— Ладно, уболтал... — сказала Людмила.
Осторожно сдвинув травы в сторону, она плюхнула на стол здоровенный пыльный талмуд. Аккуратно подув на него, кареглазая девушка открыла книгу на оглавлении.

Джамм, не веря в свою удачу, шикнул на детёнышей, аккуратно сгрёб и припрятал в торбу доварившееся, так кстати, зелье, и, сложив лапы, благоговейно замер, трепетно взирая на травницу. Приготовился внимать.

Начала Людмила сложно, кидаясь жаргонными словечками направо и налево. Понимал её только Джамм, на лице же детей виднелось откровенное непонимание, лишь в глазах Берислава порой проскакивала какая-то искра.
При виде сего безобразия травница резко сменила стиль рассказа: начала выбирать части учебника с картинками, демонстрировала травки из своей коллекции, говорила более популярным языком, сохраняя при этом информационную нагрузку. Ребята заинтересовались, начали задавать вопросы, на которые увлёкшаяся девушка охотно отвечала. Где-то через час она захлопнула книгу и убрала её в дальнее место.
— Лекция окончена!

    И не ошибся!
    Деревенская травница читала, говорила, объясняла, попутно подтверждая рассказ картинками всё из той же книги, а временами жестикулировала, и вдруг извлекала из коробочек, баночек и туесков травы, или снимала с полок склянки с готовыми зельями - и все это тролль старался унюхать, рассмотреть, запомнить... Прежние знания при этом дополнялись новыми смыслами, а что-то, напротив, оказывалось яснее и проще, чем виделось раньше.
    Детёныши тоже увлеклись, что тоже было очень кстати: тролль отвлёкся от волнений за настроение странной Милы, сосредоточившись на впитывании новой информации. А возможность была редкая, и он был рад, что такая удача случилась.
    Однако некоторое время спустя странные звуки стали отвлекать его внимание: тонкий слух тролля уловил мелодию, неожиданно-трепетную. Джамм удивился -- где-то на улице, не слишком далеко от избушки травницы, кто-то играл на дудочке.
    Вскоре Людмила закончила свой рассказ и, закрыв книгу, поднялась с места, давая понять, что пора возвращаться к своим делам.
Тролль живо засобирался -- злоупотреблять оказанным гостеприимством он вовсе не хотел! Искрене и душевно поблагодарив хозяйку, Джамм, слегка направляюще подталкивая в спины детёнышей, покинул избушку.

Гостерад, взяв целых два ведра воды, был твердо намерен не расплескать ни капли, что, учитывая его физический уровень и степень возбуждения, не было исполнено. Он шел позади колонны, и в конце концов четверть каждой бадьи была или на пыльной тропинке, или на сером мешковатом одеянии проповедника, или расплеснутой на какого-нибудь крестьянина.
Хотя, был ли он твердо намерен спасти деревню, доказать свое мужество и так далее на самом деле? Нет, страх перед огненной стихией был сильнее всей отваги Гостерадова сердца, с легкостью умещавшейся в маленький комочек. Он просто шел, стараясь не замечать пылающего огня, размышляя о вечном и читая про Цереуса Всемилостивого, что немного успокаивало...
Когда вся компания дошла до места пожара, молитвы со стороны Гостерада доносились все громче. Он в числе первых выплеснул воду, хоть и непонятно куда, ибо из-за недостатка смелости закрыл глаза и предпочитал не видеть всего ада и уничтожения любимой Цереусом флоры (хоть где-то в глубине души и ликовал грешник, затаивший обиду на изменяющийся лес).
- Слава Зеленому Пану, кажется пронесло! - дрожа, воскликнул проповедник, готовый уже упасть без чувств от накопленных эмоций.

Каль не намеривалась помогать Цао формировать заклинание. Конечно, она участвовала в процессе; в одиночку монах просто не сумел бы собрать нужное количество энергии; но на своевременном спонсировании энергией Каль и ограничилась. Если он достаточно самоуверен чтобы критиковать температуру, почему бы ему не показать как надо, на собственном примере?
Цао творил заклинание весьма непривычно для эльфийки. Тогда как она, работая с такими массами энергии, сливалась с ними душой и сознанием и следовала интуиции, монах явно пользовался какими-то наработками своей школы. Это интриговало в своей мере, но было слишком чуждым чтобы Каль подчерпнула для себя что-то полезное. Дождь вышел соответствующим.. Аккуратным, комфортной температуры, без грома и подобных прибамбасов, лишь тратящих ценную энергию. Как по учебнику. Каль отметила про себя, что безумная ледяная гроза нравилась ей больше. К тому же, холодная вода имела свою ценность при тушении огня, и справлялась с задачей лучше. Все эти размышления были так по-ребячески ворчливы, что эльфийка в конце-концов фыркнула про себя и решила сосредоточиться на происходящем, тем более что в этот раз она могла с чистой совестью отвлечься и посмотреть на работников.

Сквозь лес сновали люди с ведрами, заливая те очаги, которые успешно сопротивлялись дождю. Кто-то все еще сохранял боевое расположение духа и сосредоточенное выражение лица; кто-то пытался отсидеться в сторонке, трусливо побаиваясь приближаться к высокому огню. На глазах эльфийки рядом с одним таким трусишкой рухнуло дерево, подняв в воздух россыпь горячих искр и опалив ему волосы; деревенский завопил от испуга, а потом схватил воду и убежал в глубь леса, видно решив что безопаснее будет рядом с друзьями. Носился мимо, читая молитвы, новый знакомый - проповедник. Пару раз из леса показывался и Святослав, все более подкопченный и мокрый с каждым разом. Девушка нахмурилась, заметив что он замедлил движения, но продолжала стоять не двигаясь и спонсировать своей энергией дождь.

Пятнадцать минут растянулись в вечность, особенно когда фронт пожара отодвинулся от магов достаточно далеко, и Каль не знала что там происходит. В прошлый раз девушка не заметила как прошло время, занятая песней и танцем со стихией, и теперь в глубине души жалела что отказалась от возможности повторить это. Когда наконец Цао-Мэй рассеял тучи, свернул потоки, аккуратно, как и прежде, и отпустил ее руку, Каль почувствовала облегчение. Кивком поблагодарив напарника, она бросилась вглубь леса, вновь проверяя не требуется ли кому-то срочная помощь.

- Свят! - война эльфийка нашла не сразу; испачканная в саже роба уже не выглядела такой бело-голубой, как раньше. Сам парень тоже выглядел заметно изнуренным, и Каль окончательно убедилась, что им пора было возвращаться в деревню. Выровняв свою скорость, девушка встала сбоку, твердо решив проследить за самочувствием аколита вплоть до деревни, где будет лишняя минутка на лечение. - Как насчет вернуться в таверну и отдохнуть там немного? Пожар оказался давольно кусачим, но вроде больше не угрожает деревне.. Да и ветер дует "от нас".
Эльфийка подняла голову к небу, глядя как рассеиваются созданные магией тучи. - "Интересно, не повлияло ли наше колдовство на этот ветер?..."

Ирвион действовал в авангарде добровольцев. Хладнокровно и тактично разливая воду на очаги огня и обваливая уже сожженные и хрупкие стволы деревьев в сторону. Даже можно сказать эти действия забавляли воина, давая лишний раз размять затекшие мышцы.
Потушив очередной очаг огня, наемник заметил начинающийся дождь и решил, что дождь завершит дело, выйти к остальным.

На поляне маги творили дождь и отдыхали уставшие крестьяне. Ирвион, думающий что пожар потушен, решил магией привести в порядок слегка раскаленные и испачканные доспехи, из за чего доспехи опять обрел алый оттенок и слегка покрылись синим инеем. Пройдя поближе к остальным, воин уселся отдыхать.

Пламя, крики, невыносимый жар, дикая и беспощадная борьба с огнём - всё это ввело Азаторта в некоторое подобие боевого транса, из которого он вышел только тогда, когда последние капли дождя упали ему на лицо. Расстегнув ворот куртки, он упал спиной на землю, улыбнулся и, смотря на небо, начал тихо, почти беззвучно плакать.

— Это было бы... Великолепно — переведя дух и утерев лицо, ответил Святослав. — Не хотелось бы свариться в собственном соку...
Посмотрев на остальных, с кем он успел хотя бы поверхностно познакомиться, аколит льда с завистью отметил, что их в отличие от него огонь едва задел.

    Солнце светило немилосердно. В воздухе металась странная смесь запахов -- дыма, густого лесного пала, свежего дождя, недавно творимой магии, суеты и человеческого жилья. А тонкой тропкой из избы напротив струился манящий дух наваристого супа.
    Желудок тролля с готовностью отозвался на призыв, и лапы сами двинулись в сторону искушения. В голове же Джамма в это время шёл подсчёт оставшихся в наличии монет, и процесс этот был трепетный и неутешительный. К тому же за спиной слышались синхронно топающие в том же направлении шаги малявки.
    В деревенском трактире, где они закономерно в итоге оказались, других посетителей не было. На столе обнаружился листок с ценами. Джамм внимательно изучил его, и, сокрушённо отсчитав монеты, заказал миску супа и вяленоe мясo.
    Суп он решительно пододвинул под нос малявки -- пусть наедается, с сытыми детёнышами проблем меньше. Мясо поделил на две части: половину спрятал в торбу, другую стал медленно, чтоб обмануть голод, жевать.

- Отлично, - мягко улыбнулась Каль, и огляделась по сторонам, продолжая оценивать обстановку. Ее внимание привлек гоблин, лежащий на земле; сначала она подумала что тот без сознания, но вскоре заметила легкое движение. Казалось что он плакал, хотя ни в чем нельзя было быть уверенной в этом царстве воды и пепла.
- Эй, ты в порядке? - с сомнением окликнула Азаторта эльфийка. С виду он не был обожжен, но кто знает, что случилось в лесу?..

Отдохнув телом и душой, менестрель отправился на борьбу с пожаром. Вёдра были тяжёлыми, но не тяжелей мешков с зерном, которые музыканту приходилось таскать в начале (да чего уж там, и много более позже начала) своего творческого пути. А вот сам пожар был гораздо страшнее и дорожных разбойников с вилами, и городских воров, окружающих в тёмном переулке, и недобитых героями чудовищ на тракте. Ревущее пламя было воплощением чистой стихии, неистовой и грозящей уничтожить всё на своем пути.
Но человек, а также дварф, эльф, гоблин и даже орк отличались тем, что могли подчинить стихию своей воле. Разум – одно из величайших орудий пяти рас, помогал им в этом. А также сплочённость во имя общего дела, коей не знают животные. И потому, пред совместными усилиями отважных жителей затерянной в изменчивых лесах Пандоры деревни и пришедших из ниоткуда странников, огонь отступил. И когда они решили взять заслуженную по праву передышку, вернувшись в деревню, то на обратном пути Лиорену было приятно думать, что в победе над огнём есть часть и его заслуг. Пусть малая, но из множества соединённых вместе малых частей рождается нечто крупное, что уже является реальной силой, с которой обязана считаться даже могучая природа Пандоры. И плевать на ожоги, они пройдут. Но деревня – будет стоять.

– Что? А, да, да. Нормально всё. – Впервые за много лет Азаторт вспомнил свой дом. Нет, не то место, где он жил и к которому успел привязаться. Он увидел маленькую землянку с закопчённым потолком и лицо, склонившееся над его детской кроваткой. – Я это… Мама! Я видел маму!.. А, ладно, забудьте. – Гоблин шмыгнул носом, вытер лицо краем рукава и поднялся на ноги. – Кстати, а куда это все засобирались? Лес то ещё горит.

--Господа авантюристы -- попытался обратить на себя внимание Ирвион -- а не пора ли нам возвращаться в деревню? а то запасы воды кончаются, да и люд устал.

не дожидаясь ответа Ирвион, упираясь об секиру, поднялся и направился в направлении к деревне.

Возражений ни у кого не нашлось, и отряд уставших пожароборцев двинулся домой, в спасённую от гибели деревню. Каль продолжала держаться рядом с аколитом, не отсвечивая, но будучи готова оказать первую помощь при необходимости. Она все ещё не могла до конца оценить его состояние. Оглядываясь по сторонам, девушка с грустью отметила что в отличие от довольно переговаривающихся деревенских путешественники держались достаточно отстранённо и молчаливо; даже Цао-Мэй, который, как думала Каль, некоторое время провёл в этой деревне, не участвовал в диалогах.
- "Отряд одиночек, не на долго объединённых общим делом; вполне возможно что завтра мы разделимся, каждый пойдёт по своим делам и, как знать, сможет ли он их пережить..." - Каль грустно покачала головой. Душу ранили лишь те мысли, что отзывались в ней; и эльфийка вынуждена была признать что сейчас не менее одинока чем окружающие ее. Это странным образом вызывало сострадание.
По возвращении в деревню большой отряд разделился - деревенские отправились по домам, а остальные, не имея особо выбора, набились в таверну.
Каль прошла мимо столов прямо к стойке и постучала по ней пальцами, привлекая внимание хозяина.
- Будьте добры эля.. - произнесла она, а затем, поколебавшись секунду, добавила: - на всех.