, ловлю сигнал!
    Дварф быстро схватил листок бумаги и карандаш и приготовился записывать...
— Слушай внимательно, второй раз не повторю, — молвила Сольвейгская Пифия каким-то потусторонним голосом, — Группа А: «Выпивохи», Сухой Дол; «В зуб ногой», Кель-Абан; «Жирный Тролль», Азарок…

    19го Лютовея (оно же 4го дня Мудрого квинта Холодного месяца) 211 года.

    После церемонии открытия Грец Уэйнки остался на арене, чтобы проверить работу своего многократноусилителя голоса. Не без труда он поднялся на, стоящее перед трибунами, место комментатора, которое было все лишь стулом на высоких ножках с приставленными к нему ступеньками. Грец уселся поудобнее и достал свой чудо-прибор. Он повернул небольшой переключатель, многократноусилитель засиял голубым цветом.
— Как там они мне говорили? Раз-раз, — сказал комментатор в "трубку для слов", как назвал ее продавец-гоблин. Однако "раз-раз", зазвучавшее сразу со всех сторон, было тише его собственного голоса.
— Так не пойдет, — он повернул переключатель сильно по часовой, от чего прибор засиял красным, и повторил, — РАЗ! РАЗ!
Эхо раздалось чудовищно громко. В вечереющем Беловодье послышался лай вспуганных собак, а из ближайшей самоварни, кажется, донесся звук бьющейся посуды. Грецу даже показалось, что хрустнул лед на арене, но в этом он уверен не был, а проверять не хотел.
— Громковато, — тумблер был повернут чуть назад, — Раз-раз! Как слышно? — снова попробовал прибор Уэйнки. Громкость его устроила, но интересовало Греца не только его собственное мнение, ведь он хотел, чтобы его комментарии были слышны за пределами арены — как минимум у Заезжего двора. Именно оттуда, хрустя под ногами свежим снегом, к нему бежал мальчик.
— Дядя Грец, дядя Грец! — кричал он на ходу, — последний раз было в самый раз.
— Уверен?
— Точно говорю, дядь Грец, — запыхавшийся мальчик остановился у ступенек, — сперва стекла в окнах ходуном заходили, сосульки со всех крыш посшибало. А потом уже потише, поспокойнее.
— Хорошо, Гришка. Работу свою сделал, держи, — наниматель достал из-за пазухи леденец в виде вирницы и отдал мальчонке, потрепав по взъерошеной голове.
— Тять Глец! Я плибезала! — послышался с другой стороны писклявый голосок.
— Фрося, золотце, — улыбаясь, обратился Уэйнки к девочке, — что папа сказал? Слышно на стене?
— Папа сказал, что слысно. Тятя Порфилий аж со стены упал от неозыданности — так смесно, я сама видела.
— Как упал? Куда упал?
— С матюками упал. В стог сена...