15 Студня 211-ого года
— Ого, а у вас в Беле бывают северные сияния?
— Да неее, это в Соле башня Хапа светится!

    Рядовой сольвейгской стражи Герхард стоял на стреме на городской стене и с недоумением смотрел, как на горизонте, на арене, из ниоткуда появляется облачко, тускло светившееся лимонно-желтым светом. С каждой минутой облако все увеличивалось в объеме, вот уже с трудом видны в этом самом облаке очертания постройки, и спустя еще некоторое время арена вместе со всеми трибунами и вовсе потерялась в фосфорическом тумане. Когда клубы газа рассеялись, то Герхарду показалось по отсутствию одного из знакомых силуэтов на горизонте, будто бы одна из трибун куда-то пропала.
— Ё-моё, а ведь правильно жинка говорит, пить меньше надо, — проронил он. — Уже всякая хрень мерещится.
Сказал это, достал махорки и нервно закурил...

А в это время команда Дигернаутс уже прибыла в город, Дигга посетил своего давнего друга Чон-Сопа, рассказав о радужных перспективах, которые сулит ему вложение в нашу "профессиональную команду", о барышах которые он получит от его рекламных эмблем на латах, о необходимости дополнительных инвестиций в загнивающий гоблинский спорт, ну и прочую лапшу важную информацию. На волне эйфории Чон-Сопа Дигга удачно получил от него некий "спонсорский кошель", в котором что-то приятно позвякивало.

Далее Дигга направился на регистрацию команд, где уже и узнал о том что контролируемый город это не то место где Шипастый Череп оккупировал и заблевал все таверны, а то место где надо было активно работать.

- Печаль... - подумал Дигга.

Печаль правда длилась не долго, и Дигга сразу же направился в таверну продолжать оккупацию города за деньги Чон-Сопа на амуницию для камнебола.
Где и находится по сей день со свей командой лапая местных гоблинш в ожидании разрешения этой неувязки. В любом случае Чон-Сопу денег уже не видать, а амуницией придётся назвать то что Дигга снял с пары наркоманов по дороге в Авалтен. Хотя думается художественных способностей Дигги хватит хотя бы на надпись "Чон-Соп" на спине...... если всё таки допустят.

-И да прибудет с нами Хранитель! - выкрикнул Дигга и опустошил очередную кружку.

    18 Студня 211-ого года

В кабинете Мастера Станислава.
— Альсекор, у меня есть к тебе дело. Весьма необычного свойства...
— Что за дело?
— Мне нужно, чтобы наша камнебольная сборная завтра, всем полным составом, включая запасных, была в 10:00 в одном месте. Точнее, в здании базы сборной.
— Любопытно. И в чем же подвох?
— А подвох, Альсекор, в том, что эта самая сборная последний раз собиралась на базе в году эдак 209-ом, ну, помнишь, когда еще тренер Всемил от них в реку бросился?.. Желанием готовиться к чемпионату они не горят; наоборот даже, добровольно на это дело не пойдут. А без тренера, готового дать им в нужный момент пендель, особенно.
Так что если подойти к делу топорно и просто сказать им, что надо появиться на базе, то никого мы на этой базе не увидим. У кого заболит горло, у кого дела, кому надо бабку в деревне проведать, кому-то влом; и подход в этой ситуации здесь нужен несколько... более творческий.
— Так разогнать надо этих идиотов и взять на их место других.
— Ты остальные бельские команды вообще видел? Они еще хуже. Эти хотя бы как-то играть умеют (другое дело, что не особо хотят).
— Значит, придется использовать не совсем обычные для такой ситуации средства.
— Затащи этих балбесов на базу какими угодно способами, обманом, поддельными письмами, прочим... только без никакого насилия. И да, кстати, если увидишь сегодня где До́бра, попроси заглянуть ко мне на пару минут, хорошо?

    Когда Мастер-вор ушел, Станислав горестно вздохнул:
— Боже, что за бардак и разгильдяйство в этом городе?

    19 Студня 211-ого года

    Ингольв Горбатый, почтенный старый дварф и ветеран камнебола, отложил в сторону книжку с правилами и захохотал так громко, что привлек внимание всей остальной таверны.
— Чего прочитал там? — спросил его Херлуф Яростная Борода, тоже почтенный старый дварф, ветеран камнебола и собутыльник Ингольва, до сей поры мирно попивавший эль.
— Эти эльфийские нюни, — говорил Ингольв, срываясь на гомерический смех, — запретили драться дубинками на игре!
— Мать моя бородатая! Ты серьезно?
— Ага. Прямо так и написали, мол, нельзя бить дубиной игроков, хватать руками, кусаться, ронять на землю...
— Они совсем свихнулись что ли? Хотя бы за бороду хватать у них можно?
    Ингольв вместо ответа протянул книжку.
— На, сам почитай.

    Херлуф почитал брошюру примерно с полминуты и, когда дошел до пункта с запретами, с негодованием кинул ее на стол.
— Да-ну-их-безбородых-детей-гоблинши-и-бхута-на-помойку! Сделали из камнебола непонятно что!
— А я о том и говорю, Херлуф, — кивал головой друг, еще не совсем совладавший со своим смехом.
— Превратили игру в какой-то фарс. Да в наши времена с такими правилами даже десятилетние дети б не играли!
Эх, Ингольв, что с миром-то творится, а?... а помнишь, как мы с тобой еще в молодые годы в камнебол гоняли, да? Шли на каждом матче с дубинками, чтоб стенка на стенку... а кого не всех избили, та команда камни и забрасывала. Побеждала!.. да так, что после игры мы кости свои собрать не могли!
— Да-да, Херлуф. Помню. Золотые были времена...
— Вот собрать бы так всех старичков, и Хакона Косматого, и Бьярна Коротышку, и Гудрида Уничтожителя Бочонков, и прочих всех... показали б этим соплякам, что такое настоящий камнебол!
— Ага, в первом же тайме раскатали б мы всех всухую, — сказал Ингольв и захохотал пуще прежнего.

Дверь в трактир распахнулась, и четыре орка втащили внутрь два ящика с маркировкой в виде шестерёнки с молнией, бухнув их прямо под нос Дигги. Вслед за орками вошла эльфийка и пристально взглянула на гоблина.
— Хэй, камнеболисты! Вам разрешили участвовать! Вот ваша экипировка. — сказала она — И только попробуйте ни разу не выиграть...
Дама вынула из сумочки завязанный бантиком лом, без особого напряга выпрямила его и бросила под ноги Дигге.
— Чтобы открывать было удобнее. — пояснила она и ушла.

Относиться ко многим вещам философски — это то, чему эльф учится всю жизнь. Конечно, от ошибок молодости никто не убережён, но всё-таки она на то и молодость... Ошибкой было считать, что все пандорцы похожи друг на друга как две капли воды. Но таким же, если не большим заблуждением была святая уверенность в том, что сколько пандорцев, столько же мнений. И раз за разом повторяются похожие друг на друга жизненные истории, отличаясь разве что в малозначительных деталях...

«Значит, Дигернаутсы, — вновь размышляла про себя та самая эльфийка, идущая по направлению к знакомому почтамту. — Беда с зтим Фронтиром. Сколько школ не открывай, как не распространяй свет наук среди населения, всё равно хоть кто-нибудь ступит на скользкую дорожку. Вот и эти тоже... Шайка разбойников-неумех. Сколько за прошедший год было ограблений? Два? Три? Смех один, конечно, особенно в том случае с торговцем шерстяными изделиями, но какова ж наглость! А вот герой из Шипастого Черепа многое объясняет... Интересно, с попущения Кошмара или так, своя дурь в голове взыграла?»

Девушка улыбнулась. Старший орк хмыкнул:

— Сайн бодол, хатагтай? Хорошие мысли, госпожа?

— Самой смешно от разыгранной сценки. Вдобавок слышал ли, за что он поднимал кружку?

— Конечно. За своего Хранителя.

— Не совсем... За то, чтобы его Хранитель появился, выражаясь образно, во плоти.

— Океан-прародитель!

— Прибудет и пребудет — такая, казалось бы, маленькая разница...

Тем временем впереди показался беловодский почтамт. Неподалёку от ворот, чтобы не загораживать выезд почтовым каретам, стояла приметная и уже знакомая горожанам самокатная повозка. Рядом с ней, дыша на озябшие пальцы, переступали с ноги на ногу два парня и один широкоплечий дварф. Его борода сверкала на солнце серебристым инеем.

— Скучаете? — поприветствовала их эльфийка и обвела собравшихся взглядом: — А где лекарь?

— Надышался сладким купоросным маслом, — отозвался дварф и стукнул кулаком по ладони. — А я ему говорил, что рано проверять свою алхимию! Нам ещё записаться надо!

Девушка взглянула на открытую настежь дверцу и покачала головой:

— Выветрилось?

— Вроде да, — неуверенно пробормотал парень, оказавшийся совсем ещё юным эльфом, и с немым вопросом во взгляде посмотрел в глаза своему напарнику. Тот без лишних слов заскочил на ступеньку, нырнул внутрь повозки и, высунув голову, показал жестом, что всё в порядке.

Оркам всё это определённо точно не нравилось, но они в разговор не вмешивались и пока только хмурились.

— Вот представьте, что меня с вами нет, — наконец решила про себя героиня. — Госпожа тренер, как вы поступите?

— К-какая госпожа... — совсем тихо произнёс тот самый парень и осёкся, столкнувшись с абсолютно бесстрастным взором сопровождавшей команду магомехаников Сва-Лока героини из Корпорации и её тонкой улыбкой.

— Хорошо. Господин тренер, как вы поступите?

— Э-э-э... М-м-м... Знаю. А что будете делать вы?

Героиня усмехнулась:

— Проведаю друзей.

***

    18го Студня (оно же 3го дня Зрелого квинта Холодного месяца) 211 года. Ночь.

    Наскоро поужинав, Грец продолжал готовиться к возможной роли комментатора.
— ФАП. Финт Арнода Переростка. Перестук. Карамболь. КараМБоль. Да какой к черту Карамболь?! — воскликнул он вдруг, — да про все эти приемы помнят разве что дряхлые дварфы, судачащие в кабаках про то, что горы были выше и трава зеленее. А ведь это ж чудо, а не прием. Мужчина повернулся к зеркалу и начал следить за своей дикцией.
— Карамболь — это финт атакующего игрока, владеющего камнем, дорогие слушатели. Заключается он в скоростном развороте вокруг своей оси прямо перед лицом защитника. При этом камень пробрасывается между своих ног. Выполнять его рекомендуется спортсменам, идеально владеющим своим телом и желательно не имеющим в животе больше полубочонка пива, что может помешать балансу, а это, как вы и сами понимаете, большая жертва для уважающего себя спортсдварфа, — Уэйнки остановился, чтобы смочить горло глотком воды.
— Отдельное внимание камнеболисту, собирающемуся выполнять этот сложный прием, стоит уделить экипировке, а именно — обуви. Ведь скоростной разворот проще выполнять в ботинках совсем без шипов, либо с единственным рядом из трех-пяти шипов расположенных посередине в одну линию вдоль подошвы. Ранее также желательно было иметь еще и дополнительное забрало на шлеме, чтобы прикрыть нижнюю часть лица от защитного приема соперника. Но сейчас это не столь актуально, ведь Шлагбаум правилами запрещен. Подумать только — Шлагбаум ЗАПРЕЩЕН! — Грец выдохнул, чтобы сдержать бурю всколыхнувшихся эмоций.
— Если, дорогие слушатели вам интересно, что это такое, то я сейчас объясню. Шлагбаумом ранее назывался резаный удар дубиной прямо в носяру тому наглецу, что вздумал перед доблестным камнеболистом-защитником выписывать Карамболь. Различали также отдельные виды этого приема: Перченый Шлагбаум и Кабацкий Шлагбаум. В некоторых лигах камнебола, Перченый Шлагбаум был запрещен, потому что коли защитник успевал посыпать перед ударом свою дубину острым перцем, то получивший прием мог выбыть из игры на целый тайм, ввиду непрекращающейся чахотки и рези в глазах. Кабацкий же Шлагбаум сопровождался острым словцом в адрес противника, падающего от этого удара, которое деморализовало противника. Какие именно слова применялись, к сожалению, озвучить не могу из-за их крайней нецензурности. Стоит заметить, что использование обоих спецшлагбаумов одновременно, считалось тяжелым нарушением в любой лиге.
    Грец откинулся на стуле и предался воспоминаниям давних дней. Во время одной из его славоискательных экспедиций он сопровождал группу дварфов, которые, по его наводке, искали уникальную золотосеребряную жилу в подгорных пещерах близ Карнгарда. На третий день плутаний по пещерам они наткнулись на небольшой подземный ледник, на котором азартные шахтеры, заключив пари на долю добычи, сыграли прекрасную партию в камнебол. Уэйнки же выступил в том матче зрителем и судьей одновременно.
— Ааа-апчхи! — вдруг громко раздался, чей-то чих за стеной.
— М-да уж. Постоялый двор роскошный, но стеночки тонковаты — все слышно, — сказал вслух, вырванный из своих дум Грец. Вспоминать дальше он не стал, потому, как далее шли воспоминания об их находке, которой оказался лишь десяток сталагмитов, алхимически окрашенных в желтый и белый цвета, а также последствия для самого Уэйнки. Также не обратил он внимания на то, что за стеной, где раздался чих, был не соседний номер, а ночное Беловодье, что значило лишь одно — кто-то чихнул на улице за стеной Заезжего Двора — на высоте четвертого этажа.
    Будущий комментатор лег спать, представляя утренний поход в Беловодскую Ратушу и на базу Федерации Камнебола Беловодья. Там он и собирался добиваться своего назначения.

..."Значит, Иль..." -- подумал никем не примеченный тролль Джамм, пристроившийся на коньке крыши, а ля то ли флюгер, то ли горгулья. --"Корпорация значит..."
Джамм проводил взглядом знакомую самокатную повозку, ловчей кошки скользнул со своего наблюдательного пункта, по пути цепко прихватив за шею зазевавшуюся ворону.
В углу между покосившимся амбаром и прошлогодним почерневшим от непогоды стожком соломы, тролль сколдунил над птицей путевой наговор, на спине её, прям по перьям, начертал припасённым колдунским же восковцом пару рун, да и подбросил повыше в воздух, придавая начальный посыл.

Ошалелая ворона заполошно захлопала по воздуху крыльями, будто вспоминая, как это -- летать, а затем, всё больше и больше выравнивая ход, устремилась в сторону леса.


18го Студня (оно же 3го дня Зрелого квинта Холодного месяца) 211 года. Ночь.

...на слове "Карамболь" Джонки понял, что память его заполнена, и срочно требуется замена. Поэтому он резко дёрнул за свободный конец Джинкиного каната, вызывая его на дежурство.

Тот ловко сполз по стене, и, быстро сориентировавшись в транслируемом из-за стены тексте, сместился поближе к окну. Надышав на стекле пятнышко размером с глаз, Джинки продолжил наблюдение и визуально. Это было удачей: память Джинки была в разы мощней Джонкиной, и позволяла одновременно не только запоминать услышанное, но и абсолютно точно фиксировать увиденное.

Одно плохо -- смотровое пятно всё время норовило затянуться свежим ледком, а когда он снова отогревал его дыханием до прежнего размера, носовая сосулька тоже принималась таять, отчего нос свербило и щекотало. Один раз даже до чиха дошло! Джинки аж зажмурился, предвидя провал всей операции, но Мыслителей Реццки, Магоборец и Спасатель Лесов, повёл себя как и подобает неординарной личности -- философски посетовал на мир и погрузился в сон.

Это было так по-тролльи, что впоследствии, при получении донесения, даже йотун крякнул одобрительно...

    19 Студня 211-ого года

    Вся беловодская сборная по камнеболу в полном составе, включая запасных, сидела на своей базе взаперти. Покинуть домик они не могли, так как какой-то шутник подпер снаружи дверь. И действительно, все в этой ситуации было похоже на шутку и подставу: каким образом двенадцать разумных, ни один из которых не имел намерения тренироваться, еще могли оказаться на базе своей команды в одно время? Слишком уж невозможно такое совпадение.

    Воян, капитан ''Рыбаря'', угрюмо смотрел в окошко и наблюдал за происходившим на улице. Как капитан сборной, он обладал такими важными навыками, как знание умных словечек вроде ''фол'', ''аут'', ''арбитр'' и ''форвард'', а также целого одного тактического построения, кроме ''навалиться всей толпой на вражину''. Как нападающий, ну, или в его случае ''форвард'', он очень и очень быстро бегал.

    Нападающий Индриг Забиватель, лучший в городе по бросанию камней в лунки на поле, причем в равной степени и в свои и в чужие, не зная, чем себя занять, рассматривал плакаты и картинки на стене. И пытался насвистывать со своими выбитыми зубами мелодию.
    Во время матчей он порой впадал в такой кураж, что забывал, на какой стороне поля чужая прорубь и бежал забрасывать в ближайшую. И, что интересно, забрасывал почти всегда, с любого расстояния. Что и послужило причиной такого прозвища.

    Полузащитник Лейф Салага нервно притоптывал ногой. В отличие от остальных соратников, которые играть в большинстве своем умели, но не хотели, этот дварф не мог похвастаться и умением. На льду поскальзывался, бегал медленно, ронял дубинку из рук и боялся любого летящего в свою сторону камня. В общем, польза на поле от него была даже не всегда нулевая, а порой и отрицательная.
    Причиной, почему он был в команде, было то, его отец, глава крупного дварфийского клана, сильно хотел видеть своего сына звездой камнебола. Сначала с этим желанием смирился Лейф, а затем и тогдашний тренер сборной, которому выгонять этого игрока и убирать в запас категорически запретили... Так и участвует в каждом матче теперь чем-то вроде талисмана удачи и по мере сил пытается мешать противникам своим присутствием на поле сильнее, чем своим (а мешать он умеет, да!).

    Защитник эльф Лейвегилл не отводил взгляд от часов-кукушек. Кто-кто, а защищать прорубь он умел; Лейвегилл был приобретен ''Рыбарем'' много лет назад у какого-то центральпнопандорийского камнебольного клуба.

    Владислав Валун, оправдывая свое прозвище, неподвижно стоял и о чем-то задумывался. Он был известен по всему Луговищу тем, что может в начале игры найти на поле такое место, откуда возможно, никуда не двигаясь, успешно отражать все атаки соперника. И, по сути, единственное время во время матча, когда он хотя бы немного ходил, это был период того самого поиска.

    Игроки замены: Добрыня, Ларс, Эстейн, Вестейн и Норстейн сидели на длинной скамейке и болтали о вчерашней рыбалке.

***
    Наконец, кто-то отпер дверь, и в домик зашла с сияющей улыбкой хоть одна новая живая душа — и ей оказался Добромир.
— Значит, слушать сюда: по решению Городского Совета и народа я ваш новый тренер. А теперь взяли лопаты в руки и откапывать тренировочное поле, живо!

19 Студня 211-ого года

Рыжая мохнатая лапа вылезла из-под трактирного стола и, перемещаясь размеренно, но прицельно, дотянулась до брошенной в негодовании книжице с камнеболистскими правилами. Ухватив добычу, лапа стремительно её уволокла.

Миг спустя в направлении выхода прошаркала невысокая сгорбленная фигурка, с головой упрятанная в длинный, до пола болтающийся плащ -- ни то гоблин, ни то карлик... Вниманием его не удостоили не только Ингольв Горбатый и Херлуф Яростная Борода, не только прочая многочисленная по вечернему времени публика, но и сам трактирщик. Который, кстати сказать, на работе не то что пиво или эль -- воды попить не успевает.

    19го Студня (оно же 4го дня Зрелого квинта Холодного месяца) 211 года.

— Что значит неизвестно кого? Да ты знаешь кто я такой?
— Нет, не знаю, гражданин, а потому записывать Вас на прием к пану Станиславу не стану, — спокойно отвечал денщик, кричащему Грецу.
— Да что ж ты такое говоришь! Я же родился в Сольвейге! По отцу-то я Уэйнки, а коль по матери величали бы, то я бы был Полисадников. Да мой дед, пан Трифон Полисадников, еще в 132 году в своем полисаднике первых Анархийских партизан прятал от Серых патрулей, а ты мне будешь тут фигу показывать?
— То Сольвейг, гражданин Грец, а мы с Вами в Беловодье сейчас. И фигу я Вам не показывал, не наговаривайте.
— Да оно ж ядино все! Сольвейг, Беловодье — братья жеж. Да ты вон спроси приезжих из Сольвейга. Опиши им меня. Сразу узнают, такое не забудешь, — Грец шлепнул себя по правой ноге, —Да детишки с района Банного и улиц смежных, знаешь как меня звали? Грец Ногам Трындец! А я вот он стою перед тобой, а они можт и не дожили до годков моих!
— Не кричите, пожалуйста. Никто не услышит Вас все равно, кроме меня. А мне слышно хорошо.
— Как не услышит? Нет пана что ли? А чего ж я распинаюсь тогда? А ну дай я проверю, — и мужчина резво шагнув мимо денщика дернул ручку двери кабинета Председателя Беловодского Совета. Оказалось заперто.
— Нет его. Часы не приемные.
— А Градоначальник у себя?
— И его нет тоже.
— Тьфу ты! Да куда ж все Ваши бюрократы-то подевались? Разведут чиновья, так еще их днем с огнем не сыщешь!
— Гражданин Грец! Прекратите кричать уже, — теряя терпение ответил денщик, — Вы если не заметили, то я Вам подскажу — у нас Чемпионат по Камнеболу на носу. Всепандорский. Без дела никто не сидит. Даже я. Это только кажется, что я за столом сижу и в ус не дую. Работы не в проворот, а уж пан Станислав вообще как белка в колесе крутится.
— Так и я ж не по семейным делам пришел! По камнебольным! А ну тебя! — отмахнулся от мужика Грец и зашагал прочь из Ратуши.
    Следующим местом было решено посетить базу Камнебольной Сборной Беловодья. Уж там-то точно найдутся люди заинтересованные

    24 Студня 211-ого года

    Из Добромира тренер получился очень своеобразный. Мало того, что он о камнеболе знал только то, что это игра такая, так еще за много лет бытья воеводой обрел некоторую профдеформацию. Потому все вопросы по подготовке сборной он решал чисто по-воеводски.
    И тренерский почерк у Добромира был, что говорится, крайне необычный. Тренировочных игр и объяснений тактик у него ни разу не было, ввиду полного камнебольного невежества воеводы, а их место занял бег, приседания, отжимания и прочие физические упражнения. Ну, и откапывание поля от снега, конечно, но оно производилось только для того, чтобы ''выглядело по-человечески''. От ходьбы строем и прочей шагистики Добр отказался уже на третий день тренировок — вот и говори, что он не прогрессивный тренер!

    Тот день тренировок ничем не отличался от прошлых...
— А теперь десять кругов вокруг квартала! Да, и Владислав тоже!
— Ему ж зачем, он на игре только стоит?
— Пятнадцать кругов вокруг квартала. А ну пшли!
Игроки, хоть и роптали и закатывали глаза, подчинились. Все, кроме Вояна.

— А ты что разинул рот? Побежал тоже.
— А в камнебол мы вообще играть когда-нибудь будем? — спросил капитан то, что еще неделю назад ни за что бы не спросил.

    За моржиными усами блеснула улыбка — Добромир этого вопроса только и ждал...

Дверь в трактир распахнулась, и четыре орка втащили внутрь два ящика с маркировкой в виде шестерёнки с молнией, бухнув их прямо под нос Дигги. Вслед за орками вошла эльфийка и пристально взглянула на гоблина.

В этот момент Дигга явно напрягся, его прошлое давало о себе знать.

Племя в котором родился Дигга называлось “Кх Нуинг” и было достаточно зажиточным, занимались благородным для гоблина делом - “помоешничеством”, т.е. по ночам совершали набег на главную помойку Кель-Абана и тащили к себе всё что там плохо лежит, ну это значит всё. Поэтому у Кель-Абана в принципе не было помойки, а была она восточнее миль на двадцать, там куда всё и тащили.

Хотя Дигга ушел оттуда уже лет сорок назад, но спинная память от активного взаимодействия с дубинками более благородных рас всегда как-то напоминала о весёлом детстве.

— Хэй, камнеболисты! Вам разрешили участвовать! Вот ваша экипировка. — сказала она — И только попробуйте ни разу не выиграть...
Дама вынула из сумочки завязанный бантиком лом, без особого напряга выпрямила его и бросила под ноги Дигге.
— Чтобы открывать было удобнее. — пояснила она и ушла.

Дигга всё это пропустил молча, т.к. эмоции переполняли и не позволили каким-либо достойным способом выразить свое почтение.

Минут через 48 Дигга вышел из ступора.
- Гбнота!!! Айда сюда!!!
Через секунду он был окружён десятком разномастных гоблинцев. Вскрытие ящиков не заняло много времени, но...
Каково же было удивление когда в ящиках оказалось всего шесть комплектов формы, на одной красовалась руническая надпись - "Тренер".

- выа-вы!!! аф! пфаф! зща! овпжцгумьать!!! дыш! быш! пах! - к концу небольшой заварушки, команда всё же смогла разделиться на основной состав и запасных.
Дигга выбил себе Тренерскую кольчугу, остальные устав от делёжки формы, разыгрывали последний комплект на пальцах.

На душе, если таковая есть у гоблинов, было приятно.
Дигга спокойно сел в сторонке и стал коряво выводить надпись "Деигернаудтс и Чаон-Суоп" на спине.
- Можно и потренироваться на своей, - бормотал он себе под нос, - Команда будет у нас отличной, завтра надо бы приступить к изучению правил, а то говорят там не так всё просто стало.

    25 Студня 211-ого года

— Что-то долго ждем, уже битый час прошел...
— Да ничего, Хакон, уже сейчас нас впустят.
— У меня уже чешутся руки взять дубинку и начистить на поле кому-нибудь морду!

Одна из дверей открылась, и из нее вышли, понурив головы, какие-то совсем юные люди. Вслед им доносилось: «Допуск не гарантирован! Следующие!».
— Что, ребята, не взяли вас?
— Ага. Они там вообще звери лютые!

— Следующие, заходите! — слышалось из кабинета.

***
Когда Ингольв Горбатый, Херлуф Яростная Борода и еще трое каких-то стариков-дварфов зашли в комнату, то сидевший за столом молодой писарь (и до груди борода не доставала!), спросил их:
— С какой целью пришли?
— Да, сынок, записаться на игры хотели, — ответили ему престарелые камнеболисты.
— Тогда заполните эту анкету, — обронил писарь и дал дварфам непонятную бумажку.

***
— Ингольв, тут написано... «название команды»... а как наша команда-то в 140-ом году называлась?
— Не помню. Помню, что на «л» как-то...
— Дубиноломы! — сказал Гудрид Уничтожитель Бочонков.

***
— Сынок, а «Новогодний» через «о» или через «а» пишется?
— Вы чего, такого города столько десятилетий уже нет. Сейчас это «Йоль».
— Йоль? Это с каких пор-то так?
— Делать им нечего, города переименовывають...
— Херлуф, пиши через «а»...

***
— Вы почему не заполнили графу «гильдия»?
— А что, ее заполнять обязательно?
— Все, что отмечено звездочками, обязательно к заполнению.
— Ну, пущай тогда будет гильдия... «Молот», например.
— Тогда нам нужно согласие от представителя гильдии.
— Чего вы честным дварфам головы морочите... вы сказали только гильдию указать.
— И еще у вас в графе тренера заведомо неверная информация.
— Да, мы, сынок, у самих Бигура и Богура учились!
— Если вы учились у них, то тогда я император Пандоры.

***
— До участия в Чемпионате вы не допущены. Следующие!

11-го зрелого холодного 211-го по Пандорскому календарю
    - А ну подъём!!! - ревела на всю таверну Брюнгильда. - Алкаши, бездельники, тунеядцы, на что я столько денег спустила? А ну поднимайтесь, приводите себя в порядок и марш на Беловодье, покорять камнебольную гору славы!!!
    Дварфийка бегала меж спящих вповалку членов команды "Жирный Тролль" и щедро раздавала всем пинки.
    - Нееееееенадооооооо, маааамаааа... - простонал Изилг, центральный нападающий, и перевернулся на другой бок.
    Это окончательно вывело героиню из себя и она выбежала в конюшню в поисках оглобли. Когда она вернулась вся команда уже была в сборе. Предусмотрительный Беорн разбудил команду, поставив каждому по кружке эля, это было меньшей тратой, чем наводить порядок и закупать новую мебель после побудки, проводимой вспыльчивой дварфийкой.
    Брюнгильда осмотрела покачивающихся "спортсменов":
    - Вашу мать растудыть в бороду, - выругалась она. - Лишь бы похмельными на поле можно было выходить, а лучше пьяными, а то выгонят нас в зашей. Стадо, стройсь!
    Вся команда смотрела на Брюнгильду непонимающим взглядом:
    - Ппппростите, ккакое ссстадо? - вопросил вратарь Миасс.
    - Команда, я хотела сказать команда, стройсь!!! Шагом марш на выход, да поживее, а то на чемпионат опоздаем!!! - скомандовала героиня. - Беорн, погрузи десять бочонков "Гоблинячего визга" и пять "Подгорного" в подводу, с собой возьмём, оплата вот.
    На столешницу, с характерным звяканьем, лег увесистый мешочек.
    - Будет сделано, сейчас выходите? Вам возничий нужен или сами поведёте?
    - Если хронический трезвенник и ничего кроме воды не пьёт, то давай возничего, ежели нет, сама поведу.
    - Найдём, непременно найдём, - улыбнулся Беорн. - Подвода вас догонит, счастливого пути и успехов на соревнованиях!
    - Благодарю, друг, благодарю!
    Брюнгильда пожала руку руку хозяину таверну и поправив свой лахамовый плащ вышла на холодную улицу. Путь из Азарока в Беловодье был не близкий...