Идёт к свету в конце тоннеля
Колония

Солнце клонилось к закату.
Маджи копал.
Яма была уже достаточно глубокой – настолько, что грунт, наконец, позволил вывести её в туннель. Малый, узкий, и, к тому же подпираемый бревном. Но всё же он уже вырисовывался – пробный подземный путь на свободу, из-под колпака, устроенного Барсу.

Сам Барсу сидел на краю ямы, свесив ноги вниз. Нисколько не измученный, даже не помятый, но слегка обиженный.
– Нет, ну вы прям как малые дети… В бутылку! Ну, хорошо, пусть даже в бутылку – но хотя бы не в пустую! Это ж не по-человечески как-то.
– А я и не человек, – пыхтя напомнил Барсу Маджи.
– И не по…-- начал было Барсу, – а, кстати. Кому принадлежала идея? Спорим, что Шимшону?
Дварфо вздохнул, воткнул лопату в землю, и, выбравшись из ямы по грунтовым ступенькам, присел передохнуть.
– Не стану я, с тобой, лукавый, спорить, – а сам задумался: чья это была идея он как-то подзабыл. – Чайку бы сейчас… иех…

Барсу оживился, хлопнул в ладоши. Тотчас явился дымящий самовар со связкой румяных бубликов, привешенных на боку, подносец с узорными чашками, плошкой мёда и изящной ажурной мисочкой блестящего белого металла, горкой заполненной рахат-лукумом.
– Кушайте, Маджичек – восточная сладость! Так чья, в говорите, была идея?
– Идея была народная, – уклончиво ответил дварфо, ломая сушку. – Можно сказать обычай
такой есть.
– Ну, положим… – живенько согласился Барсу и продолжил вкрадчиво, – но всё-таки… не допускаешь ли ты, что...ммм...человеческая часть вашего...ммм...товарищества...допускает некоторые перегибы?
– Это вот ты сейчас чего?? Раскол вносишь? Искушаешь??
– Что-ты, что-ты, Маджичек…
– ...МЕНЯ??? Дварфо искушаешь??? Хочешь, чтоб продался я тебе… за сушку????
Дварфо яростно зашвырнул злополучную сушку в рот и яростно заскрипел зубами.
– Ах, Мажди. Вы не так всё интерпретируете. Это исключительно тестирование креативности репрезентативной выборки.
– Не выйдет!! – рявкнул дварфо.

В гневе он был страшен. Временами даже ему самому казалось, что в такие минуты где-то внутри пробуждается спящий дремучим сном берсерк. Барсу это, похоже понял. Изящным скользящим движением опытного лиса он всучил в руки дварфо исходящую паром чашечку горячего чая.
Сосуд с чаем – это вам не рюмка с элем: какая б не была горячая рука, а кипятком на раз швыряться не будешь. Пока дварфо балансировал с уровнем жидкости, его личный берсерк повернулся на другой бок и снова заснул.

– Поймите, Маджи. Я вам не враг. По сути – я ваша удача. Здесь, под колпаком, я создал для вас новый мир и новые возможности! Я ваш катализатор мысли. Избавитель от скуки. Аниматор, можно сказать...
– Всё, аниматор, ты своё отдежурил. Можешь отдыхать, – Маджи снова был спокоен, а в голосе дуэтом звучали усталость и торжество. – Древнее дварфское знание гласит, что колдунству неподвластна текучая вода и глубинная земля. Там, внизу, в туннеле, сфера не работает. И я под землёй уже пересёк её границу.

Повисла пауза. Миг Барсу изучающе смотрел на дварфо, удивлённо подняв левую бровь. А затем быстро метнулся в туннель.
Дварфо Маджи, с неожиданной ловкостью пнул опорное бревно. Освобождённый грунт весело рухнул, надёжно завалив тоннель.

Колония
Утро. Во дворе фактории.

    На террасе, возле стола, на трехногом табурете сидел Герой Шимшон и неспешно правил лезвие финки о голенище сапога. На шее у него висел чистый рушник, а на столе располагались зеркало, кружка с горячей водой, помазок и мыльница.
—… пятьдесят пять, вышел зайчик погулять, — он прекратил вжикать клинком по сапогу, осмотрел кромку, проверил ее остроту пальцем, и удовлетворенно развернулся к столу. В это момент ему послышался какой-то странный звук, толи шуршание, толи скрип. Шимшон окинул взглядом двор — пусто, прислушался, похоже, звук шел из-под земли. Герой стал тих и не движем, как в засаде.
    Земля посреди двора пришла в движение, Шимшон беззвучно выругался, но изобразил на лице приветливую улыбку, через минуту, на поверхность выбрался не кто иной, как Барсу Инкомпертус.
    Демон шумно отряхнулся всем телом, как пес после купания, смахнул песок с ушей и, как ни в чем небывало, поздоровался с Шимшоном:
— С добрым утром, мессир!
— И вам не хворать, милорд! — Герой покрутил в пальцах финку, зыркнул глазом по шейной артерии, «солнышку» и «печенке» Демона, вздохнул, и с сожалением положил нож на стол, — Как там, в недрах нашей тверди?
— Ничего так, но сыровато. Я вам не сильно помешал?
— Бросьте, какие мелочи. Да вы не тушуйтесь, присаживайтесь к столу. Скоро самовар подадут.
— С удовольствием, — Барсу поднялся на террасу, придвинул к столу стул и сел.
— А знает ли, милейший Барсу, мне тут подумалось, — Шимшон доброжелательно улыбнулся, — что, возможно, мы несколько погорячились.
— Вы о чем? — заинтересовался Демон.
— О том, что можно все уладить миром. Мы могли бы сотрудничать.
— Прекрасно. И как вы это себе представляете?
— Вам, зачем то, нужна эта территория? Пожалуйста, забирайте. Вам нужны все эти смертные? Пожалуйста, владейте. Республике не нужна ни эта территория, ни эти смертные. Республике нужен только чай и каучук. И нам совершенно все равно, кто будет его поставлять. Предлагаю взаимно выгодный договор. Вы делаете в Колонии все, что вам угодно, но стабильно поставляете нам чай. Бессмертные Герои уходят из Колонии и никаким образом больше не вмешиваются в ваши дела. Сколько вы хотите за тонну чая?
— Вы хотите нанять меня за золото? — усмехнулся Демон. — Вы помните, с кем разговариваете Демону?
— Пожалуйста, милорд, давайте обойдемся без позерства и рисовки, — Шимшон поморщился, — демонам нужна жизнь и дух смертных. Так сколько за тонну?
    Барсу протянул руку и начертал пальцем на зеркале несколько цифр. Шимшон подпер голову руками и надолго задумался:
— Одна пятая.
— Нет.
— Две девятых.
— Нет.
— Четверть.
— Нет.
— На сколько подвинешься?
— Я назвал свою цену. — Демон указал на зеркало.
— Это твое крайнее слово?
— Крайнее не бывает.
— Значит, не договорились, — Шимшон хлопнул ладонью по столу. — Сыграем на Колонию?
— Опять в карты? — поморщился Барсу.
— Нет, в загадки. Условия прежние.
— Годиться. — Барсу поднял руку, — Клянусь, в случае проигрыша в эту игру, по первому требованию выигравшего, немедленно, покинуть навсегда территорию Колонии, никогда и ни под каким предлогом не возвращаться, и не приближаться к Колонии ближе, чем на двадцать миль.
— Клянусь, — Шимшон поднял руку, — в случае проигрыша в эту игру, по первому требованию выигравшего, немедленно, покинуть навсегда территорию Колонии, никогда и ни под каким предлогом не возвращаться, и не приближаться к Колонии ближе, чем на двадцать миль. Чур, я первый!
— Прошу! — Демон сделал широкий жест.
— Гоблин сказал: «Следующее высказывание Эльфа будет ложным». Эльф сказал: «То, что сказал Гоблин, истинно». Кто из них лжет?
— Эпименид! — хитро прищурился Демон.
— Неверно! — Шимшон покачал головой, — прощаться будем?
— Не так быстро, — хихикнул Демон, — Один/ноль. Но теперь мой ход. Летели два василиска, один зеленый, другой направо. Сколько стоит пинта подков, если козырь черви?
— Вот значит как, — Шимшон покрутил в руке финку. — Один/один. А теперь скажи ответ на свою загадку.
— Понятия не имею, — развел руками Барсу.
— Прекрасно. Два/один.
— Летел по небу омерзень, а по земле за ним бежал гоблин с арбалетом. Гоблин выстрелил, и омерзень упал на гоблина. Кто жив остался?
— Ракопаук. Он в кустах прятался. — предположил Шимшон.
—Не-а-а-а. Собака гоблина, по кличке Арбалет. Два/два.
— Если курс норд и крен на левый борт… — начал Шимшон…

● ● ●

    Герой Гро-Ван и некромаг Фаня скромно и тихо ужинали прямо на кухне, и даже не сидя за столом, а прямо на подоконнике. Через приоткрытое окно, со двора фактории доносилось:
— Четыреста сорок три/четыреста сорок два. Ползет, ползет — камень съест. Снова ползет, ползет — камень съест. Кто это?

Сидя, сложа руки
Колония

Десятка три маленьких, словно игрушечных, озорных Барсу, весело выстукивая каблуками, танцевали на столешнице джигу. Прямо перед носом задумавшегося Маджи.
– Не печалься, дварфо. Ищи позитив…
Маленькие ножки крошечных танцоров, вскидываясь в едином ритме, то разносили пляшущие фигурки в стороны, то подскакивали, то мелькали дружными взмахами, от которых рябило в глазах, но всё равно завораживало и притягивало взгляд.

– А давай строить новый мир? Здесь, в Колонии. Прямо вот в этих замечательных, чётко очерченных рамках…
Фигурки, приплясывая, выстроились в кружок и весело поскакали слева направо.

– Места здесь дикие, народом не топатанные: сам видишь, из Героев дошли только двое...ну...это ж мы завсегда... подправить сможем! В любую сторону – только захоти. Хочешь – станешь единственным, Главным Героем? А пожелаешь… – мелкие Барсу, скалясь приветливой улыбкой, закружились в другую сторону, – … приманю тебе до кучи героев, в любом объёме. Будешь формы правления устанавливать, политики разные...взаимодействия… Но на своих условиях. А? Как тебе?

– Уйди, лукавый… – пробурчал дварфо, с трудом фокусируя взгляд. – Изыди…
Фигурки разбились на кучки и теперь в едином ритме из стороны в сторону скакали уже такими стайками.
– Только подумай: всё заново, всё по твоему слову! Режим, монеты, почта, телегр...телеги, законы разные. Скажешь, к примеру, «не хочу Луну» – не будет! Или назовём по-другому, или вообще – уберём с поля зрения, и забвения напустим, так, что никто о ней и не вспомнит. Захочешь, время остановим. И будет навсегда сухой месяц. Или холодный. По настроению.

– А если захочу, чтоб тебя, Барсу, не было?
– Можно.
И прежние танцоры с диким хохотом превратились в таких же маленьких Ыртуков Уршихаевичей, лохматых, дремучих тролликов, всё так же ритмично топающих лапами, но в недоумёнии косящихся друг на друга.

    Колония
Утро

    Герой Гро-Ван имел вид бледный. Или синюшный? В общем, бледно-синюшный вид. И в таком совсем не геройском, и даже можно сказать, жалком виде, он тихо лежал под кустом акации на заднем дворе фактории.
    Шимшон осторожно оттянул ему веко левого глаза, заглянул в зрачок, поцокал зубом. Принюхался и грустно поинтересовался:
— Ты сколько грибов сожрал?
Гро-Ван разлепил синие губы, подвигал кадыком и просипел:
— Четыре… Смертельные… Дозы…
— И на хрена?
— Я ушел в Астрал, — сипел Гро-Ван, — а потом провалился в андерастрал, Мы же пленники капель воды, бесконечно простейшие барабанки. А сумрак он синий-синий-синий, но желтого цвета. Я проскребся сквозь тени на другую сторону левее, чем низ справа. К чему эти соленые и хрупкие всплески духа, высохшие квадратные слова? Мы не ведаем ничего, кроме мёртвых светил, я же заглянул в глазницы тьмы и волокна кристаллов стали. У них во рту сухо, как в горном озере; а когти блуждают без цели, без надежды. А за локтем есть дыра в Имо, но мне остались только треугольники, и я объехал через верх на полярном лисе. Уневерсум скрипит большими холодными ладонями и привязывается к деревьям, а в Имо было зазеркало Барсу. Там смеются овальным каре и глаголют во всю тишину, и никто в отдельности уже не есть, кто есть он. И был я и был Барсу, и он был не мы, но и я не был не им. Нам не было, как вне нас находящиеся логосы нашего духа, но каковы мы сами по себе внутри себя опространствили только их как не нас, то есть непосредственно как представления, которые не есть мы… Барсу боится омелы!
    На этом речи Гро-Вана закончились, героическим усилием он перевернулся на бок, поднялся на четвереньки и удалился за куст. Блевать.

● ● ●

— Это же бред! — Шмортес был категоричен.
— А если не бгед? — Некромаг Фаня нервно грыз ноготь, — должно же быть у Багсу слабое место. А вдгуг?
— Даже если это бред, — усмехнулся Шимшон, — то Гро-Ван все равно не успокоиться, я его хорошо знаю. Пусть попробует.
— И как? Омела в у нас не растет, она есть только на севере! — Скривился Шмортес.
— Да так. — Шимшон повернулся к Фане. — Телепатируй на «Роджер» Жабу, что нам нужна свежая, подчеркиваю, «свежая» омела. Пусть отправит сапсана с шифровкой резиденту в Крушд, и далее, по нашим каналам в Сольвейг. Гриф «Особая Важность».

● ● ●

— У них там какая-то хрень твориться, — Жаб растолкал спящего Доппельта. — Вставай, пиши шифровку!
— Короче? — потянулся Доппельт.
— Шимшону срочно нужна свежая омела! Пошлем запрос в Сольвейг!
— Омела? — встрял Вжух, — и нахрена вам писать в Сольвейг?
— А тут омела не растет. — Разъяснил Жаб.
— У меня все растет. Омела-шманела! Тоже мне цаца… Будет вам омела, хоть ужритесь. — Шаман занюхал щепотку своего колдунского порошка, и скомандовал, — Редька! Тащи ведро воды! Тень! Влезай в броню, подстрахуешь!
— Ты это куда собрался? — прищурился Доппельт.
— Куда, куда. За борт, на землю. Не на палубе же омелу выращивать.

● ● ●

— Этого не может быть! Это не возможно! Сгинь наваждение! — Барсу Инкомпертус дрожал, стонал, заламывал руки, бился головой о дерево и лил горючие слезы.
— Сам уйдешь? Или помочь? — Герой Гро-Ван погрозил демону веточкой омелы.
— Не губи! — Барсу пал на колени и стал биться лбом о землю, — проси чего хочешь! Любое твое желание, немедленно, тотчас же…
— Убирайся обратно в Имо, и больше никогда сюда не возвращайся! — сурово приказал Герой.
— А хочешь гору золота в десять ярдов высотой? — Заискивал Барсу, — А тысячу и одну красавицу?...
— Вернись в Имо!
— А хочешь волшебный непобедимый меч? Я могу! — продолжал скулить Демон, — или корону вечного владыки…
— Я что сказал? Сгинь, Демон! — Рявкнул Гро-Ван.
— Ну, как скажешь, — всхлипнул Барсу, — твоя взяла… Я уйду навсегда. Приказывай!
— Мощью омелы, повелеваю, навеки сгинь в Имо проклятая тварь! — Грозно произнес Гро-Ван.
— Да не, не так! — всплеснул руками Барсу, — Возьми ветку омелы в правую руку. Подыми повыше. Резко взмахни. А теперь засунь омелу себе в задницу.

Сидит, сложа руки
Колония

Нежные холодные ладошки легли на глаза.
– Угадай, кто? – пропел тоненький голосок юной Мими, новой протеже Матушки Медоуз.
– Отстань, Барсу…
– Фууу… с тобой неинтересно…
Мир снова стал видимым, а Барсу уселся рядом с Маджи.
– Какой сегодня день? – спросил Маджи. Монотонно и невыразительно, как говорят люди, вынужденные – из приличия или по привычке – поддерживать скучный, неинтересный разговор со скучным, неинтересным собеседником.
– Замечательный!! – Барсу, похоже, был переполнен энергией, и прекрасное своё настроение щедро расплёскивал через край. – День рыбака! И День анархиста.
Маджи подозрительно уставился на своего весёлого собеседника.
– Подразумевается какая-то связь?
– Какая-нибудь всегда подразумевается. Но речь сейчас не об этом… - в голосе Барсу вновь появились вкрадчивые нотки. – ...По сути вам даже повезло…
– Изыди!!!
– ...в замкнутом контуре можно творить замечательнейшие по своим возможностям вещи. Если же учесть, что в вашем распоряжении есть такой практически неистощимый, неутомимый и неистребимый специалист по магической энергии...-- моментально включившаяся гримаса, состоящая из коммерчески-приветливой улыбки, вопрошающего взгляда и призывно мигрирующих вверх-вниз бровей, невербально завершила мысль: «...как я». – Да что там далеко ходить? Я знаю пару-тройку лидеров, которые с радостью ухватились бы за подобную возможность! Вам же она свалилась на голову даром!
– Знаешь, что говорит древняя народная мудрость, когда что-то даром падает на голову?
– Не всё то мудрость, что древнее, Маджи!
– Имей голову – и что-нибудь да свалится!
– А не имей...тьфу. Народ, Маджи, всегда что-нибудь болтает. Давай отмотаем назад. Я говорил о…
–.. возможностях?
– Да! О колоссальных возможностях, которые присутствуют только здесь, под колпаком.
– У меня встречное предложение. Может ты свой колпак возможностей слегка территориально сместишь? Вот хотя бы на ту группу лидеров, жаждущих магического источника. Будет вам гармония и радость.
– Гармония, Маджи, это не радость! Я предлагаю сотрудничество. Вы пьёте свой чай и генерируете идеи. Я обеспечиваю плантации погодой и воплощаю в жизнь лучшие образчки из надуманного. Но это, так сказать, фасад с цветочками. На самом деле мы, постепенно и планомерно, прибираем к рукам, а затем и монополизируем, магию мира. Это невозделанное поле лежит у наших ног и ждёт заветного часа неминуемого прогрессорства…
– Магия рассеяна по Пандоре…
– Соберём!! Квинты работают на нас! А мир жаждет перемен!
– Он всегда чего-нибудь жаждет…
– Не уходи от темы!
– Я иду на рыбалку…
– Это мелко! Взгляни на себя: ты создан для деяний!…Постой!!! Ты это.. вилы не забудь...

Колония.
Терраса фактории. Вечер.

    Некромаг Фаня гордо поставил на стол объемистую стеклянную банку, завязанную по горлышку куском холстины. Внутри банки спокойно сидела обычная зеленая лягушка.
— Она тебе зачем? — поинтересовался Герой Гро-Ван и щелкнул по стеклу ногтем.
— Не она, а ОН! — хитро прищурился Фаня.
— Пусть он. А зачем?
— Ты не погнял, — Фаня задрал подбородок, подбоченился, и сделал широкий жест, — Это сам Багсу!
— Это? В смысле в банке?
— Ага! Я его колданул, и в бангку.
— И что нам с этого? — Шимшон разглядывал лягушку в банке.
— Ну… — начал Фаня, — он же стал магенький и слабый…
— Ну… — продолжил Шимшон, — сила демона не зависит от размера его воплощения. Даже если ты превратишь его в блоху, колпак над Колонией не исчезнет.
— Ну… Ему надоест, быть лягушкой, и он пгимет наши условия…
— Баранки гну. Может быть, и надоест. Лет через триста. А может быть, и нет.
— А может быть и ганьше!
— Лет через семьдесят? Пятьдесят? — уточнил Шмортес.
— Так давай его пгосто прихлопнем, пока он мегкий! — горячился Фаня.
Гро-Ван и Шмортес расхохотались.
— Ну, а вдгуг! — настаивал Фаня.

● ● ●

    Герой Маджи нес на спине наковальню вместе с колодой. Рядом с ним, небрежно помахивая кувалдой, неторопливо шагал Шимшон:
— Так вот, дружище, если надо собрать много цветочков, надо звать эльфа. Если надо унести много-много-дохрена золота, надо звать гоблина, а если надо утащить наковальню — то надо звать дварфа, тут без вариантов…
— А человека когда звать? — выдохнул из под своей ноши дварф.
— Когда тебе понадобиться унести три-четыре красавицы, можешь смело ко мне обращаться, — заверил его Шимшон, — всегда помогу.
    Маджи умело установил наковальню, убедился в ее устойчивости и отошел в сторону. Шимшон поддернул кружева на рукавах, натянул перчатки и взялся за кувалду:
— Фаня, ставь свою лягуху на наковальню, и отойди подальше. Посмотрим, Барсу это или не Барсу.

● ● ●

    Шмортес сидел на траве, тряс головой, ковырял в ухе и беззвучно матерился. Более привычный к магии Фаня изумленно хлопал глазами. Обугленная колода ушла в землю, наковальня валялась на боку. Герои стояли кружком и рассматривали кувалду:
— Как четко отпечаталась, чище, чем на монетном дворе! — Маджи водил пальцем по глубокому отпечатку в форме лягушки на бойке кувалды. — А это же сталь. Плохонькая, но сталь!
— И заворонилась, прямо в синеву — удивлялся Гро-Ван.
— Похоже, имеем артефакт, — подытожил Шимшон.
— Эй, а куда девагся Багсу? — очухался Фаня, — он же не мог испагится?
— Если бы, — вздохнул Шимшон, — сейчас сыщем нашего Барсу.

● ● ●

    Шмортесу завязали глаза, дали в руки лук и стрелу. Шимшон его раскрутил приговаривая древнее заклятие:
— Кот, кот, где стоишь?
— На мосту.
— Что пьешь?
— Пиво, квас.
— Лови мышек, а не нас!
Шмортес пустил стрелу по высокой дуге, и она улетела куда-то за кусты акации. Герои отправились вслед за стрелой.

● ● ●

— А это точно Барсу? — Гро-Ван держал на ладони, найденную рядом с воткнувшейся в землю стрелой лягушку. Все дружно посмотрели на Фаню.
— Я не могу утвегждать со всей увегенностью, но по состоянию астгала, и потокам энеггий… — начал мямлить некромаг.
— Ясненько. Короче, как его расколдовать? — Прервал его Шимшон.
— А зачем?
— А как нам вести переговоры с лягушкой? И с которой из лягушек? А если это не Барсу?
— Ну… Я испольгзовал стагинное заклятие… Дгугие вообще не действовали…
— Как. Его. Расколдовать?
— Тгадиционно… — Фаня потупил глаза, и ковырял ножкой землю. — Поцелуй истинной любви.
Шмортес охнул. Маджи схватился за бороду. Гро-Ван многоэтажно выругался. С кустов посыпались листья. Шимшон задумался.
— Но может сгаботать и истинная ненависть…
— Уже лучше! Шмортес, давай сюда! Будешь его целовать. — Распорядился Шимшон.
— А почему именно я? — возмутился гоблин.
— Во-первых, гоблины не брезгливы, а во-вторых, нужна истинная ненависть.
— А где ж я эту истинную ненависть возьму?
— В сердце своем. Где же еще? — уверил его Шимшон, и сунул лягушку в руку Шмортесу. — Итак, давай подсчитай наши убытки. Урожай чая портится и теряет в цене. Каучук не добывается. Батраки отказываются работать, плантация без ухода…
Гоблин задумался, зашевелил губами. Его лицо исказилось, он оскалил мелкие острые зубы:
— Целовать? Этого гаденыша? Да я его… Да я этого сученыша зубами порву… Сожру без соли… — Зубы Шмортеса лязгнули пустоту.
— Маньяк припадочный!!! — взвизгнул материализовавшийся Барсу и опрометью кинулся спасаться в кусты.

Сидит, сложа руки
Колония

    Солнце медленно сползало за горизонт. Там, за подколпачьем, на воле.
А здесь, где-то совсем неподалёку от Маджи, жалобно, в тон его настроению, квинькала птичка…
    – КвинтУшка, квинтУшка, сколько мне здесь сидеть осталось?
Птичка, оживившись, принялась увлечённо отсчитывать, но едва дварфо подзадремал вдруг всхлипнула и заткнулась.
Кто-то дёрнул Маджи за рукав.
    – Не, ну ты видел, как они меня?? – встрёпанный Барсу, пыхтя от обиды, плюхнулся на траву рядом с Маджи. – А ты… а тебя...вообще наковальню таскать заставили! А ещё анархисты называются... Свобо-оода… раа-венство...
    – Вовсе не заставили, – вяло откликнулся дварфо. Он пребывал в сплине. В той самой его благостной фазе, когда эмоции притухли, а реакции не наступили, и отзываться на беспокойство мира ему не хотелось. – Я сам это придумал.
Барсу вскинулся, собираясь, видимо возразить, но резко передумал.
    – Ты?? Са-ам???...Вот. Смотри.
И щёлкнул пальцами.
Невесть откуда взявшийся туман сгустился в матовую плоскость, размером с небольшую лужицу, а по поверхности задвигалась картинка: идёт, вприпрыжку, герой Шимшон, весело помахивая кувалдой и сбивая головки с ромашек, а рядом тащится перекосяченный дварфо, с колодой и наковальней. Причём временами картинка плывёт, а груз Маджи напоминает гуся и странную позолоченную гирю.
    – Окстись!!! - завопил Маджи, выпадая из сплина. – Изыди-ии!!!
Барсу весело рассмеялся.
Тем временем Герой Шимшон – тот, что был на картинке, причём почему-то с длинным шарфом, замотанным на шее, – говорил дварфо: «когда тебе понадобиться унести три-четыре красавицы, можешь смело ко мне обращаться…
    – О!! – радостно воскликнул Барсу, и щёлкнув пальцами, рассыпался в прах. Мигом спустя из земли выросли три красавицы: белявая, эльфийской наружности, чернявая, явно оркская девица, и третья, рыже-кучерявая, человеская.
Девицы смеялись, хитро подмигивали дварфо бесстыжими своими глазами, а та, что была брюнеткой, выразительно прошептала Маджи в самое ухо: «на руках носить будете...»
Все три изящно развернулись, и разнофазно колыхая рельефами, двинулись на захватническую операцию.

    – Нн-ееет!!! – орал Маджи так, что горло сводила судорога, и мотал головой из стороны в строну.
От этого крика он выпал из дрёмы. Вокруг была зябкая ночная чернота, и только край неба на западе ещё отсвечивал багровыми бликами.
В мёртвой тишине метрономом стучал равнодушный квинтёж квинтушки.

Колония.
На заваленке

— Я знаю, что вы, мессир, жаждете свободы для всех и каждого, и я знаю, что эта утопия сейчас не осуществима, ибо смертные глупы, себялюбивы и безответственны … — рассуждал вслух Барсу Инкомпертус.
— А я ни куда не спешу, — отмахнулся Герой Шимшон, — у меня впереди вечность.
— А я предлагаю вам попробовать создать свою утопию прямо здесь и сейчас, в этом, изолированном от всего остального мира месте. Соберете всех своих единомышленников и последователей, а я позабочусь, чтобы вам никто извне не мешал. А потом можем начать расширять границы… и так, до пределов мироздания.
— А вам, милорд, это зачем? В чем ваш профит?
— Ничего материального. Даже жертвоприношений не нужно. Всего лишь ваша вера и почитание. Чем сильнее будет ваша вера в меня, тем я сильнее я стану. Вам материальный мир, а мне астральный. Весь мир напополам — все по честному.
— То есть, вы вообще ничего конкретного не требуете? — уточнил Шимшон.
— В общем и целом, ничего, но для гарантии, мессир, вы должен поклясться служить мне, как своему сюзерену. И не надо прятаться за волю своего Хранителя. Герой и Хранитель — Единосущны, Неслиянны и Нераздельны. Если вы скажешь, «Да», значит и он говорит «Да».
    Шимшон молчал и качался на стуле.
— Ну, что же вы молчите? — прервал затянувшуюся паузу Барсу.
— С Хранителем перетирал. — ответил Герой.
— И что натерли?
— Ставлю на кон сто лет и один день службы, против вашего ухода в Имо навечно.
— Брось, мы уже это пробовали. Мы можем безрезультатно играть тысячи лет.
— Можем, но не будем. Одна партия в шашки. Одна взятая шашка дает одно очко. В начале партии Белые получают первый ход, а Черные получают пол очка, время на ход ограничим. Ничья не возможна. Рискнете?
— Это не риск! — Ухмыльнулся Барсу.
— Это офигенный риск, — ответно осклабился Шимшон, — Милорд, вы поклянетесь не использовать никакое колдунство-шмолдумство и магию-шмагию с начала и до окончания партии. Вообще никакого. И не надо мусолить про «колпак», это колдовство прекрасно может просуществовать без вашей поддержки несколько дней.
— Я. Должен. Это. Обдумать. — отчеканил Барсу и исчез.

● ● ●

    Барсу Инкомпертус внимательно изучал толстую тетрадь внушительно озаглавленную «Договоръ». Герой Шимшон любовался восходящим солнцем. На столе их ждала доска с уже расставленными шашками и песочные часы. Рядом со столом скучали свидетели: Герой Гро-Ван и некромаг Фаня.
— …пункт четыре дробь девять…один ход одной шашкой… время на ход одна склянка… тронул — ходи, … за «фук»… — бормотал себе под нос Демон.
— …Не применять никакое колдовство, магическое воздействие, управление духом, воздействие на дух, а так же… — по третьему разу перечитывал Барсу — …до полного подсчета очков, определения победителя и полного окончания партии… Пункт двадцать один, …в случае победы Героя Шимшона Сольвейгского, проигравший Демон, назвавшийся, как Барсу Инкомпертус, навеки возвращается в Имо… Пункт двадцать два, …в случае победы Демона… Шимшон обязуется служить выше указанному Демону, как своему сюзерену сто лет и один день…
    Шимшон терпеливо молчал и наблюдал за укорачивающимися тенями.
— …настоящий договор составлен в одном экземпляре, прошнурован, опечатан, и заверен свидетелями… — Барсу в третий раз проверил печати и подписи, и решительно положил тетрадь на стол. — Я готов!
    Герой повернулся к столу и положил руку на «Договоръ», Демон зеркально повторил его жест.
— Клянусь, исполнить сей договор! — произнесли они одновременно.
— Господа! Прошу начать игру! — провозгласил Гро-Ван.
    Шимшон перевернул песочные часы, сделал ход и громко объявил:
— Белые C3-D4! — Снова перевернул часы. Фаня немедленно записал объявленный ход.
— Черные B6-A5 — ответил Барсу и, в свою очередь, перевернул часы.
    В этот момент, к столу важно подошел Герой Маджи, отвесил церемонный поклон и объявил:
— Мессир Шимшон! Неотложные дела Республики требуют вашего немедленного участия!
— Какая жалость! — развел руками Шимшон, — я вынужден немедленно прервать нашу партию!
— Как это прервать? — удивился Барсу, — по какому праву?
— Согласно пункту шесть дробь восемь «Договора», — отчеканил Шимшом, протянул руку и небрежно раздавил песочные часы.
— Нет такого пункта! — взревел Демон.
— Есть, — скучным голосом возразил Герой, — сразу после пунта шесть дробь семь.
— После шесть-семь сразу идет пункт семь! — ревел Барсу и тыкал пальцем в открытую тетрадь.
— Да вот же он, тут просто страницы между собой слиплись, — Шимшон поддел бумагу ногтем и раскрыл слипшиеся страницы, — вот он, ясно написано «п. 6/8 каждый из игроков в случае необходимости может в одностороннем порядке прервать партию… Прерванная партия считается отложенной и должна быть доиграна с того же хода не позднее чем…»
— … не позднее чем через пять тысяч лет. — прочел Барсу, и выдохнул, — ну, суки позорные… Он угрожающе выпрямился, стремительно увеличился в размерах, взревел, взмахнул лапой, и в тот же миг лопнул, как мыльный пузырь и исчез…
— Сработало! — радостно всплеснул руками Фаня.
— Конечно, сработало, — откинулся на стуле Шимшон, — ни один демон в этом мире не может нарушить свою клятву, какой бы она не была. А то, что эта клятва была получена обманным путем — не существенно.
— А почему так?
— Понятия не имею. Не я придумал этот мир.

Колония
Вечер

С террасы фактории раздавались трели гармошки, звон стаканов, топот каблуков и весёлое разноголосое пение:

Эх, яблочко,
Да куда котишься?
На Героя попадешь —
Да не воротишься!

Эх, яблочко,
Да моченое,
По степи идет корабль —
Знамя черное!

Эх, яблочко,
Неумытое,
К нам пришел Барсу,
Морда хитрая!

Эх, яблочко,
В зубах хрупало,
Демон всех накрыл,
Своим куполом.

Эх, яблочко,
Да соку спелого,
Анархисты-удальцы
Бились с Демоном!

Бились с Демоном
аж запарились
А чтобы всякие Барсу
К нам не зарились

Эх, яблочко,
Всем по подвигу,
Колдовали на Барсу —
Ему пофигу.

Эх, яблочко,
Да самоварное,
Победили Барсу
Мы коварного!

Иех, яблочко,
Фрукт нелоровый,
Отпинали мы Барсу --
Было здорово…

Эх, яблочко,
Да не докотится.
Убежал Барсу,
Да не воротится!

И откуда-то издали эхо донесло:

Эх, яблочки,
все червивые,
рано радуитися,
мои милые...

Пытается постичь замыслы своего Хранителя
Где-то в странном месте, на асфоделевых полях...

    Оранжевые облака ползли по небу, всё норовя спрятаться друг за друга и явить взгляду пока ещё малозаметные, но уже мерцающие звёзды. Солнце скрывалось за широкими стеблями подсолнухов, и всё никак не могло достичь горизонта, укрыться одеялом ночи, уступив право светить мирозданию Луне...
    Покатый борт магомеханической телеги ничуть не возражал против того, чтобы на нём уселись двое -- эльфийка и некто, похожий на барсука-переростка. Девушка сидела, согнув одну ногу в колени, а вторую свесив с борта и покачивая ею над опаленной жаром травой. Барсук же вздымал лапы к небу и о чём-то жалобно вещал; порой на его лицо наползала мина искренней обиды, если не сказать, разочарования, и тогда он замолкал, обрывая у ближайшего подсолнуха корзинку с созревшими семечками и отправляя их себе в пасть прямо в кожуре Эльфийка тоже лузгала семечки, метко запуская кожурки в полёт до земли, где их собралась порядочная уже кучка.

— ...И вот представьте себе, миледи, они обманули меня! Обманули как последнего простофилю! Да я, Барсу Инкомпертус, любого крючкотворца оставлю с носом, в любом договоре лазейку найду -- а они меня слипшимися страницами обдурили!

Ильэльная достала особо толстую семечку, очистила от шелухи и, кинув себе в рот, чуть невнятно произнесла:

— Не верю.

У Барсу аж шерсть на ушах вздыбилась. Он потрясённо приложил лапу к сердцу и повалился на борт телеги. Носфераль аж покачнулся.

— И ты туда же! Сказал ведь, они меня обвели вокруг пальца...

— Слипшимися страницами, да-да... Да такого демона свои же товарищи первыми засмеют. Признайся, ты им поддался.

— Поклёп! — Барсу гневно вскочил на задние лапы и вдруг спокойно уселся. — Ты всё равно ничего не докажешь.

— А что мне доказывать? — Ильэльная сплюнула очередную шелуху. — Не заметить страницы ты не мог. Прочие попытки тебя обмануть ты раскусывал ещё до их начала. Признайся уже, что тебе просто наскучило играть с Анархистами в одни ворота. К тому же этот купол, чудеса... Наверняка ещё и потратился больше, чем собрал. Тебе нужно было проиграть — и ты нашёл повод проиграть.

— Какие же все умные, да только на одну грань бриллианта смотрят, рассуждая о его красоте.

— Ты-то бриллиант? Демон, шут, трикстер...

— О... А знаешь ли ты, что слово "daemon" с языка ваших древних означает "Хранитель"? — Барсу победно посмотрел на эльфийку. — Вот вы, магомеханики чудной гильдии "Корпорация" вечно изобретаете новое... Пытаетесь изобретать, будем честными, а помнить о том, что всё новое — это хорошо забытое старое, кто будет? К тому же и древние владели жемчужинами мудрости, и слепо отмахиваться от их наследства — просто вопиющая глупость!

Эльфийка пожала плечами. Спорить не хотелось совершенно. Собственно, ничего не хотелось, так что Барсу (или как его там), можно сказать, повезло. В другое время даже самый миролюбивый и доброжелательный демон вряд ли мог рассчитывать на столь мирную беседу.

— Вот так... — Барсу соскочил с борта телеги на траву, от души потянулся и хитро глянул на Ильэльнаю. — А доска твоя у демонопоклонников Морн-Караса. Не люблю демонопоклонников, — тут же добавил он, морщась, — и не люблю конкретно того демона. Солнце он им вернуть обещается, Покров развеять... Врёт, однако ему верят уже многие.

— Зачем им моя доска? — чуть удивлённо пробормотала эльфийка, потирая внезапно загудевшие виски.

— Для общения с "блаходетелем", конечно же! А вы, Корпораты, думали, предмет для связи с ущербной копией Духа в твоей самокатке нельзя переделать в вессель для нашего брата?

    Облака вспыхнули багровым и закатились вместе с горизонтом в воронку. Ураганный ветер поднял в воздух стену пыли от одного края неба к другому, и последнее, что увидела Ильэльная — это надвигающийся водопад молний в пурпурных тонах жуткой пыли, сопровождающийся хохотом Барсу Инкомпертуса...

---

    ...Воздух пал миндалём. Уже не так резко, как полчаса назад, когда в рюкзаке разбился флакон, взятый с трупа напавшего на эльфийку алхимика, но всё ещё ощутимо. Ильэльная, кашляя, сползла с сиденья водителя и на подгинающихся ногах доковыляла до рукоятки люка. Дверь пришлось открывать магической волной и после этого вываливаться прямиком в грязь болот Инд-Дирны. Сколько так она пролежала в мутной воде, героиня не проследила. Её всю знобило и мутило одновременно, однако это не помешало высвободить запасённые охранные заклятья. Уж что-что, а сражаться сейчас Ильэльная точно не могла. Ну а заклинания... Потом заново сформировать можно.
    Чуть придя в себя, девушка поднялась на ноги, отряхнулась насколько хватило сил и от всей души пожелала Духу убитого ею алхимика привязаться к какой-нибудь коряге. Вскоре механотелега покатилась по проложенной среди болот дороге к Лорадо, а оттуда к Морн-Карасу.
    Ильэльная откуда-то знала, что арканная доска находится именно там, и предчувствовала знатное, как говорят выходцы из бойцовских ям или отрядов патруля Фронтира, рубилово. Единственное, что её смущало, так это странное чувство, будто ей стоит сказать спасибо какому-то барсуку, однако она списывала это на последствия недавнего отравления.

    Оранжевые облака ползли по небу...

О просветительстве....
9 мудрого квинта холодного месяца 208 года

Как-то раз, 9 мудрого квинта холодного месяца 208 года, ночью, будучи на рыбалке где-то в акватории Тундрино, три Сольских мужика Петрослав, Серослав и Мудрослав изобрели грамоту.....

24 лютовея холодного месяца 208 года

Ночь. На небе за несколькими тонкими тучками блестела бледно-желтая луна. Зловеще повывал ветер. По сугробам шли в деревню Малые Кочки охотники, таща тушу какого-то зверя.
- Светомил! - окликнул один мужичок другого.
- Агась? - откликнулся тот.
- Я тут штуку забавную только что сочинил. Больно умную.
- Какую?
- Да такую, что до нее не то что в Малых Кочках, да даже в Выдрино не догадались. А там люди, знаешь, мозговитые...
- Ну, Радомил, не томи.
- В общем... того. Это самое. Ты же знаешь, мы когда говорим, то пользуем всякие звуки.
- Ну да. И что с этого? - отозвался третий мужик.
- Властимил, можно эти самые звуки усе запомнить, какие они только бывают, и каждому из них дать какой-нить значок. Звук "а" будет пущай галочкой, а "гэ", ну, давай крючком. И так далее.
- Мудрено, - с почтением сказали хором Светомил и Властимил. - Сам догадался, да?
- Еще бы. И так мы всем звукам дадим по рисунку. Пусть то же самое "ага" будет галочкой, потом крючком, потом галочкой.
- Радомил, тебя с водки распирает? - усмехнулся четвертый.
- Любомил, не мешай, я еще не договорил! Тресну ща!.. Так вот, когда этими значками затаримся, то получится все наши слова на каком-нибудь куске бересты отобразить. И все наши слова, они как бы застынут на ней и сохранятся. Вот сказал ты слово - его только я, допустим, услышал, и больше никто. А сказанное на бересте еще и все остальные могут через кучу лет увидеть.
- Ну и выдумщик! А польза с того какая?
- Вестимо, большая. Захочу я сказать что-нибудь, например, Велимиру из Выдрино, что он последний урод и 5 солей мне не вернул. Так пойду ж если я туда, то он сгоряча мне и голову разобьет... А так я на бересте это ему сочиню, могу незаметненько под дверь хаты подложить бересту, а он потом ее прочитает. Так и вспомнит, что долг есть, и я целехонек останусь.
- Радомил, да ты перепил... Вон, уже огни деревни горят! Идем скорей!

***
На Вечевой обсуждают:
Этим днем в трактире "Бездонная Кружка" произошла драка между двумя могучими героями. Причины потасовки неизвестны (хотя некоторые говорят, что ходоки были из враждебных гильдий), но к тому моменту, когда стража прибежала к месту происшествия, от заведения остались лишь угольки.
Многие очевидцы разнятся в показаниях (почти никто в драке даже не видел самих героев в облаках пыли и пепла), хотя даже с другого конца Беловодья были слышны четырехэтажная брань, раскаты грома и оглушительный грохот и видны странные вспышки, взрывы, огненные шары, а также небольшие торнадо. Само действо заняло не более 30 секунд, но уже к тому времени все окрестности кабака были разрушены. Пострадавших нет.
Кабатчикам семье Бергам Городским Советом будет выплачена компенсация. Героям-хулиганам отныне запрещен въезд в город.

24 лютовея холодного месяца 208 года

В Беловодье на Вечевой площади произошли масштабные широкие празднества по причине очередной годовщины прихода к власти носкового тролля Уртхырая в 167-ом году. Хоть тот весьма интересный исторический персонаж и являлся очередным Беловодским царьком-самодуром, правившим в эпоху постоянных переворотов, именно его весьма фанатичные попытки популяризации носков в городе запомнились беловодцам. Фестиваль, прозванный носковым, проходит в городе еще с конца прошлого века и уже с тех самых пор особенно полюбился гражданам вольного города, которым, в принципе, и не надо особого повода гулять.
Несмотря на аномальные для Северо-западной Пандоры морозы и снегопад, гуляния произошли как обычно, и холода никак не затронули приготовившихся к разгулью горожан. Хотя все же для любого желающего могли бесплатно налить горячий-горячий чай из самовара, да еще и угостить баранками.
Программа мероприятий была довольно привычной:
1. Торговля связанными вручную носками. Широчайший спектр самой разнообразной носковой одежды всех размеров, материалов и расцветок, с любовью сделанной беловодскими старушками.
2. Конкурс на самые красивые, самые яркие и запоминающиеся носки. Специально отобранная коллегия судей строго оценивала всех участников состязания.
3. Бега на скорость. Участникам следовало быстро-быстро надеть десять пар носков, пробежать один круг вокруг Ратуши и, вернувшись обратно, как можно быстрее стянуть носки обратно.
4. Битва носками, проводившаяся также на улице. Горожане разбивались на две команды, и каждый получал в руки по носку, набитому рыхлым снегом. Сражения шли не на живот, а на смерть.
5. Историческая игра про знание законов времен Уртхырая. Каждому участнику полагалась большая урна, набитая доверху самыми разными носками с различной окраской, узором и длиной для каждого сословия города. Игрокам следовало на скорость найти подходящие по закону носки. Из-за любой самой мелкой и глупой ошибки следовало выбывание из состязания. За день игру смог пройти до конца лишь один почтенный беловодский историк, пожелавший остаться неизвестным. От лица организаторов ему был выдан фолиант "Классификация беловодских носков в период правления Уртхырая и историческое развитие правил ношения носков". Превосходная полиграфия и качественно выполненные иллюстрации прилагались.
6. Полоса препятствий с бегом в огромных мешках в форме носков.
7. Игра для домохозяек: из корзины почти одинаковых черных носков нужно было определить все пары и аккуратно сложить по рядам.

На празднествах присутствовала и самым активным образом участвовала в них городская пресса в лице старушки Агафьи. Пресса оказалась довольна событием, был отмечен размах гуляний и высокое качество обслуживание, потому уже к вечеру на стене Ратуши висела на скорую руку написанная хвалебная оценка.

29 лютовея 208 года

Этой ночью снами граждан Сольвейга вновь овладел небезызвестный некромант Фаня, который за долгое время отсутствия успел вылечить шепелявость.
Кхе-кхееммм. Здгавствуйте. Это я, rекламный некrомант Фаня. Заrанее пrошу пrощения за беспокойство. Увеrяю, я буду здесь недолго, и уже чеrез пять минут вы снова можете веrнуться к своим сновидениям. В случае каких-либо вопrосов: я живу в гоrоде Сольвейге, в Магистеrиуме, в кrасном доме с башенкой.
Вы планиrуете совеrшить поездку в Беловодье и не знаете, где найти ночлег? Недавно отrеставrиrованный тrактиr Мастеrа Любавы готов снова откrыть двеrи для каждого стrаждущего. Лучшее обслуживание в гоrоде, пrостоrные комнаты, отсутствие клопов и кrыс и даже банька во двоrе - вот плюсы rазмещения именно здесь. Вкусная и дешевая еда, качественная выпивка на любой вкус и цвет, а также замечательное отношение пеrсонала пrилагаются. Тепеrь у Любавы вы можете заказать и чай, самого высокого качества и пеrвого соrта.! В эти две недели скидка!
Эта новость будет хоrоша для ходоков и путешественников. Отныне в тоrговых лавках вы можете купить быстrозаваrимую гоблинскую лапшу Дас-Гrака! Одна поrция лапши и кипяток, а также пять минут в наличии - вот все, что вам тrебуется. Это хоrошая экономия вrемени. Следование высоким стандаrтам качества, технология, схожая с дrевнегоблинской - вот что отличает лапшу Дас-Гrака от подобных ей аналогов. В комплекте идут еще и специальный пакетик со специями, кусочки настоящего мяса или куrицы и деrевянные палочки для еды. Цена всего в сольв.
Пrодам дом в центrе Сольвейга на Каrаванной улице. Несколько минут ходьбы до Улицы Свободы и доступность к почтамту. Само здание двухэтажное, а вся мебель остается у вас. Постrоено в сеrедине пrошлого века, остается высокая сохrанность жилья. Обrащайтесь к пану Яrославу Кавуну.
Всем спасибо за внимание. А тепеrь спокойного сна!

1 старого квинта холодного месяца 208 года

Три Сольских мужика Петрослав, Серослав и Мудрослав, те, что изобрели грамоту, воротились с рыбалки. Первой на их пути оказалась деревенька Старые Запруды -- и именно ей была оказана честь быть ознакомленной с Открытием.
Прогресс местные мужики (а с баб что взять?) встретили подобающе: молча слушали, одинаково настороженно глядя на троих просветителей, которые упоённо доносили тёмным необразованным массам свет знания. Петрослав, Серослав и Мудрослав -- а в быту Петря, Серый и Дрон -- говорили долго. И не угощали. Оттого обучение явно буксовало.
Наконец выдохлись. И вопрошающе оглядели слушателей, которые со всех сторон взирали напряжёнными взглядами готовящихся к атаке бычков.
Обстановку разрядил дед Славомиромил. Кхекнув в качестве вступления, почесав со значением затылок, он, наконец, выдал резюме:
-- А нафига?