Ринд-Куил. Центральная улица.
Как известно, гоблины или приходят вовремя, или не приходят вообще. Возможно, если бы об этом знало меньше народу, гоблины бы ненавидели задержки куда в меньшей степени, но к сожалению, об этом знают все.
Гоблина задержали, и из-за этого северный олень нёсся по улице во весь опор. Все кто мог, сторонились, а кто не мог, перескакивались. Какая-то повозка, гружёная бочками, например, не могла. К счастью, за ней не оказалось эльфийского священника или тому подобной редкой персоны, поэтому никаких штрафов гоблину платить не пришлось...
Гоблин вошёл в чайную вовремя, минута в минуту и заказал зелёный йольский, как было условлено. К нему тут же подсели испуганного вида эльф и эльфийка.
— Ну и что мне с вами делать?

Гориндор. "Священная гора"
Когда Брюнгильда проснулась, Болеслава в номере не было. В главном зале дварф так же не обнаружился.
"Ничего, вернётся, не мог же просто так уйти," - думала героиня.
Выйдя на улицу она повернула на север и бодро зашагала в сторону видневшихся гор.

Спустя какое-то время она уже стояла у подножия Священной Горы, на которой располагался храм "Священная гора". Не смотря на довольно ранний час под горой уже стояла толпа паломников, ожидающих своей очереди посетить храм. Не долго думая, Брюнгильда обогнула всю очередь и подошла ко входу.
Двое здоровенных послушников, больше похожих на вышибал, преградили ей дорогу:
- В порядке очереди.
- Эй, ты куда прёшь?! - слышались крики паломников. - Я тут уже третьи сутки стою!
На что дварфийка схватила за бороду одного из "послушников" и ткнула его носом в гильдейскую нашивку:
- К мастеру, по срочному поручению, вопросы?
- Просим простить, госпожа герой! - проорал "послушник" и пропустил её в храм.
Немного побродив по святилищу Брюнгильда направилась к неприметной двери, за которой находился коридор со множеством дверей. Пройдя по коридору и найдя табличку со своим именем дварфийка вошла в неё, оказавшись в маленькой комнатке, похожей на келью. Осмотревшись и убедившись, что всё здесь осталось так как и было, героиня взяла небольшую лавочку, поставила её в середине комнатки, устроилась поудобнее и погрузилась в медитацию.
Лавочка. Тёмная келья. Брюнгильда достала из тумбочки платочек и вытерла проступившие слёзы. Боль в груди и спине больше не ощущалась. Дварфийка задрала рубашку: "Спасибо, Хранитель." Одними губами произнесла она, шрам остался на прежнем месте.

Покинув коридор за неприметной дверью, Брюнгильда направилась к настоятелю, Толнир был на своём обычном месте, в комнате, заваленной кучей бумаг.
- О, Брюнгильда, хорошо, что пришла, у меня тут дельце имеется, надо...
- Прости, друг, но ты же знаешь кодекс героев, не больше одного задания за раз, увы, сейчас у меня есть работёнка, поэтому твоё поручение принять не могу.
- Понимаю, - слегка огорчился дварф. - Ну ладно, не сегодня - завтра, за него возьмутся, время терпит.
- Это хорошо, я же пришла почтение своё тебе выказать.
- Вилочку не одолжишь?
- Что?
- Не вешай мне лапшу, знаю, что первым делом побежала хвалу Хранителю возносить, а уж потом ко мне.
- Но сейчас же пришла, почтение выказать, - улыбнулась героиня.
- Сейчас пришла, - улыбнулся священник.
- Вот, о порядке я же не слова не сказала...
- Не ворчи, шучу я, видишь, как храм возвели, да город Святым стал, так почти не минуты покоя, то одно, то другое и всё серьёзно, улыбнуться некогда.
- Прости. Не отвлекаю?
- Отвлекаешь, но не достаточно, отвлекай сильнее!
Дварфы расхохотались.
Спустя шесть с половиной часов Толнир вернулся к работе, а героиня направилась на постоялый двор дожидаться старого соратника, который объявился только к вечеру.
- Ну, все кабаки обошёл, забулдыга? - с напускной грозностью спросила дварфийка.

Как говорилось ранее, в суме Болеслава было тридцать гоблинских ассигнаций по сто златых каждая, выданных герою Мастером за успех в истреблении пестрбородых.
Об остальном не было сказано ничего. А дварф был предельно уставшим и измотавшимся от прогулок по холмам Гориндора. Пьян он не был, отнюдь, разве что появлялось смутное ощущение, что герой точно где-то выпил пару кружек местного эля… В конце концов, он взрослый состоятельный герой, представитель Беловодья и известная личность, ну стыдно напиваться ж в бревно?

Брюнгильда встретила товарища не слишком радушно.
- Ну, все кабаки обошёл, забулдыга? – окликнула Болеслава она, когда он только перешел через порог (честно говоря, в тот миг что-то сжалось в сердце ходока, он еще помнил, как она разбивала черепа бандитам одним ударом кулака).
- Не совсем, - ответил ей герой, доставая бумажки из сумки, - Скорее, обошел весь Совет и принес вознаграждение за вчерашнюю… позавчерашнюю драку. Помнишь, когда ты била морды каким-то пестрым. Там решили, что наш подвиг стоит три тысячи гоблинских, - Болеслав чуть улыбнулся, и перед глазами Брюнгильды появилась стопочка бумажных листов, и на каждом листе оттиск с цифрой 100 посередине, гоблинские узоры со стилизованными обитателями топей да изящно вписанные в орнамент письмена: ‘’Билет Всепандорийского Гоблинского Банка. 100 золотых. Подделка настоящего билета преследуется по закону’’.
- Вообще, я там встретил Стуни, ну, помнишь, тот палач, старый ворчун уже лет двадцать как возмущается, что его работой перегружают (да я б за такие деньжищи в два раза более его перерабатывал), мол, и бумаг много, и за стражей надо смотреть, за порядком, головы рубить надо.
Да они тут в Ядре зажрались.
- Далее, я правда, еще в некоторые ближайшие заведения заглянул и по городу погулял, но там ничего интересного…

Болеслав решил промолчать о последующих похождениях, когда три с половиной тысячи, выданные Советом, за полдня превратились просто в три.
Герой умудрился за такую сумму отобедать в трапезной Совета, посетить какой-то народный дварфийский театр да посмотреть на трагедию по какому-то непонятному мифу, где все в конце умерли, вознести хвалу Хранителю, выцарапав на стене одного из домов хвалебные руны, пройти через десяток трактиров, что были по дороге и поучаствовать в драке камнебольных фанатов, потом чуть не оказался ограбленным двумя хулиганами (они валяются в каком-то сугробе, этих идиотов, точнее то, что от них осталось, теперь не узнает и родная мать), продегустировал эль в храмовой пивоварне, встретил своих почитателей и ускакал от них, забыл секиру и сумку с ассигнациями на скамеечке, потом бегал по всему Гориндору за ней, нашел на улице Жреческой посольство Сольвейга и Беловодья с отделением почтамта, купил памятные открытки с чешуйчатыми сомами и достопримечательностями, осмотрел половину местных храмов и даже выстоял на службе Творцу чисто из интереса, обнаружил место, где купят бороды пестробородых по большей цене, чуть не оказался привлечен местной сектой демонопоклонников к ритуалу, дал автограф Эбхарту Чернобрадому, обзавелся тремя друзьями из нищих, взял в подарок от одной из торговок фруктами экзотичный фрукт дуриан, пожертвовал часть денег в Фонд Спасения Троллей, отыскал свидетельство пребывания Безумного Ди в Гориндоре, получил красивый сверток с каким-то подарком и тут же посеял его и еще многое другое… После такого насыщенного дня он еще нашел силы чтобы добраться до постоялого двора.

- Только, пожалуйста, не предлагай куда-нибудь выбраться сейчас из трактира. Я сейчас замертво упаду уже, ей-богу…
- А завтра выдвинемся в путь. Кстати, рядом есть дварфийский монастырь, там делают душистый эль… Но это завтра, сейчас еще поспать надо.

- Пьянь, - заключила Брюнгильда, выуживая пару бумажек из общей кучи. - Ложись спать, а я пойду тебя догоню.
Брюнгильда расхохоталась и выбежала из комнаты, грозно потрясая бумажками и оглашая таверну диким ревом:
- ХОЗЯИН, ПАРУ БОЧЕК ЛУЧШЕГО ЭЛЯ И БЛЮДО МЯСА!!!!!
***
Спустя пару часов дварфийка сидела в обнимку с каким-то гоблином, дергала его за уши, угрожая, что вырвет их если к утру зеленокожий не отростит бороду, как подобает настоящему воину. Гоблин улыбался и отговаривался, но не сильно, так как тоже был пьян и спрашивал у героини секреты пышной бороды.
- Нравишься ты мне, морда лысая, а морда твоя лысая мне не нравится. Вот будет у тебя борода, как у Болеслава, так глядишь, героем станешь, мы же с ним на днях тут пестробородых приделали. Шли мы горами, а они как полезут, тыщи две, не меньше, все горы облепили. Ну, Болеслав как давай руками водить, да на диалекте странном лопотать, три огненных шара разом по сторонам пустил, каждым по полтиннику бандюганов сжег. А они, злыдни, как полезут в рукопашную, их тьма, а нас двое, ну мы достали верные секиры, да начали угощать их сталью дварфийской. Сила то она где?
- В руках, - промямлил гоблин.
- "В руках," - передразнила Брюнгильда. - В бороде! У нас то бороды вон какие, а у них хлипкие и жидкие, положили мы их в общем.
- И что, без ранений обошлось?
- Шутишь? Болеславу чуть череп не раскололи, а меня в спину пырнули, сучьи дети, смотри, коль не веришь! - Брюнгильда показала свежий шрам на спине.
- Ого, и совсем не больно?
- Больно конечно, но порой и Хранитель поможет, боль уймет, чтобы дальше сражались мы, ведь если не герои, кто таких, как ты, безбородых, защитит? Слушай, что-то закончилось все и эль, и мясо, и деньги, закажи еще.
Гоблин кивнул и поплелся от стола неуверенной походкой. Брюнгильда же глубоко задумалась, уставившись в окно. В себя она пришла спустя неопределенное время, в зале было тихо, лишь раздавался храп упившихся.
"Вот жаба," - подумала дварфийка: "Как за мой счет, так в три глотки, а как даму угостить, так пропал."
Она встала и слегка покачиваясь вернулась в номер, разделась и повалилась на кровать.

Принимает решение
Карахен

***
— ...Сегодня утром, с одним из караванов. Нет, не с тем, который вы сопровождали — ранее.
Велислав был само воплощение идеального офицера, заместителя и правой руки магистра Алого Рассвета, да и как человек оказался весьма интересным. Ранее Ильэльнае уже доводилось встречаться с ним на различных официальных раутах и тет-а-тет, решая некоторые возникающие вопросы до того, как они становились проблемами, но до сих пор такой напряжённой ситуации не возникало.
— И что же?
— Письма никто младше лейтенантов не видел. Более того, о содержании письма известно только присутствовавшим офицерам.
— То есть, вам и...
— Мне.

Повисла пауза. Где-то позади, между стеллажами шаркал потёртыми туфлями пожилой архивист, проверяя состояние книг на полках. Сквозь окошко под самым потолком высокой залы падал рассеянный дневной свет. Как ни странно, его хватало для того, чтобы нормально разбирать мелкий текст на страницах раскрытого фолианта, повествующий о событиях сто тридцатого года. О тех событиях, про которых было написано в том самом письме неизвестного автора... Впрочем, Ильэльная догадывалась, кто его отправил. Но как у Алтан оказались на руках именно эти документы?!!
Велислав с усталым видом потёр переносицу:
— Понятное дело, что даже если завтра этот материал окажется на первых полосах "Пандорского Вестника", ничего не случится — прошло больше шестидесяти лет, к тому же моё непосредственное руководство тогда, будучи офицером, призывало к миру... Да и с Кроббелиусом Кляйном вам удалось придти к соглашению. А если уж тогда всё решилось тихо-мирно, то сейчас зачем раздувать из искры пламя?
— После драки кулаками не машут.
— Зазовски верное наблюдение! Меня волнуют только два вопроса.
— Что делать и кто виноват?

Велислав хмыкнул, чуть-чуть улыбнувшись:

— Что делать и кто виноват... Почти. Что делать я примерно понимаю, а вот кто виноват, вернее, с чьей стороны произошла утечка секретных сведений — вот это уже гораздо интересней. Ничто не идеально, в том числе магическая защита на архивах, но чтобы вынести записи из действительно охраняемых секций, не наследив при этом, тут я, извините, не верю. Так что архивы в Карахене отпадают.
— Могу сказать то же самое про Основной Корпус.
— Ни секунды не сомневался, что вы это скажете. К сожалению, это не решает нашей проблемы.
— Уже проблемы? — приподняла брони Ильэльная.
— Увы, да. Потому что второй вопрос звучит так: если некто смог изъять... Скопировать, купить, одним словом, добыть эти сведения, — Велислав кивнул в сторону письма, — то глупо полагать, будто ими он и ограничился. И далеко не факт, что следующий секрет не окажется действительно серьёзным ударом по нашим отношениям... Хотя бы ради того, чтобы соблюсти рамки приличий и успокоить согильдийцев. Хех, вижу, вы об этом тоже задумывались, не так ли?
— Задумывалась, не скрою. Поэтому пришла к вам, не полагаясь на данное Алтан слово.
— Кстати, о ней. У меня есть мысль, что...
— Что она только посредник или, как вариант, инструмент воздействия. Пешка, не осознающая своё положение.
— Легче всего управлять марионеткой тогда, когда она считает себя ведущей рукой, — дословно процитировал Велислав слова одного из великих мыслителей прошлой эпохи и взглянул в сторону окошка. — Итак, перейдём к главному. Для начала обязан сказать, что Орфей узнает о произошедшем сразу же, как только вернётся из Харира. Доверять почте я по некоторым причинам не могу. А по некоторым причинам — и тайнописи тоже. Однако уже сейчас можно начинать расследование происшествия... Надеюсь, Корпорация тоже заинтересована в скорейшем снятии завесы тайны со всей этой дурнопахнущей ситуации?
— Лично я заинтересована. Корпорация, скорее всего, тоже. Если письмо до Генджиса дошло, то он в курсе шантажа Алтан и моих предпринятых шагов. Ха-ха-ха...
— Что такое?
— Только что подумала... Будь я на месте кукловода, я бы непременно поставила бы слежку за всеми участниками и вовлечёнными лицами. Знать реакцию своего противника и его поступки — бесценно.
— Слишком затратно. Быть в курсе действий ключевых лиц ещё оправдано, но расширять сеть до бесконечности? Вряд ли. Впрочем, мы пока блуждаем во тьме догадок. Стоит только появиться зацепке, мы вам сообщим.
— Напрямую или через связного?
— Напрямую. Разумеется, с шифром. И да... Если вы полагаете, что наш архивариус замешан в случившемся, то нет, преданней своему делу и гильдии человека не найти. Проверено неоднократно.

Ильэльная проследила взглядом за удаляющейся сутулой фигурой и спросила:

— Он что, живёт в архиве?
"В Лотир-Нериэн мне пока путь заказан... Надо будет езжать через Нефельский порог к Стору, а там и Моргор в пределах прямой видимости".
— Именно так, — Велислав даже не улыбнулся. — Что ж, раз такое дело, не возражаете навестить вашего старого знакомого Божидара из Лорадо?
— А вот это было уже совсем неожиданно, — пробормотала Ильэльная, чувствуя лёгкое головокружение.

***

    Идя по Карахену в сторону постоялого двора, где был оставлен конструкт, Ильэльная обдумывала разговор с, пожалуй, единственным героем из Алого Рассвета, которому могла действительно доверять. Мда, тяжела и неказиста жизнь героя-интригана... В далёкий девяносто шестой год она и подумать не могла, что когда-нибудь на её плечах окажется ответственность за жизнь и благополучие десятков тысяч пандорцев. Слишком уж это казалось невероятным.
    Все герои — опора мира и цивилизации, но некоторые поддерживают мир Пандоры чуть больше остальных. На самую малость, ей-богу...

    Какова вероятность встретить в городе определённого дварфа? Иными словами, что должно было случиться, чтобы Маджи и Ильэльная едва ли не столкнулись друг с другом на одной из улиц Карахена?

— Здравствуй, Маджи, — как бы Ильэльная не старалась, на её лице были заметны отнюдь не самые светлые эмоции из-за всей этой нервотрёпки с межгильдийными заморочками. — Тебя когда-нибудь посещало чувство, что у Хранителей абсолютно непостижимое чувство юмора? — и эльфийка продемонстрировала дварфо письмо с большой, почти на пол конверта, сургучной печатью с алым солнцем на сложном фоне и пометкой: "Ответственному за магическую поддержку Форта Божидару лично в руки". — Мне теперь волей-неволей, придётся ехать в Лорадо. Твой Опекун поспособствовал?

C завидным упорством продолжая искать приключения
Карахен

-- И вам здравствовать...
Благодушный после отдыха и душевного приёма Мастера, Маджи, казалось, подзабыл об эльфийском коварстве и своих недавних злоключениях. Письмо в руках эльфийки означало задание. Но вот печать была странная, адресатом опять был маг. И помнил дваофо про грабли, но ведь время! Время-то поджимало. И искушение ускориться за счёт зльфийкиного конструкта снова засвербило назойливой мышью. "Авось..." -- подумал Маджи своё любимое, а вслух же сказал:
-- Свои-то, похоже, надёжней. А если нанять ваш конструкт -- обо что это обойдётся?

Думает о прекрасном
Внутри городских стен Карахена

— Обо что или во сколько? — эльфийка представила себе умиротворяющий пейзаж, шум дождя по широким листьям у входа в живой дом, бархатную мягкость охранной лозы и прохладную шёрстку ледяного токи, и уже спокойней ответила: — Героев часто подвозят бесплатно или за небольшую услугу. Так что... Обойдётся тебе поездка за стих, посвящённый... Кому уж посвятишь. Или за поцелуй, — не удержалась от подколки Ильэльная.

C завидным упорством продолжая искать приключения
Карахен

Маджи аж подпрыгнул. Ну почти.
Однако взял в себя в руки и осмыслил всю тираду в целом, а не только её заключительную часть. И коварство!!! -- да, коварство!! -- напомнил он себе. Стих, поцелуй...это всё иллюзия. Иллюзиями правильный договор не скрепляется.
-- Стихи и поцелуи -- разве ими рассчитывается Всепандорский гоблинский? Я заплачу за проезд сольвейгскими золотыми -- или это разговор несерьёзный.
Вот так.
Заплатив, он становится клиентом. Заказчиком, покупателем -- называй, как угодно. Но не случайным попутчиком, шутки над которым не нанесут вред деловой репутации, а напротив, добавят потешнику шарма и харизмы. Или чего там получают рассказчики, веселящие при случае зевак рассказами о попутчиках-простофилях...

В процессе битвы за презренный металл
Транспортный узел Карахен

    "Знал бы ты, сколько я этих золотых в руках держала! Думаешь, магистры гильдий — бессребреники? Особенно мы, покровители магомеханики и владельцы львиной доли всех конструкторских цехов Пандоры? Да этих денег у меня как грязи. Так на собрата-ходока посмотришь, и стыдно с него что-либо брать", — хотела было ответить Ильэльная, но промолчала, поскольку поняла, что не достучится. Не проймёт, не примет. У каждого свои убеждения и ценности.

— Приму векселем Всепандорского Банка. Роспись о его дееспособности поставишь по прибытию в Лорадо, — чуть суховато ответила эльфийка. — Извиняюсь, но обычной стоимости извоза между городами не знаю, как-то не довелось попутешествовать таким образом. Даже уму непостижимо, насколько порой репутация хозяйки своих слов дороже денег, — героиня чуть усмехнулась. — Что же до стиха, то без денег ходок не останется, а вот способностью к стихосложению одарены далеко не все. Вы же, Маджи, автор многих баллад и песен. Вдохновить вас на написание новой жемчужины поэтического искусства Пандоры — бесценно.

И Ильэльная улыбнулась, в этот раз без какой-либо хитринки или лукавинки, открыто и светло, будто не было всей истории с Алтан.

C завидным упорством продолжая искать приключения
Карахен

"Заачем вексель?" -- удивлённо подумал Маджи.
Странный и туманно-заковыристый способ оплаты, упорно отстаиваемый эльфийкой, вновь наводил на мысли о коварстве и изворотливости. Шишка на затылке взывала к бдительности. Время поджимало. Внутренний искуситель выл: "Авоось!! Ну авось же!!!!" Голос разума скандировал о бдительности. Долг героя -- о неоходимости освободиться от поручения.
Пресекая на корню эти дебаты. Маджи кивнул.
Эльфийке -- пора. мол. переходить от слов к делу. Искусителю -- авось, так авось! Шишке и разуму: помню, мол, знаю, буду начеку....Долгу -- просто "угумс". Всем так сразу и кивнул.
-- Оплата по прибытии. Вексель -- если довезёте, стих... ну, если таки вдохновите.

Крушд.

    По торговой улице неторопливо семенил гоблин. Коренастый, в поношенном халате и остроносых туфлях, на голове намотана большущая, запыленная чалма, пол лица закрыто тряпкой, видны только глаз да дочерна загорелый, облезающий нос. Обычный торговец, из тех, кто снуют по дорогам Великой пустыни, тут купил, там продал… За его плечом размерено шагал здоровенный орк — дубленная кожа, буфы-и-разрезы, широкополый берет поверх каски, сталь, секира, кацбальгер — типичный наемный охранник, так, чурка с глазками.
    Гоблин остановился около, небольшой лавки. Вывеска гласила «Самоцветы». Он взглянул на надпись, перевел взгляд вправо, на окно второго этажа. Ставни были открыты, и было видно стоящую на подоконнике глиняную, ярко раскрашенную фигурку «кошка» — оберег от сглаза. Гоблин скучающе скользнул взглядом по окну, удовлетворенно вздохнул и вошел в лавку. Орк, согнулся почти пополам, и бочком протиснулся в дверь вслед за ним.
    Внутри гоблин сразу же подошел к прилавку и обменялся обычным приветствием с владельцем лавки — пожилым, сутулым, благообразным гоблином, а орк встал у двери и цепким взглядом осмотрел крошечное помещение.
— Меня зовут Гизлофикс, — вежливо представился хозяин, — Что угодно господам?
— Меня интересуют ограненные черные рубины, но не менее полутора карат.
— Огранка ашер вас устроит?
— Я бы предпочел радиант.
— Сожалею, но у меня есть только ашер или овал.
— Пожалуй, я бы, все таки, взглянул на овальные рубины.
— Тогда, прошу вас, пройдемте в соседнюю комнату, там вам будет удобнее осмотреть камни.
Гоблин повернулся к орку, кивнул ему, и отправился за хозяином вглубь лавки.

— И так? — спросил Гизлофикс, после того, как плотно закрыл дверь в маленькой комнатке без окон.
Гоблин протянул ему свернутую в трубочку узкую полоску тонкого пергамента.
Гизлофакс внимательно изучил нацарапанные на ней закорючки, отправил себе в рот, проглотил, улыбнулся:
— Слушаю тебя внимательно.
— Пропал «Лемуэль» с грузом чая, мы его ищем. Ты что-нибудь знаешь о пропавшем корабле?
— Ничего.
— С Колонией нет связи. Тебе что-нибудь известно?
— Мы не получали никаких сообщении из Колонии уже полтора тридцаря. Нужно точно по датам?
— Нет. Вот шифровка. Отправишь в центр. Кроме этого, отправь подполью в Лорадо вот эти инструкции. Есть почта из центра?
— На твой пароль есть две шифровки. Подожди, сейчас принесу.

● ● ●

Гоблин и орк стояли посреди торговой улицы.
— Ну, дело сделано, пойдем назад? — предложил орк.
— По такой жаре семь миль? — поморщил свой облезающий нос гоблин, — Н-е-е-е, давай солнцепек переждем.
— Переждем?
— Пересидим. В какой-нибудь чайхане…
— А Шон нам глаз на жопу натянет за задержку.
— А Шону я доложу, что мы слушали местные разговоры и слухи в целях сбора информации, и проверялись на отсутствие «хвоста». И вообще, Редька, старший группы я. Выдвигаемся в чайхану.
— Добро, Жаб, только гораздо больше разговоров и сплетен можно услышать в прохладном пивном подвальчике…
— Вот! Можешь же соображать, если захочешь. После чайханы пойдем в пивную…
— А в промежутке, нормально пообедаем в трактире…
— Да ты вообще голова!

Совершает благое дело
Карахен; тракт на Лорадо...

    Ох, и что же дёрнуло Ильэльнаю за язык? "Если вдохновите", — эти слова, казалось бы, невинные, набатом ударили в голове эльфийки, погрузив всю улицу в тишину и стерев яркие алые краски одежды прохожих, кирпичей и черепиц окружающих домов... На что только не пойдёшь ради красивой фигуры речи? Даже на такие неправдоподобные преувеличения.

— Несчастен герой, что не стремится войти в историю, — чуть нараспев произнесла она и подмигнула. — Ну-с, если вдохновлю, — и сразу же вновь взяла эмоции под контроль. — Встречаемся возле постоялого двора "Малахитовый цветок". Сколько времени тебе потребуется, чтобы завершить все дела в городе?

    Взгляд Ильэльнаи ненароком скользнул по рюкзаку Маджи...

***

    Геллир как раз выпроводил клиента на улицу, одного торговца из Сухого Дола, показав ему направление в сторону антикварной лавки, и заметил мерцающий силуэт на крыше соседнего дома. Дварф украдкой потёр глаза и глянул снова. Силуэт пропал. "Чего только не привидится в разгар трудовых будней!" — пошутил он и вернулся в ломбард, но стоило только ему подойти к столику и вдоволь похрустеть спиной, как дверь снова открылась.

— Рад видеть вас в... — привычно забубнил ростовщик и осёкся увидев Ильэльнаю. — Как всё прошло?
— Прекрасно. Или ужасно, как посмотреть.
— Ото ж, взвинчена до предела, как тетива самострела!
— Значит, хорошо держу себя в руках... Геллир, спасибо за помощь.
— Одно только спасибо? — поворчал дварф, однако его выдали смешливые морщинки возле глаз. — Для тебя не жалко.
— Крепко же тебе Алтан не угодила... Кгхм, позволишь небольшой вопрос? Неловко отнимать у тебя клиентов зазря, да и задерживаться в Карахене сверх необходимого не желаю.
— Добре, — ростовщик сел за стол.
— Благодарю... Скажи мне, как друг: если дварф настаивает на оплате услуги или вещи, которую мог бы получить задаром в счёт тех или иных обстоятельств, о чём это говорит?
— Зависит от иных обстоятельств.
— М-м-м... Возврат долга чести.
— И как тебя угораздило?.. Нет, не отвечай, это совершенно лишнее. Но объясняешься ты по-прежнему путанно, — Геллир вздохнул и метко щёлкнул по кончику пера, похоже, собираясь с мыслями. — Значит, некий дварф, назовём его Фаральд, отказывается принимать от тебя вещь или услугу, которой ты хочешь вернуть долг чести, однако он согласен получить предложенное за оплату. Я правильно понял?.. Отлично. Тогда могу сказать две вещи об этом Фаральде. Первое: он не признаёт твоего долга как такового. Второе: он настаивает на оплате для того, чтобы разрешить самому себе воспользоваться твоей услугой или твоим имуществом по праву купли-продажи. Что-то ещё?
— Вот оно как, — протянула Ильэльная и сфокусировала взгляд на дварфе. — Да, точно. Обменяешь монеты Карахена на золотые Лорадо?

    И плевать, что монеты обоих городов свободно ходят не только у себя, но и на рынках соседей как свои собственные. У эльфийки были свои резоны, о которых старому знакомому знать не следовало хотя бы потому, чтобы тот получил причитающийся ему процент "за обмен". Уж что-что, а о дварфийском упрямстве, иначе говоря, стойкости, Ильэльная знала не понаслышке.

***

    Признаться, девушке казалось, что прошло гораздо больше времени, однако самокатная повозка выдвинулась из Карахена в срок, начав бодрый спуск по горным дорогам, временами съезжая с тракта и укорачивая путь через ущелья и серпантины. По проложенной дороге, конечно, путь был бы приятнее, но и длиннее. Ильэльная как-то замеряла, сколько времени занимает одно и то же путешествие, если идти только по тракту или идти по тракту, но временами сворачивать на проложенные многочисленными бродягами Пандоры тропки, и изумилась чрезвычайно. Шутка ли, целая четверть! Когда как, конечно, однако в любом случае заметно быстрее, чем если шагать только по проложенной дороге, где мощёной, а где едва-едва сохранившейся.
    "Мы гуляли в Кель-Абане, вышли утром очень рано, а под вечер воротились, и версты не отшагали... — вспомнились эльфийке строчки известной песенки и она хихикнула про себя: — Народный фольклор, бессмысленный же ты и беспощадный".

    Конструкт бойко катил вперёд. Поразительно... Ранее бы Ильэльная заподозрила бы Хранителя в помощи, так как уже достаточно много времени не было ни одного нападения. С одной стороны, это и хорошо, меньше времени уйдёт на всякие битвы, а с другой... Мда, лучше не будить лихо.
    Доехав до очередной развилки, Ильэльная взглянула на магонавигатор и стукнула по каббалистической доске, привлекая внимание Маджи:

— Если нам и далее продолжит благоволить Фортуна и Хранители, в Лорадо мы доедем за пару часов до вечера. Полагаю, голоден? Могу повелеть конструкту не съезжать с тракта на короткий путь. Плавный ход располагает к трапезе.

Держа курс на Лорадо

Голодным Маджи не был.
Однако природа и Хранитель наградили его своеобразной, особенно для дварфа, комплекцией -- и в том числе: худыми ногами, которые были к тому же слегка длинноваты, и впалыми щеками, придающими, в сочетании с высокими скулами, лицу излишнюю аскетичность. Всё это давало дамам из числа мягких сердцем основание заподозрить Маджи в истощении и недокормленности, что, в свою очередь, чего греха таить, временами было очень даже полезно.
Как и сейчас.

Потому, что молчать всю дорогу это совсем уж по-дурацки, а повод для беседы, если уж с ней как-то сразу само собой не заладилось, найти чем дальше. тем сложнее: разговаривать с девушкой о политике неуместно, о задании – не принято, о погоде – нудно, а о смене ландшафта и совсем уж пошло.

Поэтому Маджи важно кивнул, одобряя перевод конструкта на плавный ход, и вывалил из рюкзачка припасы, подходящие для трапезы с дамой – благо гостеприимный Инди, карахенский фермер, видящий в мечтах свой город туристическим раем, снабдил дварфо в дорогу таким запасом провизии, которым редкий трактир может похвастаться. Конечно, из этого изобилия дварфо извлёк лишь то, что не оскорбило бы эльфийский взгляд: засахаренные фрукты, томлёные в меду орехи, пастилу, сушёный виноград и чудесные шарики Ладу, кроме того нашлась изящная прозрачная скляночка с вишнёвой наливкой, душистой и ненавязчивой.
– У южной вишни совсем иной вкус. Вы не находите? Она слишком избалована солнцем, и оттого сочная и такая густо-сладкая, как будто переполненная спелостью, – проникновенно вещал Маджи в такт укачивающему ритму конструкта и общей неспешности ситуации. Тем временем наливка, деликатно крохотными глоточками отпиваемая Ильэльнайей, мягко делала свою работу, гася нервозность эльфийки, отчего лицо её постепенно становилось безмятежным, а движения плавными и спокойными.

– На севере совсем иные предпочтения. Вы не были на Севере? -- постепенно речь дварфо стала напоминать вкрадчивочтью жжужжание шмеля. -- Если бы мы встретились там, то из местных напитков я бы наперво предложил бы вам чаю. Неет, не усмехайтесь! Настоящего чаю, не здешнего цветочного баловства из лепестков и фруктовых шкурок, бледного и жидкого, который принято пить медленно, надолго задерживая во рту и разыскивая нотки и флёры. Тёмного, горячего и густого, терпкого, с цветом бархатным, глядя на который вспоминаются знойные летние закаты. Честный, прямой напиток, проясняющий разум и веселящий сердце. Такой, с каким приятно и встретить наступающее утро, и подвести итог дню – у камина, в желанной компании, долгими зимними вечерами. Этот чай растёт только в одном месте в мире...

Внимая речам Маджи и молчанию следящего контура
В степях на полпути их Карахена в Лорадо

    Удивился ли б Маджи тому, если бы узнал, что его поэтическая речь, плавно струящаяся внутри крытой повозки, и вишнёвая наливочка с ярко выраженным вкусом, однако гармоничным и приятным, совсем не приторным или аляповатым, отнюдь не единственные причины столь редкого для Ильэльнаи в дороге чувства душевного спокойствия и необъяснимой уверенности в том, что ничто не нарушит воцарившегося покоя? Такое бывало на памяти эльфийки только в моменты наибольшего расположения Хранителя в соединении с благотворными звёздами на астрологической карте.
    Дварфо воспевал оду чаю, изысканными оборотами речи украшая изрекаемые мысли, нанизывая слово к слову на звенящую нить повествования и создавая целую сифмонию смыслов и красок. Его хотелось слушать и слушать, а уж о том, чтобы перебить... Немыслимое кощунство! Всё равно, что стереть линию сложнейшего рисунка, ударить по холсту ножом или оборвать мелодию. Говорят, скромность — украшение истинного таланта. Глядя на Маджи, его высоко одухотворённый лик, обрамлённый обманчивой худобой, навевающей мысли об аскезе, это утверждение обретало особую справедливость.
    Если говорить начистоту, Ильэльная не особо-то и желала трапезничать, однако её, как и дварфо (судя по всему), вынужденное молчание не радовало. В дорогу эльфийска собралась скуднее, чем её попутчик, ограничившись самым необходимым. Где уж тут до сладостей... Только когда Маджи помянул чай, героиня едва не вздрогнула: мешочек с сушёными листьями свежего урожая был при ней, однако о том, чтобы заварить его в пути, и речи идти не могло.
    Разговор с обсуждения чаёв плавно перешёл на другие темы: были упомянуты недавние события в мире, вспомнилась недавно вышедшая книга о дивных похождениях Лялислава на подгорных тропах (многие полагали, что автор сей истории здравствует и поныне и зело веселится, глядя, как его выдумка становится легендой. Но описания, описания пейзажей и интерьера заслуживают похвалы! "Залы резные, с каменными столпами, украшенные самоцветами, и бархатная дорожка посреди..." — не красота ли?); Ильэльная, усилием воли избавив свой говор от высокопарности (и спустя несколько минут с удивлением поняв, что более не усложняет свою речь оборотами безмерно), свободно общалась с Маджи и, как говорится, ничего не предвещало...

    Следящий контур полыхнул тревожными оттенками багрового металла, вклинившись поперёк беседы аки незваный гость. Эльфийка осеклась и остекленела взглядом, но только на мгновение.

— Маджи, извини, у меня нехорошее предчувствие, — героиня, виновато улыбнувшись, подошла к рычагам "Целесты" и вынула из паза каббалистическую доску. Впереди было незначительное возмущение магического фона, исходя из "чувств" конструкта, обычные люди и, возможно, маг... И что же такого может произойти?

    Табун ледяных мурашек пробежал по спине эльфийки. Она едва успела поставить щит перед неясной угрозой. Рука ещё только завершала пасс (до чего же дурная привычка глубоко въелась), как "Носфераль" вздрогнул, резко затормозил, и его занесло по гравию. Нет, не сам. Повинуясь предвестнику мысли в разуме эльфийки.
    Снаружи гулко бухнуло, и по крыше повозки застучала щебёнка.

— И кто же такой самоубийца?.. — совершенно спокойной спросила саму себя Ильэльная, всаживая доску обратно на крепление и грациозно, словно ртуть, выпрыгивая из двери магомеханизма.

    "Самоубийцами" оказался патруль стражников Лорадо, возвращавшихся, согласно словам их командира, из задания по зачистке не то логова бандитов, не то очередной лежки хищных бестий, показавшихся на глаза ребятишкам из местной деревеньки. Для их мага это задание было первым, и он "малость перетрухнул", впервые оказавшись за городскими воротами. Мало того, что едва душу богам (или Хранителю?) не отдал, когда прикрывал лучников, так ещё и на обратном пути погрузился в свои мысли, принял догоняющую их самокатную телегу — "Монстеро", да? — за очередную тварь, и ударил по неё самым сильным заклинанием, на которое оставался способен. Но вы же понимаете, нервы у новобранцев ни к бхуту, они и собственной тени за стеной испугаются...
    Решили полюбовно, к взаимному согласию. Уже отъезжая, Ильэльная вдруг поддалась душевному порыву и пожелала, чтобы эти люди дошли до Лорадо в целости и сохранности. Мало ли кто им по дороге может встретиться... В некоторых случаях только огнешар — единственное спасение.

— Даже оторопь берёт... — совершенно внезапно подумала вслух героиня. — У них только одна жизнь, только одна попытка, но они сознательно идут на абсолютно бессмысленный риск бесславно окончить свои дни в лапах диких тварей, нежити, демонов, или умереть от руки одного из бессмертных. Мало ли что может случиться.... Вот кто настоящие герои нашего мира. Хотя, знаешь, Маджи, забудь, что я сказала. Это несусветная глупость и сиюминутная блажь. Наверное, — добавила она совсем тихо.

    Следящий контур виновато сжался в уголке разума магессы, будто впавшая в спячку охранная лоза.

Тщательно планирует все этапы своего задания
Где-то под Лорадо

Не, ну с корпоратнками явно что-то не так!
Тщательно выстроенный дварфом разговор с заходом издалека – путь, еда, угощения, чай, плантация, колония, доставка, проблема... – эльфийка перевела в самой середине логической цепочки на политику! Затем на книги, изящности разные, Лялислава-путешественника (о, бесы пути, сон насылающие на середине страницы!)… Маджи, конечно, крепился, диалог поддерживая, и, видимо, кивал и вздыхал глубокомысленно в правильных местах: Иль, увлёкшись, кажется, не заметила его обрывочную продвинутость в куртуазных темах.

Или не успела.
Потому что, – о, удача! – вдруг замерла отрешённо, не то вслушиваясь в себя, не то о чём-то неожиданно размышляя. А потом вдруг:
— Маджи, извини, у меня нехорошее предчувствие…
Это дварф понимал. Рассказывали – слышал. В горах такое не раз бывало. Идёшь так себе, вдруг – раз!! – мысль в голове что-то затуманится, ну и, ясное дело, притормозишь слегка. А тут тебе валун перед носом пролетает. То есть если б не замешкался, то так с валуном бы уже и летел дальше. Или под ним лежал. Кто-то говорит, что это вовремя Хранитель проснулся, а кто-то так же, как и Иль – предчувствие, мол.

Ильэльная отошла и доску какую-то резную достала. Взглянула на неё, нахмурилась ещё больше и резко руку вскинула. И началось…
Телегу тряхнуло, и резко крутануло влево. Снаружи, за пологом, сперва грохнуло, затем будто каменным дождём осыпало. Эльфийку же это враз успокоило, словно ожидаемое свершилось и прошло уже.
— И кто же такой самоубийца?.. — Ильэльная свою непростую доску аккуратно на место задвинула и выскользнула в открывшуюся дверь магоповозки.
Маджи тоже выглянул. Ничего интересного – стражники местные. Глаза испуганные, удивлённые, эльфийку увидели – вообще сникли. С видом смущённым, почти виноватым, что только ногой песок не ковыряют.

Оставив эльфийке на правах хозяйки чудесного транспорта почётную миссию просветительства, Маджи заинтересовался доской. Ничего особенного – руны какие-то нарезаны, незнакомые, правда. Одна вдруг светить начала, постепенно наливаясь бледной зеленью. Словно спрашивала, ожидя при том в ответ какого-то действия. Так и не разобравшись, что с ней делать, дварфо вернул доску на место. Видимо, эльфийке она чем-то помогала -- но для него оказалась такой же непонятной диковинкой, как для стражников маготележка. И это слегка задело.

 «У них только одна жизнь, только одна попытка...» Рассуждения вернувшейся Ильэльнайи неровно легли на подкисшее настроение дварфо.
– У них есть выбор. И есть ради кого и чего это делать. Поэтому это не бессмысленно и уж точно не бесславно. По крайней мере с их точки зрения.
И добавил, уже веселее, подмигивая Ильэльнайе:
– Эээйй! Разве стала бы грустить о них эльфийка, если было бы иначе?