Веселая, советую придумать подходящую к повествованию историю появления дракона ((((-:

Читать придётся много, страниц эдак пять, если не больше. Начинается всё с воя, встревожившего группу приключенцев и с перехода через Рощу.

P.S. Хотел наградить партию чем-то материальным в подвалах храма — приходится отделаться наградой лишь духовной. Разрыв Контракта и благословение путникам, очистившим деревню ото зла — вот и всё в сухом остатке.
P.P.S. А ещё для понимания ситуации рекомендую заглянуть в «Джентельменский клуб "Фронтиръ"».

Шерхан, пять? А не двадцать пять? Мы там столько понаписали... Вообще история начинается чёрт знает когда, а вот деревня с отсюда

***

Над ныне уничтоженной деревней возвышалось циклопическое... нечто, полное лиц и смутных образов. Они постоянно менялись, всплывали к поверхности и тонули во Тьме, составляющей тело этого чудовища.

Вокруг царил полумрак и дул сухой, пронизывающий до костей ветер. Багровое тусклое солнце слабо освещало лес, полный голых ветвей. Скрючившиеся стволы, мумифицированные трупики белок и хрустящие под ногами скелеты насекомых — вот каким оказалось утро для семерых путников, сражавшихся ночь с порождениями зла.

Небо лишилось привычной синевы — теперь около горизонта колыхалась багрово-коричневая дымка, ну а выше вплоть до больного светила всё обращалось в мрак. Порыжевшие, как волосы Ярилина, листья укрывали недвижимых путников погребальным саваном. Чешир сжался в комочек и дрожал, дрожал, дрожал не переставая.

Из тела Многоликого вырывались клочья полупризрачных теней, тех самых, что едва не прикончили путников в деревне. Но тех было всего лишь пятеро, а тут... Тысячи тысяч, разлетающихся в стороны ветрами, несущими погибель и опустошение.

— Это... конец? — с натугой выдавил из себя Каркус.

— Нет, это Пожиратель, — отозвался Ярилин. — Я… откуда-то знаю его.

— Ага, ведь его собачек ты призывал, а потом заставлял нас биться с ними! — орк сидел на ломкой траве и прижимая руку к рваной ране на груди. Ствол дерева не давал ему повалиться на землю.

— Думаю, к королю нам теперь точно можно не торопиться, — Тордек даже перед лицом смерти сохранял невозмутимость.

— И всё же, это конец? — Каркус хрипло засмеялся, словно закаркал.

Внезапно Чешир выглянул из сумки и прошипел:

— Тут кто-то ещё!

— Демоны, мать их раздери, кто ж ещё? — орк попытался встать, но повалился без сил.

Асфактул же посмотрел в сторону, куда указывал призванный кот. Секундой позднее из чащи на чёрном, как смоль, крылатом коне с непропорционально большой головой и с глазами, в которых виделся разум, выехал человек в элегантном тёмном костюме, в чёрных лакированных туфлях и аккуратной бабочке, венчающей белую рубашку.

— Всем доброго утра, дама и господа, — произнёс он, спешившись.

— Ты кто? — у орка даже получилось встать из-за неожиданной робости перед незваным визитёром.

— Я Странник, — улыбнулся человек. — Ну, или нечто, весьма близкое к этому понятию.

Асфактул достал палицу, воткнул её в землю и опустился на колени, держа руки на древке оружия. Тихая молитва на древнем языке полилась у него из уст. Остальные, видя столь неожиданную реакцию жреца, растерялись, разве что Чешир вновь спрятался у Каркуса в сумке.

— Не бойся меня, — назвавшийся Странником улыбнулся.

— А я бы боялся, — вполголоса произнёс пегас, глядя на небо. — К вам Он явился как Последний Свидетель.

— Мрачный жнец? Безмолвный судья? — видимо, Каркусу это что-то говорило.

— Нет, не то, и не другое. Я предлагаю вам жизнь и смерть. Так выберите жизнь…

После этих слов Асфактул прекратил молитву, поднял голову и встал на ноги.

— О чём это ты? — Гутч угрожающе шагнул вперёд, но остановился, встретив взгляд Асфактула.

— Он закроет глаза этого мира, — глухо донеслось из сумки Каркуса, — и поставит точку истории. Всем. Даже мне.

— О нет, — Лия побледнела.

— Извиняюсь за беспокойство, — Странник улыбнулся.

Ветер стих. Многоликая груда мяса за спинами путников исторгла последних охотников и теперь громогласно призывала:

— Ш-ш-ш-е-е-е-р-р-р-х-х-х-а-а-а-н-н-н!!!

— И зачем ему я нужен... — джентльмен покачал головой. — Во время трапезы не разговаривают, неписанное ведь правило.

— А зачем тебе мы? — Тордек единственный из всех выглядел всё так же спокойным.

— Вам будет гораздо безопаснее думать, что по прихоти, — улыбка пропала с лица Последнего свидетеля. — Ярилин, выведи их в безопасный мир.

— Что?! — свободный дух вытаращил глаза. — Но как? Тут же всё уже пожрано Тьмой! Все ходы, все лазейки! Да и как я это сделаю? Я, дух разбитого очага?!

Путники оглянулись. Действительно, вокруг них текли лавовые реки угольной слизи, светящейся чёрным пламенем. Она обволакивала деревья, трупики, заполняла их и посылала вперёд армией нежити. Плачущие призраки мелькали между пока не опавших стволов белёсыми пятнами, заставляя сердце сжиматься в тревоге.

— Проведи через лабиринт, — Шерхан развёл руками. — Я позволяю.

Пегас взмахнул крыльями:

— Хорошей дороги, смертные, — со странной грустью пожелал он.

Громогласный рёв вновь сотряс землю упругой волной:

— Ш-ш-ш-е-е-е-р-р-р-х-х-х-а-а-а-н-н-н!!!

— Живите, — напутствовал путникам Странник. — Идите и не оглядывайтесь.

***

Этот мир умирал в безмолвии: эхо воплей не выходило за пределы движущейся пелены мрака, в глубине которой то и дело появлялись сияющие глаза, кровожадно скалящиеся пасти... Ни один из тех, кто осмеливался перейти постоянно меняющуюся границу, стиравшую мир словно кислота, не возвращался. Были и места, где насмешливо глядящие на гибель мира лица не появлялись. На этих отрезках разрастающегося облака Тьмы ужасы были иными. Немногие из тех, кто смог выжить, приблизившись к границе неумолимо разраставшегося черного тумана, не могли говорить. Они лишь шарахались от людей, прятались и рыдали по углам, не в силах бороться с тоской и унынием, ужасом и отчаянием, которые несли с собой легионы легионы призраков, мстительных душ и забытых мертвецов.

Этот мир умирал в неведении: ни один гонец не добрался до королевского дворца. Ни один сигнальный костер не был зажжен. Ни одна почтовая птица не прилетала с ужасающими вестями. Ни один колокол не бил набат. Люди трудились в поле, работали в мастерских, пьянствовали и отлынивали, строили планы на жизнь, или желали уйти на покой, пока мир лишался цветов, а медленно наступавшая стена мглы закрывала горизонт.

Этот мир умирал в тишине: звуки поглощались пеленой Тьмы, с каждым часом становившейся все крупнее. Королевские чародеи узнали об угрозе лишь когда солнечный свет стал тускнеть, что серьезно их обеспокоило. Тревогу не поднимали, словно понимая: «Есть ли в этом смысл?»

Этот мир умирал в агонии: безмолвные позывы конвульсивных потуг сформировать ополчения, скрыться в храмах — тщетные надежды оказать сопротивление наступающему кошмару. Когда король узнал о происходящем, он немедленно отдал приказ собрать войско, а также созвать всех жрецов в столицу. Идея потерпела сокрушительное фиаско, когда бесформенная орда мглистых тварей смела с лица мира все святилища и храмы.

Этот мир умирал в отчаянии: люди, потеряв всякую надежду, собирались в группы и шли, шли, шли... пока мрак не окружал их, не оставляя надежды на спасение. Отцы убивали жен и детей, чтобы они не достались тварям, обитавшим по ту сторону тумана, но хохот тысяч голосов провозглашал раздавался всякий раз, как пасти разрывали вопящие души на глазах их «спасителей».

Этот мир умирал. Король Аарин Мудрый видел это так же ясно, как видел тускнеющее солнце, которому оставалось светить считанные часы. Придворные чародеи, жрецы и другие слуги собрались в тронном зале дворца, уже отрезанного полосой черного щупальца от остального города.

— Летописец? — позвал король старика. Тот вечно держал наготове свиток и графитовую палочку для записей, но сейчас засуетился, пытаясь найти наощупь все письменные принадлежности.

— Да, мой король?

— Ты ведь говорил, что хотел занести в летопись что-то по-настоящему великое?

— Да.

— Тогда пиши, что ты увидел конец нашей истории.

Стоило королю произнести последние слова, как мировое светило, тусклые лучи которого проникали в тронный зал, вспыхнуло особенно ярко, но лишь на секунду. Придворные бросились к окнам, с криками указывая пальцами в небо. Король подошел к окну... и увидел вместо солнца черную точку, обрамленную сияющим нимбом, светившим слабее, чем луна. Серп месяца же совсем пропал с горизонта...

****

По безжизненному лесу, едва шурша прахом рассыпавшихся листьев, медленно двигались две фигуры. Один был похож на человека, одетого в строгий чёрно-синий костюм. Он шагал, размахивая прогулочной тростью, и обращал в пыль случайно попадающиеся на пути остовы деревьев. Вторая фигура плыла над землёй, и единственным, что выделялось на абсолютно черном фоне, были глаза и хищный оскал игольчатых зубов.

— Доволен? — спросил человек в костюме.

— Совершенно. Признаюсь, после такого дара мне даже жаль, что я не могу тебе сказать, куда уходят все эти душонки...

— Ну, не хочешь, не надо. Мы ведь с тобой договорились?

— Да. Их шестнадцать, верно?

— Тебе виднее, ты их собрал в одном месте.

— А ты их выбрал.

— Действительно. Должно быть шестнадцать.

— Не знаю, зачем тебе нужны эти смертные, зачем нужен мёртвый мир... Но они твои. Как мы и договаривались... Ты найдешь их сразу, как только я уйду. Они все в одном месте.

— Королевский замок?

— Да. Его я не тронул. Всех, кого ты выбрал, я загнал туда…

Сказав это, черный силуэт растворился в тенях.

— Мог бы и попрощаться… — с ноткой сожаления пробормотал Шерхан, после чего с силой вбил трость в почву.

Тусклый ореол вокруг стана чёрной дыры подчёркивал её худобу и стройность, невозможную в природе. Жуткая тишина царила вокруг. Всё замерло, лишившись смысла, цели, целостности… Остовы деревьев рассыпались на глазах в пыль, которая теперь навечно оставалась холмиками самой мёртвой материи, какая только может быть. Нет, не самой: мертвее только плоть цветков, коими расцветают планеты, и сердца звёзд, лишённых сил противостоять сдавливающему отчаянию.

Кстати, об отчаянии… В самое ближайшее время один из смертных решит убить оставшихся и покончить с собой, дабы не видеть пепелище слизнутой эмиссаром Тьмы Ойкумены. Он уже скрючился на ледяном полу, жадно глотая безвкусный воздух и таращась невидящим взором сквозь стену. Нет, этого допустить нельзя.

Шерхан вновь посмотрел на бездонный диск и произнёс вполголоса, зная, что его услышит каждый, к кому обращено сие послание:

— «Чем вы отличаетесь от остальных? Ничем. Но почему вы живы, а остальные обрели посмертие в не самом лучшем из пластов бытия? По моему слову. А что побудило меня вас спасти? Ничего. Так ответьте сами для себя на вопрос, в чём цель вашего существования и зачем я с вами говорю? Я, Последний свидетель?»

Сразу же эхом донёсся вопрос вихрастого мальчишки, запутавшегося в самом себе. Как жаль, что все смертные, получая такие дары, обрекают себя на столь плачевную судьбу…

Никто не решился ответить голосу из Пустоты, но Шерхан отчётливо слышал мелодию их невысказанных мыслей. Шестнадцать различных пониманий, шестнадцать толкований, шестнадцать архетипов — всё богатство уничтоженного мира хранилось в хрупких смертных сосудах, влилось полноводными реками во время Жатвы.

Каждому своё, так ведь говорится? Тёзка Солара получил урожай душ. Тьма расширила свои границы. Новое око Бездны воззрилось на Вселенную отчаявшейся звездой. Ну а Шер…

— «Вы все правы. История этого мира завершена. Без вашего участия, без свидетельства с вашей стороны, это было бы всё бессмысленно. Теперь же вы можете Выбирать. Я жду».

Долгое время ничего не происходило. Звёзды равнодушно сияли ровным светом, мельчайшие песчинки упруго принимали форму стопы ступающего по ним человека; металлические набойки глухо царапали мощёную камнем дорогу.

Вскоре показалась Столица. От города остался только дворец вместо со рвом. Дерево и кирпич уже рассыпались, вода испарилась; только камни пока держались перед неумолимой энтропией. Замок же будто снизошёл с холста. Живые краски, пусть и грязные в призрачном свечении ореола на небосводе, грозные укрепления, ворота, способные выдержать не один таранный удар… И тем разительней контраст с серыми камнями домов и усадьб, с провалами лавок и барханами праха.

Тянущая мелодия тихого плача падала с небес опаляющим незримым излучением. Планета молчала, лишённая голоса, как и её спутник. Остальные комочки звёздной пыли и газа боязливо звенели, опасаясь привлечь межзвёздных падальщиков. Трость стояла в лесу, словно гостья из чужого мира.

Ворота замка раскрылись перед крохотной фигуркой, застывшей на пороге.

— Извините за беспокойство, — в очередной раз повторил Шерхан, ощущая воспалённые взгляды на своём лице. — Я слышу, что вы уже все Выбрали, поэтому больше не медлю.

— Кто ты?.. — устало спросил король Аарин.

— Вы же мудрый властитель, — скромно улыбнулся незваный гость.

— Уже не мудрый. Уже не властитель, — бывший король вышел из тени. Шерхан с задумчивостью окинул взглядом арбалет в его руках. — Что будет, если я выстрелю?

— Я умру, — ответил гость, — и вы останетесь в этом опустошённом мире доживать свои дни. Или часы.

— Почему тогда… — король не договорил, осекся, разом постарев, казалось, лет на тридцать.

— Я пришёл засвидетельствовать ваш выбор, как до этого — смерть мира.

— У меня последний вопрос, — Аарин поднял голову и посмотрел собеседнику в глаза. — Есть и в нашем выборе какой-нибудь смысл?

Шерхан пожал плечами:

— Нет. Да и жизнь, если так посмотреть, лишь дурная и глупая шутка… Шучу. Разумеется, есть.

Шестнадцать искр, шестнадцать архетипов, пятнадцать выбравших милосердие и один — справедливость, и трость в мёртвом лесу расцвела, покрылась завязями и принесла плоды миндаля.

Каждому своё. Пожалуй, никто не остался обделённым.