Прилагает все усилия для того, чтобы выполнить задание
Лорадо

Ильэльная хмыкнула:

— Если было бы иначе, Маджи, то таких мыслей и не возникло бы. Или бы возникли, но совершенно с иной эмоциональной окраской. Но ты прав, незачем углубляться в эту философскую тему, о которую было сломано немало копий. Так можно дойти даже до основного вопроса о смысле жизни, — девушка покачала головой, — и отнюдь не затем, чтобы поломать голову в размышлении над проблемами бытия и почувствовать причастность ко всей мудрости мира... Так или иначе, я согласна с тобой. Их выбор — их подвиг. А у нас... А у нас свои подвиги, — сказала эльфийка со странной ноткой в голосе, улыбнулась и медленно покачала головой. — Маджи, что же тебя расстроило?

***

Как только ворота Лорадо показались в прямой видимости, телега замедлила ход, ну а стоило конструкту погрузиться в тень городской стены, как он полностью остановился. Караул стражников выглядел опрятно, в чистом обмундировании и с хорошо наточенными алебардами. Ильэльная уловила даже осторожное магическое касание, и хотя колдун вряд ли смог бы выстоять против эльфийки в дуэли, само наличие мага в страже на вратах вызывало уважение. Сразу видно, деньги, затрачиваемые на безопасность как в окрестностях города, так и внутри, идут на дело, а не оседают в чьих-то широких карманах.

Героиня затруднилась сказать, из чего были выложены стены города. Явно не песчаник, но по цвету схоже. А ещё кладка такая плотная, что щель с трудом найдёшь. Да, это не стена Лотир-Нериэна, и что-то подсказывало эльфийке, вздумай она повторить своё недавнее деяние со "скалолазанием", то её бы быстренько заметили и кто бы знает, как приголубили. Форт — это не фунт изюму! И стражники здесь стрелянные. С ними шутки плохи.

Досмотр занял совсем немного времени. Конструкт проехал мимо толстых дубовых ворот, окованных железными скобами, и влился в разношёрстное людское течение. Солнце клонилось к закату, и жара потихоньку спадала. Несколько раз навстречу героям проходили отряды в алых плащах, но их было заметно меньше, чем в том же Карахене. С другой стороны, Лорадо уступал размерами и населённостью южной дварфийской столице, так что ничего необычного, не правда ли?

— Да где же ваш цех? Закрылись, что ли? — едва слышно шептала Ильэльная, внимательно вглядываясь в вывески ремесленных лавок и городских гильдий.

Как гласит поговорка, кто ищет, тот обрящет. Искомый цех оказался на новом месте, пристроившись бочком к магической башне. И, что самое удобное, почти на самом повороте улицы, разделяющим квартал мастеровых и квартал зажиточных горожан, в центре которого находилась ратуша.

— Думаю, здесь мы и расстанемся, — с лёгкой грустью подытожила эльфийка. — Предлагаю встретиться возле сего цеха либо сегодня вечером, либо завтра утром, чтобы уж точно завершить всё, ради чего мы оба прибыли в Лорадо, и тогда уже рассчитаться друг с другом. Ну а там... Одни Хранителю ведают, как сложатся наши пути, и пересечёмся ли когда-нибудь они вновь.

Севернее Мурмелашума
Лагерь торговца Крубла

— Приветствую, господин Герой, что вам угодно? Купить, продать? В моем шатре можно найти многое, — лысый гоблин изобразил любезную улыбку.
— И тебе не хворать, — Шимшон сверху вниз оглядел торговца, сверился с описанием Гро-Хайвана, — Ты Крубл?
— Всегда к услугам вашим! — еще любезнее улыбнулся гоблин. — Какими товарами интересуетесь?
— Особыми.
— Алхимия? Дурь? Живой товар?
— Информация. Я разыскиваю песчаный корабль «Лемуэль». Ты что-нибудь видел, слышал, знаешь?
Крубл задумался, потер подбородок:
— Знаю такой корабль. Мне тут кое-что птичка на хвосте принесла… — гоблин сделал долгую, многозначительную паузу.
— Сколько? — прервал паузу Шимшон.
— Квест! В городе Ринд-Куил живет алхимик Уттларонна, ты выяснишь, чем она занимается.
— Сколько ты хочешь денег? — продолжил Шимшон.
— Я хочу знать, что исследует Уттларонна. — отрезал Крубл, — Ты Герой, ты выполняешь мое поручение, а за это, я рассказываю тебе кое-что о «Лемуэль». Это называется «квест». Ты должен выполнять квесты, ты — Герой!
— Ну, раз должен…

● ● ●

    Шимшон стоял пред шатром Крубла и, с чувством глубокого удовлетворения, наблюдал за действиями своей команды. Личный состав действовал быстро, четко, слажено, проявлял инициативу и взаимовыручку.
    Шалый и Редька привычно привязывали истошно вопящего Крубла к колесу арбы.
    Вжух врачевал изрядно помятых орков, охранников Крубла, ласково их увещевая:
— Сынки, вы попытались. Не зассали, не сбежали. Все было честь по чести. Но не судьба. Нойон отпустит вас живыми, при оружие, и хабаром поделиться… По справедливости… Ща вот лубок на рученьку наложим…
    Из шатра торговца доносились гулкие удары и еще более гулкие ругательства, там Доппельт расколдовывал магические замки на сундуках. Кувалдой. Судя по тону ругательств, колдовская сила кувалды уверено брала верх над эльфийской магией.
    Жаб с Фаней споро и уверено потрошили склад торговца.
    Дозорные были выставлены, палуба отдраена, огнеметы блестели на солнце.
    Было чем гордиться.

● ● ●

— «Лемуэль» прошел на юг на прошлой квинте, это все что я знаю, — еще раз повторил Крубл, и шмыгнул разбитым носом.
— Это все знают, — вздохнул Шимшон, — так что там «птичка на хвосте принесла»?
— Я больше ничего не знаю, — захныкал связанный гоблин, — я только хотел, что бы ты выполнил…
— Да ты что совсем офонарел? Удумал гонять меня, Героя, за семь городов, а потом сообщить такую ерунду? Страх совсем потерял?
— Но это была бы честная сделка… Ты же спросил «что-нибудь»…
— Честная? Что-то мне не вериться, что ты настолько дурак. Думаю, ты хитрый лжец, и скрываешь что-то важное. Значить, будем по-плохому. Начинай прощаться со своими, ногтями, пальцами и прочими деталями.
— Я больше ничего не знаю… — снова захныкал Крубл.
— Ваша мигость, — к Шимшону подошел Фаня, — на два слова…
— Что?
— Кгубл не вгет, он на самом деле больше ничего не знает. Я это чугствую.
— Есть такое ощущение, но уж больно он мутный… Вжух, а ты что думаешь?
— Враль он знатный, но не сейчас. — подтвердил шаман.
— Ну и лады, — подытожил Шимшон, — пусть себе живет.
— А вразумить? Чтоб берега увидел? — подал голос Доппельт, — Десяток плетей?
— Чтоб хорошо запомнил, бить надо по самому больному, а у гоблина это совсем не жопа. — не согласился с ним Шимшон.
— Это верно, — хохотнул Вжук, — самое больное у гоблина это его кошелек!
— Точно. Пошли смотреть, что там у него в сундуках…

Пустыня около города Мурмелашум
Шхуна «Роджер»

    Корабль стоял с убранными парусами в низине между дюн. Орки, Жаб и Фаня собрались вокруг широкой бочки, заменяющей собой стол. На бочке расстелен пергамент с планом города Мурмелашум, Шимшон водит кончиком заточки по плану и излагает план предстоящей операции:
— Команда «Лемуэля» часто заходила в этот город, их там могут помнить. Наша задача выяснить, когда они там были в последний раз. Для этого, мы проведем разведку в четырех посещаемых ими местах — «Флейта», «Лилия», «Киса», «Мамка». В город пойдем двумя волнами по две группы. Первая волна, «Лилия» — я, Фаня, «Флейта» — Редька, Шалый, старший Редька. За капитана остается Жаб, охрана и оборона корабля — Доппельт. После нашего возвращения, я принимаю командование, и в город идет вторая волна, «Мамка» — Доппельт, Вжух, старший Доппельт, «Киса» — Жаб, Тень, старший Жаб.
    В ходе разведки к себе внимание не привлекать, себя не светить. Легенда — вы обычные ландскнехты на отдыхе, интересуетесь старыми приятелями, собутыльниками. Короче, не маленькие, не в первый раз, сами сообразите. И чтоб без шума и пыли!
    Вопросы есть? Вопросов нет.
    Фаня, Редька, Шалый — готовиться, выступаем через час. Время пошло.
    Все свободны.

— Ваша мигость, — Фаня задержался около Шимшона, — а «Лилия» это что за место?
— Бордель. Ну куда же еще пойдут мачтовые после с рейса

Подготавливая почву для выполнения задания
Лорадо

Славный город Лорадо, благополучное поселение, форт, оплот и просто спокойное место, своей кристальной респектабельностью навевал на Маджи дремоту.
Городские стены, лавки, дома и домишки, ровно и одинаково выложенные из желтоватого слоистого камня; стража, выряженная, как на смотр; спешащие по своим делам важные горожане – всё было такое дотошно-добротное, что показавшаяся из-за поворота башня, покосившаяся и живописно разваливающаяся, произвела на контрасте впечатление удивительно живой.

Как и оказавшаяся поблизости плаха, по виду заброшенная, но тем не менее достаточно зловещая. «Алое Древо» – аккуратно было выведено на боку помоста.
Плаха на площади – это Маджи уже видел.
– Уважаемый, палач здесь кто? – чисто из любопытства спросил он у прохожего, плотного лысоватого мужичка средних лет.
– Так Милена же! Милейшая женщина, щедрая, и советница между прочим. А уж в своём ремесле прям мастерица!
– Угу. Верно всё. И любовь, значит, у неё была несчастная… – пробормотал дварфо.
Мужичок машинально кивнул, однако насторожился, и, бросив на дварфо подозрительный взгляд, вильнул куда-то в сторону, быстро затерявшись в проулке между домами.

Самокатную повозку Ильэльнайя подкатила к цеху магомехаников, что оказался прямиком за рушащейся башней. Отсюда до квартала мастеровых, где наверняка и была кузня лас'Гаэлнинани, а значит и финал задания Маджи, было рукой подать. Встретиться же для окончательного рассчёта решили вечером: Ильэльнайя говорила, Маджи кивал.

А сам смотрел мимо лица эльфийки. Там, за её спиной, из-за угла дома, таясь и подозрительно перешёптываясь, выглядывали две хитрые морды.
Акселя Туарега, сольвейгского горожанина и Айхо, северного оленя, геройского спутника самого Маджи.

Глядя в глаза экзистенциальному кризису
на следующее утро в Лорадо

    Перед Ильэльнаей стоял мастер цеха магомехаников. Героиня пыталась вспомнить его имя, но сочетание букв ускользало, как окутанная хмельными парами память. Лицо гоблина казалось смутно знакомым, и отнюдь не из-за того, что тот вчера битый час клялся и божился, что к утру их волшебник за рядиткристаллы самокатной повозки. Было бы проще, если б у них сразу же нашлись подходящие по объёму и формам огранки вместилища Силы, но вот не входил этот цех в гильдию магомехаников, и точка. Поэтому ожидать, что они станут использовать те же меры измерения и следовать тем же нормам качества изделий, установленным в гильдейских цехах, было бы глупо.
    Эльфийка сохраняла бесстрастное выражение лица и чуть отвлечённый взгляд, что ещё больше нервировало мастера. Ему и без того пришлось поволноваться (и это мягко сказано!), когда на утро оказалось, что кто-то ночью проник в конструктохранилище и ограбил его, сняв с готовых уже к продаже магомеханизмов все мало-мальски драгоценные камни и угнали парочку из них. И это в городе-форте!

    "Кажется, вскоре на плахе покатятся головы", — рассеянная мысль как возникла, так и исчезла, не оставив после себя ничего, кроме отсвета мрачного удовлетворения. Оставлять подобное безнаказанным Ильэльная не собиралась, но и вмешиваться во внутренние дела Лорадо её не хотелось от слова совсем. Вот только когда мастер отвёл взгляд и замялся, она поняла, что вмешаться придётся.
    Подонки взломали замок на двери "Носфераля" и вытащили каббалистическую доску. На счастье, остальное они посчитали недостойным внимания, но и без того приятного было мало, особенно сбивчивые извинения гоблина и его вопросы, устроит ли эльфийку денежная компенсация за недостаточное охранение самокатной повозки.

    "Нет, не устроит. Потому что вы, многомудрые хранители знаний, творцы нового и хорошо забытого старого, не сумеете расплатиться, даже если продадите цех и пойдёте в вечное услужение. Преувеличение? Вам напомнить историю создания конструкта модели "Молотобоец"? Да, того самого, которого продавали под видом дварфийской поделки? А то, что благодаря вашей халатности, была утеряна наиглавнейшая деталь принципиально новой модели управления конструктом. Да, я о каббалистической доске..."
    Гоблин явно озадачился. Ильэльная прикусила язык, но было уже поздно: гоблин услышал то, что услышал, и сделал выводы. А ещё его очень заинтересовало, что же такого действительно ценного было в том невзрачном на вид устройстве, которое ранее, прошлым вечером, принял за элемент декора. И ещё почему она называется "каббалистической"? Откуда вообще взялся этот термин?

    "Это слово из языка дварфов эпохи Деноса. Оно было названием мистико-магического учения весьма небольшой прослойки жрецов. Учением настолько сложным для понимания, что слово стало нарицательным, означающим непонятную для большинства концепцию. Ну а доску назвали так в шутку, впрочем, недалеко уйдя от правды. Чтобы понять принцип, по которому она действует, нужно владеть особым складом ума, счастливых обладателей которых во всей Пандоре можно пересчитать по пальцам одной руки. И вы явно в их число не входите, простите за прямоту... Надеюсь, вы обрадуете меня хотя бы исполнением ваших обязательств по кристаллам-движителям?"
    Тут мастер замялся во второй раз, и эльфийке стало, откровенно говоря, даже смешно. Настолько, что она даже не отказалась принять в этот раз действительно полагающуюся неустойку.

    Выехав из цеха, Ильэльная собралась с мыслями и принялась напряжённо размышлять. Возвращаться без пресловутой доски? Не резон. Вообще не резон, ни разу, никак. Вывод? Найти грабителей, желательно, с доской. Если сие запоздало, то всё равно найти и вытряхнуть из них дух. Допросить Тени. Найти скупщика и допросить тоже, если он окажется настолько рисковым, что толкнёт доску дальше, несмотря на специфическое клеймо. Передать по своим каналам, чтобы прикормленные осведомители просматривали чёрные рынки начиная с Лорадо и по расширяющейся спирали на предмет появления весьма приметной даже без алмазом и сапфиров вещи. Связаться с Алыми? Нет, нежелательно. Мда, придётся потратиться... И по времени всё печально — в запасе только месяц. Даже новую доску не сделать, а если и сделать, ещё неизвестно, подойдёт ли она Образу, вернее, "согласится" ли Образ на замену. А самое грустное, стоит узнать об утере Генджису, как плакал доступ к казне гильдии, если не хуже. Дело дрянь.
    В любом случае, Образ "запомнил", куда именно удалялся астральный отпечаток каббалистической доски, так что долго искать след грабителей не придётся. Если повезёт, вообще ничего не придётся делать из задуманного, и уже сегодня днём пропажа вернётся на полагающееся ей место. Да где же этот Маджи? Опаздывает, сударь.

Севернее Лорадо

    Утро было раннее, но серое, моросил мелкий, противный дождь. Недалеко от города, в миле от тракта на Карахен, на степном пригорке, на камне сидели два человека. От мороси они укрывались под одним просторным и длинными кавалерийским плащом.
— Повезло с погодой, — проронил Шимшон, не отрываясь от подзорной трубы.
— Чем хуже погода, тем меньше глаз — согласился с ним Фаня, — может быть, можно было бы пгосто подойти когаблем и пегедать им ггуз?
— У нас недостаточно бойцов для нормального оцепления и охранения, а дерьмо случается…
— Патгуль местной стгажи?
— Или отряд Серых, или бродячая банда, или… но это все легко, просто и весело. Хуже всего, это случайный свидетель.
— Почему? — заинтересовался Фаня.
— Потому, что его надо будет убить. Какого-нибудь набредшего на нас подпаска, который всего лишь ищет потерянную скотину, или путника, который выходит к тракту, или охотника, просто промышляющего в этих местах.
— Обязательно убить? Но можно же убедить, обмануть, купить, запугать
наконец…
— Можно, но это все не дает гарантии, что он не проболтается. Необходимо и правильно — убить, просто потому, что он оказался не в том месте, не в то время. Необходимо и правильно. И это должно сделать лично мне, потому что, в этом случае, отдать такой приказ более унизительно, чем сделать самом. А лично мне, не нравятся подобные унижения. Поэтому, мы с тобой и сидим на камушке, и мокнем под дождичком.
— Ну, тогда лучше помокнуть.
— Вот, вот, — подтвердил Шимшон.
— В богделях Мугмелашума никого из экипажа «Лемуэля» не видели — сменил тему Фаня, — но, может быть «Лемуэль» пгосто пгошел мимо Мугмелашума…
— А далее к северу его тоже никто не видел, — возразил Шимшон, — логичнее предположить, что «Лемуэль» не доходил до Мурмелашума. Ничего, скоро дойдем в Колонию…
— Едет! — прервал его Фаня.
— А я его еще не вижу…
— Он уже гядом, в низине хогониться, но я его чую…

● ● ●

Высокий, бородатый мужчина слез с коня, подошел к Шимшону и протянул ему руку:
— Приветствую, команданте!
— Привет, Колесо! — Шимшон пожал протянутую руку.
— Как дошли?
— Без приключений. Держи, это план, там, где крест, тайник, твой груз прикопан на три фута.
Колесо внимательно изучил пергамент, прикрывая его от дождя:
— Понял. Найдем, заберем.
— И вот еще, на правое дело. — Шимшон вынул из под плаща и протянул ему увесистый кожаный мешочек, — Пожертвование от торговца, решившего остаться анонимным.
— Благодарю. Мы избавим город от тирании этой бешеной суки Милены, вместе с ее проклятым «кровавым деревом».
— Но вы там поаккуратнее, «ведьмин студень» штука серьезная, сами не нарвитесь.
— Ничего, управимся.
— Такой вопрос, у нас пропал корабль «Лемуэль», твои орлы что-нибудь знают?
Колесо не надолго задумался и ответил:
— Ничего не всплывало.
— А у вас часом, нет ли выхода на советника Божидара? — продолжил Шимшон.
— Бесполезно. Его интересует только личная власть.
— Слабые места? Девочки, мальчики, пьянство, дурь, игра…?
— Ничего. Деньги не берет, в пороках не замечен, компромат не накопать. Ни семьи, ни друзей, ни любовниц.
— Человек весьма достойного поведения, только от таких мороз по коже…
— Угу. Как нелюдь.
Шимшон помолчал и закончил разговор:
— Тогда разбежались, нечего тут маячить.
— Революция победит! — Колесо поднял руку со сжатым кулаком.
— Свободу всем и каждому! — Шимшон повторил его жест.

● ● ●

Фаня смотрел в след уезжающему всаднику:
— Они победят?
— Победят.
— Или попадут на плаху?
— И это тоже будет их победа, люди увидят, что можно сопротивляться тирании.
— Тебе их совсем не жаль?
— Не надо никого жалеть, надо помогать. — Шимшон повернулся на юг. — Нам пора, телепатируй Жабу, чтоб выходил в точку рандеву.

● ● ●

    Герой и некромаг бодро шагали по степи. Фаня прервал молчание:
— Напасть на мастега-советника, это же как объявление войны.
— Есть такое дело. Но только, если он останется в живых, а не пропадет без вести, в результате несчастного случая при неудачном магическом эксперименте. Например, пожар в башне.
— А можно как-то без жегтв и газгушений?
— Разумеется, можно, ты думай, думай, предлагай…
Непонятно откуда, не далеко от них, возникла фигура орка. Шимшон остановился, подождал, пока орк их нагонит:
— Ну? Что там?
— Все чисто. — ответил Тень.
— Вот и ладушки.
— А если этого советника похитят неизвестные бандиты, а потом отпустят? — предложил Фаня.
— Ага. Похитят, расспросят о «Лемуэле», такие вот неизвестные бандиты. — усмехнулся Тень.
— Да не торопитесь, у нас куча времени. — успокоил их Шимшон.
— Куча, это сколько? — уточнил Фаня.
— До вечера.

Выскользая из загоняющих в тупик обстоятельств
на следующее утро в Лорадо

«Носфераль» вырулил из магомеханического цеха и слегка сбавил ход на повороте улицы, разделяющей квартал мастеровых и квартал зажиточных горожан. И тут, словно только этого и дожидаясь, на дорогу перед маготелегой выскочил белобрысый верзила с лютней наперевес. Широко расставив ноги, он замер, преграждая транспорту путь. Обведя грозным взглядом вмиг сбежавшихся и уже предвкушающих зевак, и, особо, выглянувшую из «Носфераля» Ильэльнайю, чудила решительно мотнул головой и рванул струны. И затянул песню. Причём все недостатки – слуха, ритма, слога — исполнитель с лихвой компенсировал громкостью и усердием в изображении эмоций.

Одна-аажды в Лора-доо
парень встретил девчо-онку-у
У ней были зелёёные глаза-аа
и алые гу-убы-ы...

Она были эльфо-ой,
а он простым парне-ем,
и девчонки его все любили-ии
а он их – не-ет…

Но вот встерил эль-фуууу
И сразу влюбил-сяяя
А она вдруг сказала-аа
Такие сло-вааа:

«Я красивая эль-фааа,
к тому ж герои-няяяя,
А ты простой паре-нььь,
И вообще ты бродя-гааа,

Мы с тобою не па-рааа,
И никогда ей не бу-дееем,
И иди своей доро-гооой,
а меня паза-бууу-ддьь»

Уй-юй-юй – мы не буде-еем
Уй-юй-юй-юй – сказала-ааа
Уй-юй-юй – мы не па-рааа
Ой-йой-йой… пазабуудь..

А парень не дрооо-гнуул,
И виду не по-оодал,
Что в его широко-ойй груд-ии
Разбилося сердце-ее

Парень вынул гитару-ууу,
И ещё улыбнул-сяяя,
И хриплым голосо-оом
Пропел эльфе в отве-еет:

«О жестокая эль-фаа
Ты разбила мне сердце-ээ,
А птица без се-ердц-ааа,
Ат любви умира-еет...»

И он выхватил но-жииик…

Что было потом, когда страдалец, полностью слившись со стремительно набирающей обороты трагедией, решил, наконец, приступить к разрешительному финалу, обалдевшие зрителям узнать было не суждено: вылетевший из переулка шняк, с раздутым парусом и нависающей над рострумом головой оленя в ярко-красной бандане, в долю секунды поравнялся со странным трубадуром. Сильные дварфские руки метнулись из-за борта, схватили певца, и втащили в лодку.


И шняк, провожаемый восхищёнными взглядами зевак-горожан и едва сдерживаемыми рыданиями дам, вильнув на прощание кормой, гордым альбатросом промчался на юг.
Белый листок бумаги, покружив в воздухе, скользнул в руки Ильэльнайи. Вексель. Подписанный дварфо Маджи вексель Всепандорского гоблинского банка.

Лорадо. Башня «Рассвет»
Ночь

— Какая-то это башня ветхая, — поморщился Фаня, — а она на нас не рухнет?
— Угу, держится на соплях и магии, — согласился с ним Вжух, — и внутри неё лучше не чихать.
— А мы аккуратно и полегонечку, — усмехнулся Шимшон. — Ждете здесь. Как я махну из дверей, заходите внутрь.

● ● ●

    Волшебник Божедар простер руку и произнес заклинание. Из его жезла вырвались цепные молнии, огненные шары, метеоритные удары, лучи смерти и разнесли в мелкое крошево армию зомби, вампиров, упырей, гулей, драугров, мумий, волколаков, вервольфов, троллей, гремлинов, кикимор, медвежуков, суккубов, инкубов и просто скелетов, преграждавших ему путь.
— Я пришел! Во имя Света! — прокричал он, и стукнут жезлом в пол. И содрогнулся Черный Замок, и пошатнулись его гигантские башни.
    Распростер Божидар свои руки, обратился в феникса огнекрылого и полетел к главной Черной Башне, упиравшейся своим шпилем прямо в ночное небо. А из глаз его хлестали лучи Света, а из клюва его лилось пламя, и сокрушало толпы упырей, зомби, драугров, вампиров, волколаков, медвежуков, гулей, гремлинов, мумий, вервольфов, троллей, кикимор, суккубов, инкубов, скелетов и прочей нечестии, наводнявшей Черный Замок. И задрожал Черный Властелин в башне своей.
— Конец тебе и твоим злодеяниям! — Божидар ворвался в тронный зал в главной Черной Башне Черного Замка, и ударил Священным Светом по Темному Властелину, сидящему на своем Черном Троне.
    Но разбился Священный Свет о Черную Броню. Расхохотался Темный Властелин:
— Божидал, тебе никохда не победить меня! Ибо пгедначертано, что победить меня может только тот Избганный, котохому ведома судьба «Лемуэля»!
— Я тот Избранный! — изрек Божидар, — ибо мне ведома тайна сия! «Лемуэль» прошел на юг и не возвращался!
— А-а-а-а-а! Сбыгось пгоклятие! Гибну я, гибну! — закричал Темный Властелин и рассыпался в мелкие пиксели.
    И сел Божидар на Черный Трон, и сразу превратился Черный Трон в Светлый Трон, а Черный Замок в Дворец Света, и явились к нему все великие маги Пандоры, пали на колени и взмолились:
— О Светгейший Божидал! Будь самым вегховным махом на всеми махами и повегителем вся Пандогы!
И простер Божидар руку свою…

● ● ●

    Фаня открыл глаза. Он стоял в темном коридоре. Рядом с ним неподвижно стоял Вжух, упершись немигающим взглядом в закрытую дверь. Фаня протянул руку и легонько коснулся его плеча:
— Все. Я вышел.
— Быстро ты. И как? — прошептал шаман.
— Ничего он не знает о «Лемуэле». Как он там?
— Спит. — Усмехнулся Вжух, продолжая смотреть сквозь дверь, — Сопит и улыбается, как маленький. Крепкий, здоровый сон до самого утра. Отвечаю.
— Уходим?
— Уходим, но лучше не шуметь.

● ● ●

    На первом этаже башни, на ступеньках лестницы сидел Шимшон. Рядом с ним, у стены, застыли на вытяжку два стражника.
— Закончили? — он повернулся к Фане и Вжуху, — Тогда на выход и сваливайте.
— А ты?
— Я догоню. Прибраться тут надо. Того охламона на место поставить, а этот, чтоб дверь за нами изнутри запер.
— А они в погядке? — побеспокоился Фаня.
— Да ты прямо, как не некромаг. Ну что их тупым мозгам с «Длинной Воли» будет? Провалы в памяти, голова поболит, может быть, проблюются. Как обычное похмелье. Этим балбесам к такому не привыкать. Все. Валите.
И они свалили.

Южнее Лорадо
Шхуна «Роджер»

— Шторм надвигается. — Жаб хмуро рассматривал небо на северое. — Опять ветра разогнались по Великой пустыне. Я бы поставил штормовые стаксели и приготовился к дрейфу.
— Стаксели ставь, грот зарифь, топсель и фок убирай. — Распорядился Шимшон. — Дрейфовать не будем, оседлаем шторм, полетим к Колонии, как наскипидаренные.
— Рискнем мачтой? — осклабился Жаб.
— Если что, паруса срубим, не в первый раз.
— Понял, Кэп. Штормовая тревога, штормовая готовность. А Индирна?
— К чертям Индирну. Идем прямо в Колонию, шторм нас туда дотащит на раз-два.

Сидя, сложа руки
где-то в лугах Лорадовщины

Шняк стремительно летел по травяному простору.
Айхо, Северный Олень и спутник героя Маджи, всё в той же красной бандане, мирно дремал корме, аккуратно сложив голенастые ноги. Сам дварфо разместился у руля. Он ощущал покой и умиротворение, ровный ход шняка дарил ощущение почти домашнего уюта .

Рушил идиллию Аксель Туарег. Он сидел на носу, развернувшись демонстративно спиной.
И дулся.
Временам поёживаясь, или пыхтя, или сменяя одну гордо-независимую позу на ещё более картинную другую, он таким образом невербально отсигналивал миру – и особенно Маджи – о своей незаслуженной обиде.

Но, наконец, не выдержал.
– Ну как ты не понимаешь, дварфо? Она же эльфи-и-йка!!
Общий тон восклицания был сокрушённым, а это «эльфийка» Аксель произнёс так, словно это было имя высшего божества, сам Туарег – преданным адептом, а вот дварфо – совсем слабоумным.
– Вот именно, Аксель, вот именно. Неужели ты всерьёз считаешь, то поразишь эльфийку своим пением? Не в том смысле, что с ним что-то не так. Просто эльфов разве удивишь? И вообще – на что ты рассчитывал? Что она бросит среди поля свою магическую механику и сломя голову бросится к тебе под парус? Она, между прочим, из Корпорации, и отнюдь не романтическая барышня. А у нас, и тоже между прочим, дело есть, и оно деликатное.

Туарег не ответил, но решительно мотнул головой и отвернулся.
– Нет, ты скажи, к чему вообще было затеяно это представление?
Аксель соблаговлолил гордо развернуться профилем и оценивающе скосить на Маджи правый глаз.
– Ну, положим, украсть её собирался… – заявил он с вызовом.
От неожиданности Маджи оторопел.
– Ты?? Эльфийку??
Аксель нахмурился и обиженно поджал губы.
– Не в том смысле, Аксель, – поспешил с разъяснениями дварфо. – Просто эльфы, а эльфийки особенно, все вот такие помыслы засекают с лёту, мгновенно и на расстоянии. Магию – и то чуют! А уж обычное коварство и подавно.
– Но ведь она-то ничего не заметила! Слушала просто…
– Просто – это она виду не подала. Вот допел бы – вмиг бы тебя в бревно превратила. Или в конструкт бы свой забрала бы. На опыты.
– Так ты ж в её телеге ездил!! – взвился Туарег, – И что? Опыты тебе ничего не повредили??
– Я – другое дело, Аксель. – вздохнул дварфо. – Я – герой. Я не гожусь для опытов.
Неожиданно это Акселя успокоило. Он снова отвернулся. Но на этот раз грустно. И некоторое время они молчали.

– Ты вот что мне лучше скажи: как вам тогда из плена спастись удалось?
И Аксель Туарег начал рассказвать. Сначала скупо и словно нехотя, но потом всё более воодушевлённо и с подробностями. Картина предстала перед дварфо как наяву.

Письмо его Акселю, конечно же, грязными работорговцами было прочитано. В соответствии с расставленными в нём приоритетами вражины в первую очередь приступили к самому Акселю. И главный вопрос был о рогах Оленя: что это в них такого особенного, что даже шняк в сравнении проигрывает. Аксель долго сопротивлялся, сохраняя интригу, но сломленный угрозами жутких и неминуемых пыток выдал Страшную Тайну: рога были главным ингредиентом чудесного зелья, дающего невероятные силы и непобедимость во всём. Абсолютно. Но только если сняты с живого и здорового животного. Больное, слабое, голодное, и даже тоскующее значительно снижало ценность сырья. Потому герои и держали Оленей при себе – для контроля качества.

Дальше был выход Айхо.
Его развязали, кормили, поили и шерсть расчёсывали. А потом схватили за рога. Нет, конечно сезон для расставания с рогами уже наступил подходящий, но Олень привык справляться с этим вопросом сам. Навязчивый ажиотаж его слегка напряг и нервировал, зверь заметался. Грязные работорговцы вежливо, но настойчиво метались вместе с ним. Брошенный без присмотра Туарег отползал. Сперва просто подальше, а затем прицельно в заданном направлении. Когда Айхо, замаявшись скакать и топтаться, позволил, наконец, тянуть себя за рога, Аксель как раз перевалился через борт шняка и затаился на дне.
В этот момент Олень рога и сбросил.
Пока грязные работорговцы вместе с добычей падали на землю в одну сторону, Айхо метнулся в другую, в два скачка долетая до шняка, и с ходу активируя копытом колдунатор. И – ищи ветра в поле.

Что у Айхо на голове? Так это… трофей он успел взять. Ну и поносить – пока новые рога отрастут.

Кстати, о «Лемуэле» вольные коммерсанты были не в курсе – это Аксель сообразил по их озадаченной мимике в момент прочтения названия, так что попутно Туарег Маджи и деньги сэкономил.
...Благодарности не стоит, а вот поделиться можно было бы.
...Да понимает он изящный слог, переносный смсл и гиперболу! Но мало ли… если что...

У края южных лесов
Шхуна «Роджер»

    Шторм прошел, и обошлось без потерь. Ну, приложило гоблина-мачтового гиком, но нельзя же всерьез считать «потерями» поломанные ребра? Уже идет на поправку. Мачты не улетели, такелаж устоял, паруса целы, ну почти целы, а штормовой стаксель уже латают. Зато р-а-а-а-а-з, и мы в южных лугах.
— Курс на Колонию, кэп? — Жаб стоял на румпеле.
Шимшон молча рассматривая в трубу стену джунглей. Он опустил трубу и отрицательно покачал головой.
— Отставить. Курс на восток. Я не хочу идти в просеку.
— А что так?
— Не хочу рисковать кораблем. Черт его знает, что там с Колонией. А на просеке у нас ни видимости, ни маневра, ни скорости. Быстро развернуться, даже на магии, не сможем, еще в деревья уткнемся.
— Ну да, в такой узости, разворачиваться, надо конец заносить. — согласился Жаб. — Так какие наши действия? Разведку вперед погоним, топ-топ ножками?
— Ну, не совсем ножками… Идем на восток, максимально прижимайся к джунглям. Тут рядом, около мили.

По дороге в Озерный
Таверна “У Тракта”

Герои сидели за высоким дубовым столом, попивая эль и рассматривая карту Пандоры. Где-то в самом низу ее, около Инд-Дирны, на границе диких лесов, стоял маленький красный крестик, что обозначал колонию. А дварфы тем не менее остановились где-то около Озерного Города, и путь им предстоял неблизкий. Болеслав скрупулезно высчитывал самый быстрый и удобный маршрут до Инд-Дирны, но даже тогда им предстояло идти несколько недель, а то и больше.
Можно, конечно пойти с караваном, или взять лошадей, или, еще лучше того, купить самый настоящий самоход, но конструкт был чрезвычайно дорогим удовольствием, да еще редким, ибо делали их в основном магомеханики на заказ.
Конечно, можно было бы просить Хранителя ускорить дорогу. Ну, там ветер пустить или стаю ос, чтобы бежать быстрее. Но гордый Болеслав такую мысль даже не рассматривал, и Хранитель существо непредсказуемое и может не ответить.
Еще, слышал он, некоторые ходоки встречают по пути волшебные будочки, что похожи на деревенский клозет. Болеслав знал множество историй, как какой-нибудь незадачливый герой заходил в такую, и она переносила его прямо туда, куда герой хотел добраться. Но это, как считал дварф, лишь глупые байки…

- Брюнгильда, - спросил неожиданно Болеслав подругу, - Как думаешь, а наши друзья до юга уже добрались?

Ах, как бы он хотел, чтобы у него был песчаный корабль, или спутник-волшебник, который в любой момент по желанию героя телепортировал его, куда надо…

Герои хотели было уже идти, когда в трактир зашла шумная компания веселых дварфов, судя по одеждам, рунных магов. Все они были в длинных черных одеждах с нашитыми рунными надписями. Волшебники сели за соседний стол и сразу же заказали целый бочонок эля.
Когда Болеслав, взяв все свои вещи, уже двинулся к выходу, его окликнул один из волшебников.
- Так, постой, постой! Я ж это… тебя знаю, ты герой! Ты ж Бо-бо-болеслав, во.
Слушай, ты мне ‘’авьтогараф’’ дай, не трудно же.

С завидным упорством продолжая искать приключения
Болото, окрестности Инд-Дирны


Похоже, где-то по пустыне бушевал шторм. Отголоски его метались по луговищам, сухими порывами пригибая к земле редкий кустарник и вольное разнотравье, и по низкой траве резво несли шняк на юг.
Временами днище угрожающе шкрябало по грунту, но парус не убирали, спеша уйти на полном ходу подальше от Великой пустыни, к диким болотинам Инд-Дирны. Достигнув же их замедлились: сунуться по бездорожью в усеянные кочками и хлипким буреломом топи, зыбкие и обманчиво-безмятежные, ни шняку, ни пешему резону не было. Парус убрали, завели колдунатор, и с его помощью добрались до старой полузатопленной гати. По ней и пошли – неспешно, помогая временами шестами.
И, судя по всему, временами неровно смещаясь к востоку.
Ветра здесь не было вообще. Не только ветра, но даже мало-мальского движения воздуха. Влажное, жаркое марево южных болот, густое, как кисель, заполняло собой всё пространство вокруг, и солнце, которому по времени полагалось быть сейчас где-то высоко над головой, лишь угадывалось сквозь эту муть рассеянным матовым свечением.
И звуков здесь тоже не было.
Зато запахи были густы и обильны, и назойливые, удушающе-приторные ароматы хищных болотных цветов перемежались с миазмами гнили и плесени.

Первым заволновался Олень.
Фыркнул, поднял голову, насторожившись. Почти одновременно занесло шняк: шест Акселя прочно заклинило чем-то в тине, и, не ожидавший этого Туарег, потреяв равновесие, чуть не свалился за борт. А Маджи увидел первого: у тощего стволика хлипкой осины, росшей из кривой кочки прямо над бурой болотной жижей, неподвижно стоял гоблин. Вернее, иссушенный остов гоблинского – когда-то – тела. От неожиданности дварфо вздрогнул.
– Смотри!!
Аксель обернулся – и тут же снова чуть не полетел в воду: шест внезапно освободился, а в грязной воде явственно промелькнули и скрылись отпускающие его коричневые, тощие и явно неживые руки.
– Гоблинский жальник, – прошептал дварфо, настороженно оглядываясь. – И, похоже, какой-то ...побеспокоенный
– Да ладно… – неуверенно протянул Аксель. – Все знают, что голины своих чё-то там ресомируют и прячут подальше от чужих глаз..
– Ну вот тут, на болотах, и прячут. А ресомируются они уже сами… в болотине. Со временем.
На самом-то деле в вопросах этих познания Маджи были не больше, чем у самого Туарега. Но житейский его опыт и трезвый ум его подсказвал, что подобный подход практичнее и доступнее описанного в канонических гоблинских трактатах.

И, видимо, так и было. Потому, что топь внезапно задвигалась: руки, головы, плечи… лезли, как грибы после дождя, из болотной грязи, и молчаливые тоскливые фигуры устремились из тумана к шняку. Безмолвно, бесшумно сдвигались они жадным, печальным кольцом вокруг судёнышка, как будто притягиваемые жизнью тех троих, что находились на борту. И спешили, что на всех их её может не хватить.

Однако один из камушков на амулете дварфо вдруг нагрелся, и замерцал искорками вкрапленного кварца. И, добравшись до самых бортов шняка, гоблинские мумии замирали бессильно, и вожделенно протянутые их руки скользили мимо.
– Пригнитесь… – тихо сказал Маджи своим спутникам. Где-то в его мозгу была уверенность, что уж его-то самого гоблинские мертвяки не тронут. И так и было.
Аксель и Айхо съёжились на дне судёшышка, прямо у ног дварфо, а сам Маджи работал шестом, медленно направляя шняк. Колдунатор бухтел на минимуме, позволяющем только не сбиться с курса, и приглушённый его звук резонировал со стуком сердца.

«Если бы здесь был Лэстер… – думал дварфо, – то он уж точно бы дал этой анчутковщине какое-нибудь название..»
И с чего вдруг это пришло ему в голову? Странные дела рождают странные мысли.

У края южных джунглей
Шхуна «Роджер»

    Корабль был остановлен у границы леса в ничем не примечательном месте, в миле от просеки. Шимшон и орки не торопясь расстреляли с бортовых огнеметов все показавшиеся им подозрительными кусты, бугорки и кроны деревьев. Потом они поболтали, отдохнули и еще раз осмотрелись и снова постреляли. Слегка перекусили. В третий заход было сделано всего несколько выстрелов, и все сошлись во мнении, что вот теперь можно высаживаться, самое время, всех зверюшек уже точно распугали, разогнали.
    Шимшон, Доппельт, Вжух и Редька проверили броню, застегнули шлемы, сошли с корабля, и под прикрытием огнеметов направились в джунгли, кроме оружия, они несли две лопаты, кирку и лом. Где то здесь находился «схрон».
    Вход в схрон изрядно зарос мелким кустарником, но при помощи кирки, лопат, лома магии и какой-то матери ворота удалось открыть. Доппельт исчез в темном проеме, через недолгое время внутри схрона что то заскрипело, загремело и на свет выбрался грузовой шестиход — шесть железных ног, облучок, дощатый кузов. Этот старомодный конструкт был известен своей простотой, надежностью, грузоподъемностью и, к сожалению, не высокой скорость.
    Ворота закрыли, опять помянули чью-то мать и ее поведение, и поочередно, в две лопат закидали ворота землей и дерном и вырванными кустами. Вжух вытер грязные ладони о штаны, утер нос, растопырил руки в разные стороны и запел что то, наредкость противное. Под его пение перекованная земля подернулась травкой, дерн улегся как то ровнее, а кусты пустили корни, поднялись и выровнялись. Вроде и не заметно, что тут копали. Почти не заметно, если не присматриваться, да и кому тут присматриваться — дикие земли.
● ● ●

    Шестиход на максимальной скорости, то есть чуть быстрее обычной телеги, шагал по центру просеки. На облучке, за рычагами управления, сидел Редька, рядом с ним устроился Шимшон, со своей неизменной подзорном трубой в руках.
    В кузове конструкта располагались несколько мешков, сундук, Шалый, Тень, Вжух и Фаня. Шалый держал под стволом огнемета левую сторону просеки, а Тень — правую. Вжух, поигрывая простенькой березовой палочкой, изрезанной рунами, наблюдал за дорогой позади конструкта. Между их спинами примостился Фаня. Маленький некромаг был упакован в добротную бригантину с кольчужными рукавами, а под шляпой мага скрывалась круглая, стальная каска. С самым решительным и непреклонным видом, он сжимал в руке жезл-шестопер.
    Все молчали. Попахивало свежей копотью. Да, монстры, а может и не монстры, да, поджарили, и что сука характерно, еще будут.
— Стоп! — скомандовал Шимшом, — Вижу пристань.
— Что там? — спросил Вжух, не отрывая взгляд от дороги.
— Вижу мачты «Лемуэля», он стоит у стенки.
— Это хорошо, и хорошо весьма!
— Вижу сигнал на вышке у пристани. — Продолжил Шимшон.
— И что там?
— «Чума».
— А это уже хреново.

Таверна "У Тракта"
На вопрос Болеслава Брюнгильда лишь неопределенно пожала плечами и продолжила глупо пялиться в карту, голова невыносимо болела...

На выходе у Болеслава попросили автограф, тот остановился и дварфийка, шедшая следом ткнулась в спину товарища. Думать, а тем более говорить, было очень тяжело.
- Ты с другом дела уладь, я пока попить схожу, во рту пересохло, - прохрипела Брюнгильда на ухо товарищу и двинулась к стойке.