10 жаркого месяца 163 года
Личное расследование новостной ленты
по утверждению большинства алкодварфов, их лидер Гордус, с небольшой группой последователей, сошли на половине пути по пиводуку. Нам не известна их мотивация, с пиводука не видно тракт, и дварфы не могли идти на помощь каравану.
К нашему сожалению мы не знаем по какой причине и как дварфы стали жертвой разграбления каравана.
МЫ еще раз приносим свои соболезнования всем оставшимся алкодварфам и родственникам погибших.

11 жаркого месяца
Моросит дождик...


До Сольвейга новости о разграбленном караване доходили весьма противоречивым. Херлок Шолмс, внешне ничем не примечательный мужчина среднего возраста, личность без определенных занятий, но с некоторыми навыками сыщика, заявляет, что хоть найденный труп и очень схож с лидером алкодварфов, но есть также и несоответствия. Доподлинно известно, что Гордус часто появлялся на публике, в том числе и у башни Хапа, с регалиями общества, то есть железным скипетром и кружкой, на которой изображены первые виктории трактирного полководца. В то время как около тела данных предметов не найдено, как и баночки чая ''Сольвейгский Эльфийский'' лично для ученого Спокарио, которую Гордус вез с собой. Про схожесть остальных жертв с алкодварфами он ничего не ответил.

Неизвестно, правда ли у каравана полегли Гордус и алкодварфы, но сейчас нет и теории, где бы могли они быть в случае, если все же выжили.

А шерифы стражи Сольвейга и Истароста Володимир и Риттардиан все же после этого прискорбного случая начали совместную операцию по уничтожению Йожина, как главного подозреваемого в нападении, с участием пары монгольфьеров, магическим распылителем алхимических солей и с установкой истинных личностей жертв. Жители северо-запада, участвовавшие в облавах на него, это встретили с должным пониманием, ведь безопасность важнее золота.

12 жаркого месяца 163 года
А в болоте погода как обычно... Сыро.

Воздушный корпус капитана Риттардиана (3 монгольфьера с названиями ''Ист'', ''Ар'' и ''Ост'' в честь горячо любимых лордов-магов) и отряд стражи Сольвейгского шерифа Володимира начали операцию по освобождению северо-запада от ига Йожина. Тот уже на протяжении нескольких месяцев нападает на хутора, уничтожает оленей в лесах, путешественников убивает, похищает маленьких троллят из резервации. Нападение на караван было последней каплей.

Воздушные шары рассыпали соли по всему квадрату 12x12, где и находятся в данный момент болота и заболоченные леса. Стража во главе с Володимиром, следуя указаниям разведчиков, прошла к логову Йожина и без труда пленила чудовище... Заодно и немного поусмиряла местную живность, чтобы путникам, селянам, собирающим клюкву и героям было легче жить.
Йожин, мало того, что ослабленный солями, но и почему-то уже израненный и павший на землю, как ни странно, особо не сопротивлялся. Только возмущенно взревел пару раз. Потерь среди отряда по этой причине не было.
Что нашла стража в логове чудища - другой, еще более интересный вопрос. За достаточно большим камнем сидели, дрожали пятнадцать дварфов, многие с медалями на шею ''За пьянство'', один, наиболее длиннобородый и испуганный со скипетром из железа и кружкой, обагренными в крови. Около ног валялась разбитая баночка, якобы чай Сольвейгский Эльфийский. Володимир сразу узнал эти рожи - Гордус и алкодварфы собственной персоной, еще в ''Новом Велистиане'' и с дураками этими встречался.
Те, после непродолжительной беседы сознались, прибили они случайно Йожина. Ночью, когда плыли на лодочках по пивадуку в невразумительном состоянии, услышали какие-то странные звуки, похожи на битву. А судя по заковыристым оборотам - бьют дварфов. Ну, из расовой солидарности, часть алкодварфов во главе с Гордусом и спустились. Пока искали лестницу, спускались, искали источник шума, бой, видимо, закончился. Не нашли... А там, спустя полтора часа ходьбы, поиска тех шумных дварфов, а затем и пивадука, так как ни зги не видно, те случайно попали в какое болото. Еще и дождь начался. Спрятались под большим камнем, в зарослях каких-то растений, звуки еще везде жуткие. Ждут окончания дождя. Шаги. Спустя минуту зверюга страшная показалась, антропоморфная, с шерстью зеленой и в трясине. Агрессивная, злая. Ну, Гордус и кинул в нее эльфийского чая, магического, с полезными для роста длинноухости веществами, химия жуткая. Как ни странно, помогло, да и навыки боя кружками не помешали.
А потом дождь уже и закончился, но лезть из укрытия особо не хотелось, мало ли какие бестии тут обитают еще страшнее.

26 жаркого месяца 163 года
....а может и ещё какого дня жаркого месяца того же года.
Ведь бывает же так у девиц, что и дни похожи один на другой до безобразия,
и думы тяжкие мучат перманентно одни и те же,
да и календари для ума нежного и утончённого - суть грубая и абстрактная материя
Луга, ветра, скамеечка.

Сидела как-то Милена Прекрасная, горожанка расы человеческой и вправду краса неописуемая, на скамеечке перед домом и грустила.
Невесёлые картинки мелькали перед её мысленным взором, да ещё больше в печаль ввергали.
...Вот Башенька и Двашенька, худенькие и измождённые, прозябающие без женской заботы и участия, хлопали трепетными прозрачными крылышками, как бы прося о помощи... Да что она могла -- доступа у неё к тварюшкам болезным более не было. Вздыхала Милена Прекрасная и другую картинку смотрела...
...Вот мигает башня Хапа цветами немыслимыми, и кроме огней тех слепящих не видно ничего, но только слышно. Крики, песни, гвалт дикий -- а после тишина. И всё бы ничего, только ей-то доподлинно ведомо, что братец Еванец, весь из себя Разумный, только-только совершеннолетний и подчёркнуто самостоятельный в принятии решений, зачем-то туда попёрся... А вот как шум-то смолк, так и закралось в разум Милены Прекрасной подозрение, что опять перемудрил что-то Еванец, и на этот раз масштабы превысили размеры только его личности.
Милена догадки свои спрятала поглубже: толпа, да ещё такая, бесследно-то уж совсем пропасть не может. Да и братец -- мал, да бывал. Уж пришлёт весточку, не впервой..
Не успела додумать, а уж и Теодор привидился.
И то не диво: путанные вести о разграбленных караванах, ещё более невнятные - о жертвах из числа дварфов-пивадукосплавовцев, и уж совсем туманные - о утечке из самого пиадука. Тут уж к гадалке не ходи -- Теодор-то, мало того, что Отважный, так и до пива не дурак... А уж как дорвётся...

От тяжких видений отвлекло явление Ев Лап Ийи. Бабки, горожанки, женщины сложной судьбы, глубоких познаний и многих иных достоинств.
Забеганная донельзя, уставшая и обозлённая, плюхнулась рядом на лавку, да жаловаться стала -- на жизь, судьбу, да постановление Совета о неприкосновенностях, через которое торговли никакой: всего не больше сотни Истинно-Подлинных кружек Самого Гордуса Впорфирерожденного и сумела-то за день спихнуть...

13 жаркого месяца 163 года
Луга, ветер северо-восточный, тепло.

Арбузоштанники город все же покинули, тем более, что карлик найден, хоть и новообразовавшийся, а Йожина бить уже нечего. Вместе с библиарием Ньялссоном и апотекарием Сногольфом Длинноносом, дварфами-ботаниками, к тому же весьма интеллигентными. Башенька и Двашенька улеглись посреди всяких мешков на последнем обозе и провожали взглядом Сольвейг. Там девушка, красоты неописуемой, кормящая вкусными лягушками. Вредными для пищеварения, но вкусными. В отличие от специального корма для дракончиков. Где еще такую встретишь?

Гордус Рожденный-В-Порфире, стратег, деспот и автократор алкодварфийский и подчиненные, участвовавшие в Битве Под Камнем, вместе с побежденным Йожином въехали парадно в Сольвейг. Ну, и стража тоже. Покрасовались алкодварфы, проехали по проспекту Свободы, распевая победные гимны и показали на площади Данет Совету и народу плоды своих трудов. Кто бы мог подумать год назад, что эти идиоты, разгромившие от нечего делать ресторанчик и настроившие против дварфов эльфийскую диаспору когда-нибудь станут героями. Ноони стали, правда, и то случайно по своей глупости. Хотя, победителей не судят, ответил журналисту ''Северного Курьера'' Гордус, размышляя о сотворении на полученные деньги своего собственного пивадука с эльфийками, ну, или хоть памятной кружечке с изображением приукрашенного триумфа.

17 сухого месяца 163 года
луга, приятно-восточный лёгкий ветер, жарко, пониженная влажность, пейзаж
спрямлённая веселая дорога защищаема от изменений редкими магическими башнями
при желании и присмотревшись, можно разглядеть следы, ободряюще-свежие, различных тварей

Плюмберс, усталый дежурный лекарь, меланхолично глотал чай, поглядывая в чёрное окно на беспросветную Сольвейгскую ночь, и, стараясь отогнать тревожные мысли, заставлял себя размышлять о вечном - звёздах, сферах и мировой коробке. В подсобке тихо шкрябались тощие больничные мыши, поколениями подчиняющие свои жизни режиму учреждения, и ставшие оттого деликатными и ненавязчивыми. Видимо, стараясь не нарушить мирный сон пациентов, выдвигали представителя для похода за добычей некоего навязчиво пахнущего продукта, скорбно-минималистского, обидно пришлёпнутого, сине-зелёного на срезе, именуемого здесь котлетой, который Плюмберс дальновидно припас для раннего предрассветного завтрака.
Народ в Сольвейге не болел. То ли храним был рунами Айве, то ли магическими силовыми линиями Башни Хапа, то ли сказывалось проживание в краю с безнадёжно комфортным климатом, а может вследствие собственной дури. Даже травмы от стихийных потасовок на Хмельной улице и санкционированных членовредительств с Площади Брани были какие-то несерьёзные, единичные и сказочно-быстро заживающие.
Но Плюмберс знал, что истинные неприятности имеют свойство случаться неожиданно, а потому следует быть начеку. И был.
А потому город мог спать спокойно. И спал. Спал, ел, делал деньги и немножко другие радости жизни. Не опасаясь и безоглядно — потому, что под присмотром.
Однако непрерывные ночные бдения и дневные тревоги довели вечнодежурного лекаря до той крайней степени усталости, когда тело плотно застряв в режиме автоматизма, начинает в целях экономии энергии обесточивать разум, переведя его в режим красной кнопки и запуская только в случае аврала. По тесту оценки жизнелюбия доктора Зордена «Ну а девушки?...» состояние лекаря оценивалось как предкритическое — на «Увы..»
И в это нелёгкое время случился Фестиваль чая.
В некотором роде лекарь оказался спасён: стихийным образом в городе возникли чайные традиции...

20 сухого месяца 163 года.
Погода позволяет

Разговоры на Фестивали чая:

-- Сижу и пью чай "эльфийский зеленый". Наслаждаюсь. И приходят мне на ум мысли древних, великих Эльфийских мудрецов...
-- И что они сказали????
-- Да я по эльфийски ничего не понимаю.

-- Я заметил, что даже в употреблении чая, у орки сильно отличаются от людей, -- говорит человек.
-- Например, чем? -- спрашивает орк.
-- Ну, я вижу, что ты мешаешь чай левой рукой.
-- Ну и что?
-- А почти все люди делают это ложечкой...

Один из колдунов Магисториума, все делающий не так, как все, глубоко задумался и помешивая в стакане с чаем против часовой стрелки случайно вызвал демона.

-- Чай даже лучше, чем кальвадос.
-- В чае горе не утопишь.
-- Ты просто не умеешь заваривать чай.

-- Сегодня принесли пряники и чай, а вчера несли смерть и разрушение. Эти герои такие непредсказуемые...

-- У тебя какой-то культ чая...
-- У меня всего лишь четыре сорта эльфийского, кадекар, захмар, чёрный, зелёный, улуны, четыре вида трэмма, чашки для разных сортов чая, и даже не полная колекция чайников... Какой культ, о чём ты...

21 сухого месяца 164 года
Погода теплая, климат мягкий.

Как обычно, все хорошее должно было когда либо закончиться. Так же, как и чайный фестиваль, который начал медленно сворачиваться. Лавки на площади Пяти Углов закрывались, сама площадь практически опустела, из Сольвейга потянулись на восток бесчисленные караваны гостей города и торговцев, хотя здание бывшего музея Игнатиуса не осталось пустым - его приобрела Йольская чайная, исключительно ради блага Сольвейгцев и торговых отношений с Республикой. Все же вольный город главнейший поставщик чая для всего северо-запада, и было бы глупо не воспользоваться этим ради расширения своего бизнеса (хотя бы законной его части)...

... Темная-темная ночь. Темная-темная улица, темный-темный тупик, где-то около Обители Героев. Эльф в плаще, черном, как смоль, изредка оглядываясь назад и прислушиваясь к каждому звуку, стоит у кирпичной стены ресторана ''Новый Велистиан''. Если сюда дойдет стража, увы, бежать будет некуда, и маленький арбалет системы Гро-Нулграха, бесшумный и весьма популярный среди убийц, а уж тем более метательные ножи не спасут. А если по следу вышла Азарокская Тайная Полиция, все же гуманная по сравнению с Серым Орденом, но все равно организация кровавая,то лучше сразу принять яд. Он, кстати, тоже предусмотрительно у товарища Аэнагара есть в качестве крайней меры. Мало ли какие преграды могут быть у предпринимательства Пандоры.
Шаги. Нет, не стража. Я милого узнаю по походке... Это он.
- А, это вы, господин Альсекор? Как, ваши, надеюсь дали согласие на транспортировку чая в Йоль.

1 холодного месяца 164 года
Луга обманчиво зелены, ветерок обманчиво лёгок, жара обманчиво.. ну в общем тоже сплошная видимость!

Рудольфино заболел.
Об этом захлёбистым лаем, переходящим в сливные подвывания, сообщила городская шавка Гризелла, зверь авторитетный и, как выяснилось, ответственный. Стремительно и шумно нарезая круги по улицам, она, слегка раздосадованная непонятливостью горожан, примчалась к пекарне Йён-Джая, орка широкой души и редкой проницательности.
И не ошиблась: тот, ни на минуту не засомневавшись в важности происходящего и безошибочно заподозрив неладное, сразу отложил поднос с имбирными коврижками, которые так хорошо сочетаются с густыми чёрными чаями этого времени года, и поспешил вслед за Гризеллой.
Он застал Рудольфино лежащим в позе умирающего лебедя на берегу Оленьего пруда. Влажными больными глазами, полными тоски, смотрел олень то в небо, вдаль, то, шумно и протяжно выдохнув, переводил взор на водную рябь у берега, в которой трепыхался одинокий жёлтый листочек, и колыхалось его собственное отражение.
От предложенного Йён-Джаем бублика Рудольфино тоскливо отвернул морду. И тогда пекарь снарядил Гризеллу за подкреплением адресно, сопроводив письменными разъяснениями от себя.
Первым прибежал, конечно же, Плюмберс, дежурный лекарь, усталый и небритый. Он осмотрел оленя, пощупал шерсть, заглянул в глаза, проверил уши, нос и горло, тщательно изучил копыта, промял брюхо, покрутил хвост, пересчитал зубы, измерил температуру и констатировал физическую норму. Проблема, по мнению лекаря, лежала в духовной плоскости.
Услышав это заключение, подоспевшие к этому времени — совершенно независимо друг от друга и из разных побуждений, но исключительно на шум – Милена Прекрасная и бабка Ев Лап Ийя, сразу прониклись сочувствием. Первая принялась гладить оленю холку, шепча на ухо что-то ласково-утешительное, вторая – бормоча что-то ворчливо-протестное в адрес лекарства вообще и отдельных его представителей в частности, решительно и заботливо обмотала шею Рудольфино сувенирным шарфом.
С точки зрения Плюмберса оба действия были неверны: пациент поджал хвост, свесил уши, а глаза налились слезой. Но по опыту лекарь знал, что мешать дамам проявлять заботу может быть опасно, а потому промолчал, сосредоточив внимание на наблюдении за симптомами.
Но тут пришла Дарла, Мастер, скотовод, трудолюбивая оркесса и лидер.
Оценив ситуацию и повторив примерно в том же объёме действия лекаря, Дарла объявила, что оленю совершенно необходима длительный выгул, и, учитывая состояние шерсти — это сезонная потребность. Видимо, было в том рациональное зерно – Рудольфино оживился и заметно засветился носом.
Тут все забегали, засуетились, собирая бывший символ камнебола и нынешнего горожанина в дорогу, и к вечеру, с всё тем же шарфиком на шее и торбой дорожных мелочей (вкусностями, няшностями для поднятия духа и настроения в пути, талисманами, оберегами, зельями для копыт, ушей, глаз, а также от разных болезней, прочими необходимыми для путешественника вещами) Рудольфино отбыл в миграцию по исторической родине.
На Север!!

2 холодного месяца 164 года
Это еще не зима.

Разговор в маленькой таверне "Дальнозрительная труба", что на углу Южной.

-- Так как все прошло, Аль?
-- Знаешь, Шон, эти карбонарии из Йоля такие забавники. Тайные встречи, пароли, черные плащи, проверка на "хвост", прямо как в юности...
-- Ты их не разочаровал?
-- Конечно нет, пять проверок моими телохранители, обстановка полной таинственности, в результате -- плюс пять процентов к договору, на отмазки от агентов кровавой "Тайной Канцелярии"...
-- Прекрасные результаты! -- улыбнулся Джай-Лу. -- Без этого театра мы бы из них столько не выжали.
-- Господа, теперь о деле. Джай, сколько центнеров и какого листа надо доставить из Южных колоний? Надо переупаковку делать или так? Аль, придумай схему доставки чая в Йоль, что бы это выглядело как опасная контрабандная операция... Может быть, стоит подключить оперов из СПЛ, устроим водевиль с борьбой-стрельбой-погоней, пусть по дурачаться?
-- Есть такая мысль, -- начал Володимир, -- если мы...

5 холодного месяца 164 года
Отшумел Новый Год и крохотный магический взрыв в башне Хапа. Только крышу, и то немного снесло, да с фейерверком. Но господа Аэнагар, Коттильд, Флорис, Тхву-Сэн, Нежислав и Теодорикс не праздновали. Ибо Тайная Полиция близко.

На Сольвейгском Форуме, площади Данет обсуждают:
Дрессировщица Гхасан, хозяйка котов-бумерангов, присматривающая за Йожином и сделавшая вроде к этому моменту его даже более-менее сносным воспитанным монстром, договорилась с Тролльвильским Советом о перевозке сего чудного создания в этот город. Тем более, что там он нужнее, будет новой и единственной достопримечательностью, как родственник того болотного тролля, в честь которого поселение и назвали. А в Сольвейге он только народную пищу проедает и служит объектом нападок для понаехавших из резерваций троллей лесных. Они, хоть существа по классификациям гоблинов схожие и в природе не конкурирующие в виду разных ареалов обитания, но враждуют по вине своей тролльей сущности.

Тем временем алкодварфы, полностью к этому времени обитающие в Истаросте, спохватились, что даже несмотря на то, что Йожина они побороли и предъявили как доказательство своего подвига, но достойной награды, как не было, так и нет. Некоторые даже говорят обиженно, что все страже и Володимиру досталось, что в анархическом обществе быть не может. Другие говорят, что ввиду суматохи о пьянчужках забыли и поделом, а третьи, и что вообще это затерялось на проклятой Истаростской таможне, обители зла и бюрократии. Но при этом почему-то еще одна кружка с изображенной сечью с Йожином, уже двенадцатую по счету (ибо каждая победа изображена на новой кружке), они получили вовремя. И награду могли бы вручить к тому моменту и Совет другого города, как было указано в приказе.
Гордус Порфирородный, стратег, диктатор, цезарь и автократор посему униженно просит Советы Сольвейга, Истароста или Тролльвиля не миновать своею милостью скромных дварфов и исправить этот проступок. Воистину, царское решение!

5 холодного месяца 164 года
Тепло и пониженная влажность

Гордуса Порфиродного, стратега, диктатора, цезара и автократора разыскал в Истаросте совершенно неизвестный Гордусу герой, здоровенный орк, с еще более здоровым топором. Первой мыслю Гордуса было -- "Допрыгался, кто то меня все таки заказал", и он даже собрался храбро пасть в неравном бою, а не быть зарезанным как овца. Вторая мысль Гордуса была -- "Нееее, еще поживу..." потому, что он сообразил -- орк носит цвета Республики Сольвейг. А как известно, Республика, по традиции, вначале предлагает покончить с жизнью добровольно, и только потом объявляет сумму за голову.
После долгой процедуры, с разными магическими цацками, и парой подзатыльников, герой-орк наконец убедился в том, что Гордус это действительно всамоделешний, неподдельный Гордус именно тот самый Гордус, к которому у него послания от Совета Республики Сольвейг, а те четыре предыдущих "Гордуса" точно были лгунами и самозванцами, но теперь они больше никого не обманут, потому что жалкому калеке очень сложно выдавать себя за Гордуса, стратега, диктатора, цезара и автократора.
Итак, особый полномочный посланец Совета Республики Сольвейг вручил Гордусу благодарственное письмо от Совета Республики в честь победы над Йожином, а так же 500 новеньких сольвов наградных.
В подтверждение получения письма и награды, герой орк предложил Гордусу отдать ему левую руку, или хотя бы кисть руки, но потом согласился ограничится только отпечатком пальца Гордуса на магической пластинке, после чего орк попрощался, и отправился дальше, по своим геройским делам.

7 холодного месяца 164 года
Тепло и пониженная влажность. А-а-аналогично!

Первое, что мудрой головушке Гордуса посоветовали бесы левого плеча и левой пятки очевидно было крупномасштабное финансовое вложение в трактирный бизнес, пивадучную инженерию и прочая и прочая. Однако в то же время что-то разумоподобное упорно твердило деспоту алкодварфийскому, что подобная трата средств крайне нерациональна и попросту вредна, ибо расход на такие нужды средств, равных десяти годовым зарплатам бедного гоблина младшего банщика Чун-Хе, чреват, как минимум, полным отключением мозга и отказом печени даже крепкого алкодварфа, а уж расход таких деньжищ сорока пятью (примерно) карликами также является маленькой демографической катастрофой в отдельно взятом эльфийском городе. А как максимум, если жертвы особо накуролесят, еще и падением величайшей твердыни магов, причем падением, достойным отдельной саги.
И когда разумоподобное оставило столь пространные суждения, а совесть перестала упрекать Гордуса в том, что он полжизни отдал на невообразимую ерунду, да еще в ту же сторону повел кучу своих дружков, четверть которых сейчас обитает в Астрале по вине Гордусова и их собственного идиотизма, что победа в одиннадцати трактирных потасовках ничего о тактических навыках не говорит, и что единственное, что сделал для общества алкократор - это создание пары копий пастушек еще в 150-лохматом году, тогда у него осталась единственная дельная (и вторая по счету) мысль, что деньги нужно приберечь и сделать за них что-нибудь полезное.
Эта идея получила развитие вечером после посещения ученого эльфа и нанимателя общины Спокарио, главы кафедры Логики и Дварфоведения, несравненного мага, бывшего дипломата города-государства Истарост. В общем, помимо того, чтобы деньги не тратить, примерно треть из них раздать каждому алкодварфу, доля зависит от их успехов в общественном движении (и даже это будет бешеной суммой). Остальное, в порядке уменьшения, финансы самого общества Алкодварфов (уже с большой буквы) в каком-нибудь эльфийском банке, и чтобы оные каждый год увеличивались, только ради избегания разных случаев; деньги лично Гордуса за деятельность стратега, диктатора, цезаря и автократора и, как почти обязательное в цивилизованном длинноухом обществе у богачей, меценатство, помощь малоимущим, нищим, больным и всем менее успешным.

20 холодного месяца 164 года
луга, восточный умеренный ветер, жарко, сухо
груновые дороги в окрестностях Сольвейга слегка потрёпаны, магическая защита ослабевшая
разбросанные тут и там кости и остатки походного скарба не предвещают ничего хорошего путникам

Гризелла выла.
Городская шавка с репутацией, авторитет и признанный собачий лидер, она выводила жуткий сливной скулёж, полный обречённости и безысходности.
Уставшие от шавкиных эмоций горожане пытались найти её и успокоить, кто лаской, кто дубинкой, но обнаружить так и не смогли. Вспугнутая Гризелла на время замолкала, перебираясь, видимо в другое укрытие, и вновь принималась тоскливо подвывать.
Городская пифия, прислушившась к этим нескончаемым переливам, в итоге сердито поджала губы, и закрыта свою конторку, повесив на дверях табличку "Идёт сеанс. Не беспокоить".
Вечером, перед закатом, через Южные ворота в город попытался проникнуть дварф-изгнанник. К дварфам разного вида в городе за последнее время привыкли, но этот, отощавший и ободранный, с всклокоченной бородой, вызвал подозрение, да и стражники оказались бывалые. Бродяга упорно бился об закрытые ворота, вопли его, накладываясь на вой Гризеллы, порождали странную тревожность.
А к западным пришли ачери. Первая из них, девчушка лет десяти, белолицая и печальная, пошатываясь, шла к воротам, и, не дойдя метров пяти, обессиленно осела на дорогу. Стражники из новобранцев почти поверили -- даже за лекарем послали, прежде чем открыть ворота и броситься на помощь бедняжке...
Едва успели их вовремя захлопнуть: оголодавшие, видимо, твари были, не сдержались, полезло их из травы по обочинам не меньше десятка. Первая же, что оказалась ближе всех, метнулась воротам, пытаясь успеть, но только когти проскрипели по металлу. И завизжала обиженно, заставив стражу за дверью побледнеть, осознавая, какой опасности избежали.
И это было только начало.

27 холодного месяца 164 года
В Сольвейге весело.

На площади Брани начался набор в ополчение по причине очередной активизации Сольвейгской нечисти, уже седьмой день донимающей Республику. Ну, только какой-то стражник какому-то герою нажаловался на нападение ачери, тот запнулся об этом у оружейной лавки, кузнец-орк, будучи суеверным подобно своим соотечественникам Рыжебровам, сходил к Пифии, Пифия согласно принципу работы сарафанного радио распространилась Ев Лап Ийи, да еще со сгущением красок все рассказала, а та, испуганная больно из патриотических чувств донесла всей округе и лично Фаньке, чтобы тот ночью посредством темной рекламной магии рассказал новость тем, кто еще за день об этом не узнал. Так на следующий день было собрано вече на площади Данет и решено привести народ в состояние боевой готовности на случай массивной атаки. Нет, основную работу в таких случаях все равно герои и стража выполняют, но к любой гадости надо быть готовым.

Началось обучение новобранцев. К числу оных примкнул даже Фаня в порыве здорового патриотизма, к этому времени уже вернувшийся в свою нормальную физическую форму колдуна хилого, бледного и небритого. Но навыки, полученные на песчаном корабле, не пропьешь, и по этой причине маг показал хорошие результаты. Даже бегал по плацу быстро и научился владеть каким-нибудь копьем. Сольвейг с Фаней на страже может спать спокойно.

В город совершенно инкогнито прибыли агенты Азарокской Тайной Полиции Балрог и Барлог, и даже шинели с нашивками в виде рун и шапки-ушанки с красными молотами их не выдавали, а уж блокнотики в форме голов медведя и осторожный вид подавно.
Коллеги Балрог и Барлог, преследующие организованную преступность Севера даже за пределами самого Севера, посетили городскую баню и местного чайного мастера, домик караванщика, возившего чай в Йоль, представительство ''Чайного Дракона'', устроили опрос бедного, ни в чем не повинного работника компании у информационной стойки и главного по отделу в Сольвейге, а затем и прибывшего на место происшествия господина Аэнагара. Тот оказался милейшим, не связанным ни с какой контрабандой, воровством городских денег в особо крупных размерах, убийствами, рэкетом эльфом, равно как и его товарищи. Отвечал явно правдиво, но почему-то заикался, истерил и чуть раз не упал в обморок.
Но пути темного чайного трафика все равно идут из Сольвейга, - считает Балрог (или Барлог).