В “Залатанном плаще”:
— Сразу же после завершения ремонта в “Залатанном плаще” появился первый горожанин-посетитель. Им оказался ученик городского архимага, как там его… Собственно, напившись, сей недоколдун, обучающийся у другого недоколдуна, начал похваляться, что у его учителя в библиотеке хранится книга мага второй эпохи, некоего Святослава Алкобеста. Если верить моим источникам, (близким к минеральным) в том фолианте содержатся заклинания, способные изрядно облегчить нам захват власти, — обратился к своим соратникам Вестник Восьми, оглядывая магов и просто сторонников культа, собравшихся в погребе таверны.
— Но как мы получим эту книгу?, — задал вопрос Сах'Киаран. — Ведь она скорее всего находится под усиленной охраной! А нам пока нельзя проявлять себя в открытую.
— О, кажется, вы забыли про наш заметный(в прямом смысле) козырь… Самый лучший агент культа, не являющийся магом, разбойник Мурадёр Трехсотфунтовый. Да, он дварф, зато какой! Однажды он устранил члена Серого Ордена, посягающего на культ, просто случайно упав на него сверху.
И, как показала практика, большинство классических охранных заклинаний его игнорируют. Да, решено! Только он и сможет справиться с этой задачей. Чун-Хвак! Не мог бы ты позвать к нам Трехсотфунтового? Он нам чрезвычайно необходим…

2 часа спустя…
    Мурадёр, громко пыхтя, быстрым шагом приближался к башне архимага и пристройкам. И вдруг на его пути выросло препятствие типа “деревянный забор с калиткой”. Дварф потянул калитку на себя, но открыться дьявольская дверка не соизволила. Что ж, Трёхсотфунтовый попытался открыть калитку от себя, но громкий немелодичный скрип показал, что экономят в Энске не просто на смазке, но на полном её отсутствии.
— Староват я стал для такого, но чего только не сделаешь для секретности задания, а ведь задачка предельно проста- спереть одну книжонку, зато какой гонорар! Да я за столько и не такое сделать смогу..

У центральной магической башни…
— Да, задание не такое уж и простое, как казалось. Да еще и по закону подлых цель находится под самой крышей этой высоченной башни. Какой дурак за книгами будет подниматься так высоко? Ах да, точно. Я.
Размахнувшись, Трёхсотфунтовый забросил кошку на одну из гаргулий, свесившихся с трети высоты башни. Начав восхождение по стене башни, Мурадёр заворчал: “Да сколько можно подниматься наверх? Оооо!”
Одно из постоянных заклинаний, наложенных ещё предшественником архимага, сработало и перенесло дварфа-плута прямо в библиотеку. Попав наверх, Трехсотфунтовый понял, что на этом проблема только начинается, ведь перед ним находилась огромная кладезь знаний, а о книге он знал только то, как она называется. Хорошо, что он как раз научился читать перед началом работы.
— Как странно, в библиотеке никого нет, что ж, это намного облегчит задачу — будет меньше шума.(О, как глуп и наивен он был тогда!)
Не мудрствуя лукаво, он неторопливо, вальяжно взял первую попавшеюся книгу… И тут он понял, почему библиотеку никто не охранял. Казалось, начался апокалипсис, или демоны решили устроить хоровое выступление. Но нет, это всего лишь были воющие сигнализационные чары. А за ними последовало и заклинательно-тумаковое продолжение: вдруг перед Мурадёром как будто перевернулся мир, он сделал несколько слепых шагов назад и вышел в неспособное выдержать его натиск окно... Осознав, что он падает, Мурадёр стал громко причитать и молиться Хранителям. Однако послышался резкий всплеск и массивный падающий объект вдруг растворился в пространственном разрыве. Последним, что услышали очевидцы перед тем, как разрыв схлопнулся, был чей-то истеричный и при этом полный гнева крик: “ИДИО-О-О-О-Т!”.


    Ну а злополучный фолиант Святослава Алкобеста так и не раскрыл свою тайну. Ведь Алкобест звался чародеем лишь потому, что варил умопомрачительно вкусное пиво, и оставил секрет его изготовления зашифрованным в книге.

— Хорошее у вас пиво, пан Хавель. — похвалил лидер Несущих Слово главу энской стражи
— Надеюсь, вы пришли не затем, чтоб его хлестать? — скривился пан Хавель.
— Не только за этим. — сказал лидер — А ещё и затем, чтобы предложить сделку.
— Какую ещё сделку?
— Ну, все в городе знают, что пан Иржи свалил на вас всю работу по культам.
— И вы?
— Собираемся вам с этим помочь.
— Как?
— Им помогает Ашатан Авотсор, но мы знаем, как он работает, и...
— Вы собираетесь мне его сдать, так?
— Кхм, мы можем попробовать, но я не уверен, что вы сможете его арестовать...
— Да раз плюнуть! По имени он приезжий, по вашей наводке уже есть за что. Разберёмся. Говорите, кто такой.
— Он второе лицо Йиксвежра, бога правды и непосредственности...
— А ну вон отсюдова!

Пани Бара не любила всяких церковников. На её взгляд, они занимались тем же, чем Йохан и Рехор, только в отличие от парочки мошенников нагло отказывались платить проценты. Сейчас она была в преотвратительнейшем настроении — до неё дошли слухи, что Иржи, скотина этакая, взял и разрешил построить бордель под видом храма. А в храмовый район её ребята ни-ни, там стража шныряет...
— Пани Бара, к вам посетитель. Говорит, что хочет заключить с вами договор.
— По башке и в канаву.
— Не получится, пани Бара. Он мордоворотам руки сломал...
Ну замечательно...
— Ладно, впусти его.
В комнату вошёл... церковник.
— Здравствуйте. Я думаю, вы слышали про Чашу Мощи.
— Про неё только глухой не слышал! Что надо?
— Я предлагаю вам помочь нам раздобыть этот артефакт. Взамен на совместное использование.
— А почему именно вам, а не кому-либо другому?
— Потому что все остальные понятия не имеют, как её правильно использовать.
— А вы как будто имеете?
— Да. Из неё надо бухать.

...

...

...

— Кто-нибудь, принесите мне яду, я отравиться хочу!

Ейлькина поляна, как звал теперь её про себя Макас, выбрана в своё время для детских игрищ была не случайно. Вершина холма, поросшая молодым сосняком вперемешку с березками и осинами, возвышалась ровно настолько, чтоб видны были окрестности, как на ладони: деревенька их с одной стороны, по другую -- городской плетень Энска да Тракт Геройский, мимо него проходящий. Если спиной к ним развернуться -- то Поганая болотнина видна, граничащая с бором, и год от года отвоёвывающая от него новый кусок.

А снизу же если глядеть, то ни с одной из сторон затерянная в подлеске малая полянка не приметна.
Удобное, в общем, место они нашли.

Так, в который раз уже, размышлял Макас, мастеря из раскатанной серебрушки заготовку для новой части клейма.
Дедко Хвелий тут же, рядом, похрапывал, привалившись к берёзке: тож на полянку следом за Макасом припёрся, мудрости разные излагал, да так и сморило его на солнышке. Тепло, земляничным духом пахнет, птички...Хорошо!

Только подумал -- со стороны деревни крики раздались. Прислушался. "Пожжу!! Пожжу-та-от гнездищща культисское!!" -- взвывал по-козлиному мужичонка, а фоном заполошно причитали бабы. Макас работу отложил, встал, штаны поддернул, и распрямился глянуть, что ж там в деревне народ бесится.

А там уж пара столбов дыма к небе тянется, народ с вёдрами мечется -- тушит. Другая часть народа, криками себя же распаляя, несётся к холму, гоня, прям на Макаса, поджигателя. Тот уже по склону лезет -- порослью скрытый, шебуршится, кряхтя, в кустах, от натуги, а всё своё, временами, вскрикивает: пожжу да пожжу...А вослед этой всей вереницы, хромая, настойчиво шкандыбает бабка Фаврослава -- тож что-то своё голосит, не разобрать. И то руками машет, то за поясницу хватается, то на клюку свою припадает...но упорно движется.

Пока Макас разглядывал что к чему, на поляну выскочил мужичонка -- сам тощий, одежонка драная, хошь когда-то и хорошая, глаза безумные, изо рта - пена, на голове -- венчик бабий. В руках лампадка с синим огнём и жбанец вонючий.

Дедко Хвелий, невесть когда проснувшийся, как заорёт: "Лягай!! Жижа Драконья!!" Сам -- шнырьк в шиповник! -- и нету деда.
А Макас не понял ничего, но от крика дедова нога левая сама как-то и сработала -- мужичонку-то смиг снесло.
Жбанец в одну сторону улетел, лампадка - в другую. Венчик в земляничник откатился. Сам болезный на траве скрючился, хнычет тоненько.

Тут толпа подбежала, добралась таки. Подтянулись, столпились, молча смотрят -- враг повержен, действо на финале. Не бить же теперь это несчастье! А тут за спинами их кряхненье, и бабка Фаврослава вываливает. "Ня бейте, ето ж Ахринькословка мой! Сынок пропашший! Ён как в махи подался, так на холову ослаб! Семь ходков как с дому ушёл..."
В общем немая сцена, народное горе.

Тут дедко Хвелий из кустов вылез, и как был, в паутине и шиповничьих царапинах весь, взял инициативу в свои руки.
-- Бери, -- говорит, -- Фаврослава, сынка, и вези в город Сольвейгский. Там для магов лечебница есть специальная, а в ей -- лекари, что от магии всякой лечють. Только сама-одна с ним не иди, не сладишь, а убегёт -- так тово гляди Герои его порешат... Во, Макаська вас отведёт.

Макаська, Макариислав то есть, вздохнул -- не перечить же!
Мужичинку за шиворот на ноги вздёрнул, оттряхнул, карманы проверил -- пузырьки из них разные, магические, повытащил, руки связал и в таком виде отдал мамаше, бабке Фаврославе, чтоб, под присмотром деревенской общественности, отмыть, постричь, накормить, и к утру в город Сольвейгский собрать.
А сам на полянке прибрался -- шмотки магические собрал, тайник сладил и там их припрятал, от греха подальше.

Вот так вот с "зажечь"-то и не получилось.

            * * * III * * *

    "Рассорились как-то Чашка с Блюдцем.
    Жили себе чайной парой, не тужили, а тут вздумалось Блюдцу, что оно, мол, сверху должно быть, а не Чашка. Но Чашка не согласилась — где это видано, чтобы блюдца на чашках стояли? Издревля повелось так, и нечего менять. И стоял каждый на своём, не уступая ни в чем.
    Сколько времени в ссорах прошло, не упомнит никто, но решили бывшие друзья испросить совета у Чайника, их сервиза начальника. Вопросу такому Чайник удивился, даже посмеялся перво-наперво. Но быстро уразумел, что друзья не успокоятся, значит решать нужно проблему невиданную. Чайник-начальник был не только мудрым, но ещё и волшебным. Капнул он на Чашку да Блюдце по капле волшебного снадобья, которое впитывает в себя силу магическую, да повелел отправиться им порознь в мир и набираться силы. Ровно через год наказал он им вернуться и померяться силою: кто победит, тому и сверху быть. Согласились Чашка и Блюдце на такие условия и отправились каждая в свою сторону..."

— Хггрррр-р пфуу-у, — прервал сказку орочий храп, который в свою очередь был прерван смачным подзатыльником от Мастера Хатмара. По убежищу пробежали смешки остальных культистов. Эльф цыкнул на них и сделал знак Хранителю Минкани, чтобы она продолжала чтение.

    "...Чашка забрела в город магической, к тому же летающий. Поселилась у волшебника и алхимика, который в неё зелья разные наливал, а Чашка по крупицам силу их впитывала. То и разрушенья сила была, и любви страстной, но ненастоящей, и лекарство от краснухи, тоже. Напилась она и соков смертоцвета, слюны омерзеня, даже драконьей крови капля попалась ей. Набралась она всякого, да стала не простой Чашкой, а Чашей Мощи, и с именем таковым вернулась к Чайнику-начальнику через год.
    Блюдце же попало в руки к Герою Пандорскому, и везде он его носил с собой, потому как приглянулось оно ему красотой своей. И всякий раз, когда Хранитель помогал тому Герою, заколдованное Блюдце впитывало по крупицам ту энергию и накапливало в себе. Но случилось с Героем несчастье, часто вел он себя неугодно Хранителю, занимался не тем, что положено, а тем что хотелось. И в самый трудный момент его жизни отвернулся от него Хранитель, и почувствал он это, но не смог остановиться и бросился на монстров в свой последний бой. И когда сразил его удар твари хищной, и упал он замертво на сыру землю, Блюдце воскресило его, не пожалев всех сил, что накопило. Герой тот ожил и бросил скитания свои, а Блюдце вернулось домой обессиленное.
    Время спора Чашки и Блюдца пришло, и позвал их к себе Чайник. Взяло слово Блюдце, сперва, и попросило у Чашки прощения, потому что поняло, что каждому есть место своё, место положенное. Предложило оно вернуть все как было, но Чашка не согласилась. Ослепленная мощью своей ударила она по Блюдцу и разбила его на куски, и..."

— Стооп-стоп-стоп! — прервал на этот раз сказку сам Мастер, — Так оно разбилось что ли? Блюдце разбилось?
— Да, Мастер, — ответила гоблинша.
— А про Чашу там написано, где она? Где этот сервиз стоял?
Хранитель Культа ещё раз быстро пробежала по строчками от начала до конца сказки:
— Нет.
— Так какого ражна мы тут это слушаем?! Минкани, ну от тебя не ожидал. Устроила литературный вечер, это ж надо — Блюдце Мощи!
— Так красивая история, интересная, поучительная...
    Но Хатмар её уже не слушал, а пинками выгонял всех на поиски.

Второй напился, очень напился... И подумал... Отложу на следующий день... Сделаю два дела в один день. Ну его, этого, сына Первого. Переживет.

В храмовом районе Энска, в конце Темногорской аллеи начал появляться новый храм. Пока что там было только искуственное возвышение со столбами, центр которого был завешен пурпурной тканью. За этими занавесками была "комната", пол которой был устлан мягкими подушками, а в центре находилась та самая жаровня с пурпурным пламенем.И у этого "полу-храма" уже был свой приход…
Около двух третьих собравшихся составляли девушки, большинство из которых уже было посвящено в “учение Пламени”. Посвященные слушали томные призывы любить ближнего своего и готовились это делать, ослабляя завязки, частично расстегивая пуговицы и тому подобное, а непосвященные краснели, глядя на них. Вот непосвященных священница Эвю и выглядывала, подавая знаки ненавязчиво выталкивать их вперед. Когда одна из непосвященных оказывалась впереди, её уводили на беседу в центр храма, откуда она возвращалась, явно оставив там свою стеснительность.
Под конец проповеди среди женской части собравшихся остались только посвящённые и те, с которыми провели душеспасительные беседы. Тогда и началась самая интересная часть… Которую мы, естественно, опустим.

    Пока в самой таверне “Залатанный плащ” мирно отдыхали новые завсегдатаи и печально заедал неудачу Мурадёр Трёхсотфунтовый, в погребе вновь собрался Культ Восьми. Количество культистов увеличилось по сравнению с предыдущими днями, и Вестник Восьми что-то с воодушевлением вещал, но Сах'Киарана это не интересовало. Он пристально вглядывался в магический огонёк, желая узреть волю Ашар’Изаалирты. И явилась ему в пламени башня архимага, того самого, у которого его соратники пытались забрать важный фолиант. Эльф поразмыслил, поразмыслил, узрел в этом знак.
— Ашар’Изаалирта явила нам свою волю и волю Восьми в пламени. Архимаг Энска не достоин владеть магией и не достоин помочь нам в нашем Великом деле! Мы..
Призывную речь эльфа-мага прервал громкий взрыв. “Эге, старый фокусник добаловался, что аж всю башню взорвал!”, — послышался басовитый крик из зала.
— И да исполнилась воля Восьми… Вознесём же молитву...

Сообщение удалено автором

Сообщение удалено автором

Ученик Конфиденциального Общества Вольного Штангенциркуля, молодой Иц-Хак, бывший в миру орком Айжаном, бодро шагал по одной из улиц Энска, готовый выполнить очередное мудрое поручение своих братьев. В кармане у него была одна Золотая Монетка.

Поручение на первый взгляд выглядело проще простого — надо было всего-навсего купить какой-то древний талмуд, называемый ''Книга адресов энской знати и чиновничества на 213 год'', в котором, по словам Мастера Фи-Мы, была заключена вековая мудрость. Но то всего лишь внешняя оболочка задания, знал молодой Иц-Хак. Истинная же суть состояла в том, чтобы совершить Путешествие по запутанному Пути своих прошлых Грехов и Заблуждений, побороть все свои Пороки и уничтожить Внутренних Демонов и на еще один шаг приблизиться к Просветлению и Пониманию мироустройства Вселенной. И от важности такой священной миссии у Иц-Хака захватывало дух...
Скорее всего, орк дошел бы до книжного магазина, конечной точки дороги по своему внутреннему миру. Вполне вероятно, что дошел бы с Монеткой. И, что уж греха таить, он мог бы и вернуться обратно в целости и сохранности, с книгой, не попав ни в какие передряги. Только вот встретился ему на пути один нищий...

Вид этого нищего не мог не вышибать слезу и не вызывать жалости. Ног не было, передвигался бедняга на коляске, глаз один закрыт, видать слепой, руки дергаются туда-сюда, сам он был кривой, горбатый, грязный и небритый. Даже если он молчал бы и не звука не издавал, то всего равно редкий бы бесчувственный циник прошел мимо. Но нищий не молчал. Он умолял людей, причем таким страдальческим голоском, что даже тот бездушный человек точно бы растрогался.
Когда убогий заметил Иц-Хака, то покатил на своей тележке к нему.
— Милдарь добрый, подайте мне, бедному, на пропитание-е-е-ееее... я семь дней как уже не ел!
Иц-Хак, даром что орк, был полон жалости и сострадания ко всему роду людскому и не мог пройти мимо.
— Подайте юродивому на обед хотя б пару медяков... детишки мои в подворотне тоже не ку-у-у-ушамши!
Сердобольный Иц-Хак пустил скупую орочью слезу, пока нищий с завидной ловкостью нарезал вокруг него круги.
— ...я, милсдарь, героем заселения Фронтира был, пода-а-а-айте же ради всех Богов и Духов-Хранителей! Вам зачтется!
Орк хоть и был растроган до чувств, но должен был идти дальше. Миссия есть Миссия. Где-то там впереди пылится на полочке священная книга, а он тут рот разевает.
— Ну пусть и монеточку-то одну отда-а-а-а-айте! Ног я моих во время морозов лишился, глаз выбили разбойники...
Иц-Хак начал уже задумываться, а не дать ли убогому свой золотник?
— ...и дома-то у меня нет, в бочке дырявой живу! Воду пью из луж! Ни единого грошика нет за душо-о-о-ой!
''Эта встреча послана мне судьбой, — догадался орк, — Это мое Испытание. Положено ли мне исполнять свой священный Долг перед небесами, несмотря на все препоны, или же дам я свой золотник этому юродивому? Духи испытывают меня...''
— ...а гадалка одна мне сказала, мол вот тебе, Карел Щирый, только два месяца тебе жить-то и осталось... и сказала она мне это месяц наза-ад!
''Я должен пойти и забрать эту книгу, ибо мне так было приказано.''
— А дочка моя сыпью заболела... лекарство ей нужно, мучается, бедняжка...
''Видишь же ты, Иц-Хак, как страдает этот человек. Неужели ты бросишь его здесь без помощи? Неужели ради какой-то, пусть и благой цели, ты предашь его голодной смерти?!''
Нищий смотрел на орка пронзительным и сверлящим взглядом. Тот, не выдержав давление, буркнул: ''Эх, была не была!'' — достал из кармана сверкающую золотом монету и сказал:
— Помни, брат, кто это сделал: Иц-Хак из Кохведесального Общества Вольного Шпагенцирика!
Карел так изумился поступком сего благодетеля, что даже открыл свой слепой глаз, а когда орк ушел, то без задней мысли вскочил на непонятно откуда взявшиеся ноги и убежал поделиться золотником с товарищами.

Именно так КОВШ получил в Энске очередного союзника: артель нищих.

3.
Учение Дзынь! Где-то рядом с городом Энск.

    Ученик Дзынь! гоблин Укроп печально осмотрел свои ладошки, натертые топорищем, и печально вздохну. Он ясно понимал, что строительство Ашрама — это Дзынь!, но у него никак не получалось осознать процесс прорубания паза в бревне, как Путь… В этот момент его толкнул в плечо ученик орк Жбан и с таинственным видом прошептал:
— На меня снизошло… Я постиг одну из сутей Ашрама…
    По словам Жбана, если цель Дзынь! «разорвать порочный круг перерождений: рождение — смерть — рождение — смерть…», то одна сторона Ашрама должна символизировать рождение, а противоположная стена — смерть, а символ смерти, это черепа и кости. Значит, надо немедленно добыть разных костей, для создания соответствующей атмосферы.
    Чем дольше Укроп смотрел на свои мозоли и на тяжелый топор, те более убедительным казалось ему озарение Жбана.
— Так ты что, предлагаешь раскопать кладбище? — перешел он к практической стороне вопроса.
    Хоть Жбан и был здоровяком-орком, но перспектива откопать вместе с костями какую-нибудь Нежить, ему не понравилась:
— Может быть, лучше скотомогильник?
— Ага, нас за это стража посадит на кол, и порочный круг рождения — смерть продолжиться… Лучше, просто купим костей на рынке, — предложил Укроп. На том и порешили.

    Союз орка и гоблина оказался весьма удачливым. Сведующий в Дзынь! сказал бы: «Сущности место свое ощутили, истино Путь им попер!». Итак, Жбан засунул за пояс топор и взял копье, а практичный Укроп настоял на том, чтобы захватить с собой небольшую двухколесную тележку.
    Только они отошли от Ашрама, как на них вышел какой-то заблудший олень, которого Жбан и завалил. Орк было вознамерился извлечь из добычи кости, но гоблин заявил, что так дела не делаются, и настоял на том, чтобы отвести тушу в Энск.
    В Энске Укроп выбрал простоватого дварфа-мясника и обменял у него тушу оленя на полную тележку слегка пованивающих костей.
    В Ашраме, Учитель Дзынь! внимательно посмотрел на кучу вонючих мослов в тележке, одобрительно улыбнулся и произнес:
— Путь в тыщу-пятьсот верст, начало маленький шаг!

* * *
Жбан и Укроп стояли на берегу озера и смотрели, как Учитель Дзынь ласково приговаривает:
— Гуля, гуля, гуленька… Ух, ты лапочка …— и бросает кости Озерному Монстру, который громко хрупает зубками и довольно крутит хвостом. Тележка быстро опустошалась.

И тут Укроп испытал Просветление…

    После неудавшейся идеи о подкупе пивоваренных организаций Энска и господ "тавернистов" пожилой дварф и по совместительству Второй Дварфийского Союза Трех запил с горя. И кто бы что не говорил про выдержку, "отвагу" и стойкость членов Союза в этом деле, произошло невиданное. Дварф так напился, что не мог даже членораздельно разговаривать и проспал целый день, который он мог бы потрать с делом и заняться чем нибудь полезным для ДСТ. Не буду больше просить Эльси чтобы сделала эль покрепче с помощью своей магии, - подумал дварф, попивая заботливо приготовленный слугой кубок с элем, который стоял на столе у кровати. Нужно было возвращаться к работе по поиску Чаши. Надо поговорить с тем гоблином, с которым так хорошо выпивали вчера, как его, Фен-Рир что ли, - пришла идея в голову Второму. Совмещать приятное с полезным - дело хорошее. Вечером того же дня дварфа опять понесли под рученьки на второй этаж в его комнату. А с Фен-Риром он так и не смог договориться, упрямый попался.
    Но ничего, все еще впереди. Эльсихора вроде говорила что есть хорошие новости.

    Табин и Табан, две оркессы из культа Поклонниц Пурпурного Пламени, были на ответственном задании — найти прораба для строительства храма. Обойдя четверть Энска, они совершенно случайно оказались на берегу озера, где строился Ашрам учения “Дзынь!” …

    Ученик Жбан закончил прорубать последний паз в очередном бревне и свистнул, мол, забирайте. Подошли два других Ученика, поднатужились, подобрали бревно… и уронили его обратно, прямо на ногу Жбану.
— Да чтоб вас тагар сожрал, криворукие! Откуда у вас крючки вообще растут, шайтаньи дети?! Что вы глазами лупаете, тупые морды, бревно подняли и понесли! Чуть ногу мне не расшибли, полудурки…
Ученики с кряхтением унесли бревно к Ашраму, а Жбан начал мрачно осматривать свою ногу. Ушиб был, но, как ни странно, ничего сломано не было. Орк собрался было идти спрашивать Учителя на тему того, что в соответствии с Учением в таком случае надо делать, когда кто-то положил руки ему на плечи, а перед взором появилась пара вполне симпатичных ног. Он начал было поднимать взгляд, чтобы посмотреть на лицо, но не смог сделать этого до конца, ибо взгляд остановился на большой груди зеленоватого оттенка…
— Ты здесь главный, да? — больше утверждая, чем спрашивая, сказала её обладательница.
— Ээээ… — не смог сформулировать ответ Жбан.
— Не хочешь помочь дамам с одним делом?
— Нет, в смысле да, в смысле хочу — ответил он, совершенно не замечая Ученика Укропа, который что-то пытался орать ему на ухо.
— Вот и отлично…
Дамы помогли Жбану подняться и куда-то увели…

    Табин и Табан наконец-то вернулись, причём не одни, а вместе со здоровым орком. — Ну что? — спросила Эвю, вышедшая им навстречу — Нашли прораба, или Пламя приказало вам забросить эту затею?
— Нашли! — ответили Табин и Табан.
— А кто такой Прораб? — спросил Жбан.
— А ты разве не…
— Не, девочки, вы ошиблись. Я Жбан.
Оркессы и эльфийка переглянулись между собой.
— Ну и что с ним делать?
— Как что? “Извиниться” — Эвю облизнулась — и отпустить...

В семь-сорок он подъедет,
В семь-сорок он подъедет —
Наш старый, наш славный,
Наш агицин караван.

Ведет с собой фургоны,
Ведет с собой фургоны,
Набитые людями,
Словно сеном воз...

Молодые штангенциркулисты, как могли, наслаждались жизнью. Подмастерья Ха-Им и Шму-Ль пели хором какую-то странную и старую песенку, в то время как Мой-Ша им подыгрывал на скрипке. Ученики дремал, кто читал религиозные книги или болтал, а кто, как Иц-Хак, бывший когда-то Айжаном, просто сидел и думал о вечном... Мастера Фи-Мы на чердаке Энской Ложи не было; он ушел устанавливать контакт с главой стражи.
Собственно, именно из-за отсутствия Мастера, в КОВШе происходил такой праздник жизни.

***
Глава энской стражи, пан Хавель, человек во всех отношениях замечательный, лелеял в своей душе одну несбыточную мечту. Да, пусть он был уважаем и любим в народе, пусть большим влиянием в Энске обладал только градоправитель пан Иржи, пусть в городе благодаря нему царил относительный порядок (по крайней мере, до событий с культистами). Пусть дом его был популярен среди гостей, и знать к нему приходила по вечерам обсудить последние новости и хлестать его пиво... в конце концов, пан Хавель, несмотря на все свои достоинства как командира стражи, видел себя на совсем другом месте...

Пан Хавель мечтал о своей собственной пивоварне и, что уж скрывать, о небольшом колбасном цеху.

***
— Хорошее у вас пиво, пан Хавель. Очень хорошее, — заметил между дел гость в темно-серой мантии.
Пан фальшиво улыбнулся. Уже сколько гостей приходит в его дом со странными предложениями, и все, абсолютно все, будто бы по наитию, дуют его пиво!
— Сам варю, когда время свободно. И все же, я могу узнать, зачем вы ко мне пришли?
— Конечно. Я пришел сюда с одним предложением, от которого вы не сможете отказаться.
— С предложением? С каким еще предложением? — спросил пан без особого интереса.
Гость отложил в сторону пустую кружку и достал из-за пазухи сложенный вчетверо листочек с хитроумными графиками, таблицами и диаграммами.
— Пан Хавель, наше общество, — рассказывал он, водя пальцем по непонятно что значащим схемам, — обладает несметными по количеству ресурсами, которых хватит, например, чтобы снабжать едой всех голодающих Центральной Пандоры в течение девятнадцати с половиной лет, построить и украсить три собора площадью в 80 аров, а также переместить южные дварфийские горы на север, а северные на юг, и обратно...
Пан Хавель слушал, не показывая никакого энтузиазма, но выгонять гостя не спешил.
— ...думаю, таких средств вполне хватит, чтобы удовлетворить и ваши некоторые желания.
Милостивый пан, я, от лица своего Общества имею честь предложить вам кое-какое соглашения. Вы соглашаетесь выполнить несколько наших, самых простых и незаурядных просьб, в свою очередь мы...
Пан Хавель смотрел все с тем же безучастным и каменным выражением лица.
— ...милостивый пан, простите за бестактный вопрос: а вы любите колбасу?
— ...
— Знаете, у нас как раз есть здание недалеко от Энска, здание бывшей колбасной мануфактуры, которое мы давно хотели продать.
Давайте сделаем так: вы подписываете мое соглашение и выполняете несколько наших, самых малых, просьб, в том числе признаете наше главенство в Энске и поддерживаете нас в Городском Совете, а мы со своей стороны отдаем вам безвозмездно здание цеха и две работающие пивоварни, выдаем вам кредит в размере 49 000 золотых монет и помогаем вам в случае материальных трудностей. Когда ваше скромное персональное дело начнет приносить доход, мы, обретя здесь власть, дадим вам разрешение не отдавать никакие налоги. Что скажете, пан Хавель? Весьма перспективное вложение, не находите?

Пан Хавель внимательно осмотрел с ног до головы необычно щедрого гостя и заметил, что из под темной мантии торчали ноги в лаптях и обмотках.
— Так что ж, господин Хавель? Как видите...
— Знаете, вы уже достаточно сказали. Пошли-ка отсюдова вон!

...
— Войтех! А ну-ка подь сюда. В следующий раз никого из этих фанатиков домой не впускать! А то достали уже...

            * * * IV * * *

    Мастер Хатмар наконец-то дождался возвращения группы, отправленной на разведку в подземные катакомбы Энска.
— Мастер, как я и говорил, — докладывал старший из группы, Ревнитель Всежир, — от этой наводки про катакомбы шел какой-то душок. Смею заверить, душок — это мягко сказано. Там просто вонища. Эти коридоры связывают между собой все выгребные ямы и каналы города. Особенно разит от того места, где расположен Городской Совет. Мой дедуля говаривал что от политиканов за милю дерьмом несёт, но я, право, думал, что это метафора, а оно вон как — в самом прямом смысле...
У Мастера Культа уже наворачивались слёзы на глазах: то ли от режущего запаха исходящего от прибывших культистов, то ли от обиды, что ещё одна зацепка в поисках оказалась пустышкой. Но оказалось, что Всежир ещё не закончил.
— Мы там чуть не подохли, но кое-что нашли. Есть там боковой коридор, который увел нас в сторону от города, в лес. Там даже выход есть у ручья, и запаха там нет почти, но суть в другом. Нашли мы круглый зал с постаментом посредине; на стенах знаки в виде треугольника повернутого вершиной вниз и осененного лучами. На постаменте тоже знаки такие и выемка под чашу или кубок какой.
— Да много там всякого странного, — подтвердил слова ревнителя эльф Ламаильтт, — нужно всем туда перебираться и подробнее изучить все.
— Неплеменно отплавляемся, но пойдём со столоны леса, а Вы поймойтесь фначала, а то вонь эту только мёртвый, право что, не учует, — ответил уже повеселевший лидер, зажав нос, — а мы все-таки ТАЙНЫЙ, пока ещё, Культ.