- Ой, - Каль смутилась, осознав свою ошибку. - Ты же не видишь, да? Прости, я так привыкла видеть.
Передав копье хозяину, девушка улыбнулась и сочла нужным пояснить:
- Я закончила, и мне кажется, все прошло успешно. Конечно, хорошо бы его опробовать.. У тебя не завалялось случайно ненужное привидение?
Эльфийка была уверена в своем зачаровании почти на сто процентов, и больше шутила, нежели реально сомневалась в работоспособности копья. Однако разговор о магии натолкнул ее на другую важную мысль:
- На броню я, кстати, повесила защиту от магического взрыва; она сдержит энергию одного, однако затем мне или другому магу нужно будет разрядить контур, чтобы он снова мог сработать. Это быстро, не волнуйся. Вот только.. Я не подумала прикрутить к этой системе сигналку или что-то подобное.. Как ты узнаешь, что взрыв был поглощен..
В задумчивости волшебница уставилась в пол, пытаясь придумать оптимальный вариант. Что придется что-то доработать она уже была уверена.

— Я думаю, что повышение количества энергии внутри брони прекрасно меня оповестит и так...

- Эм. Да?
Каль немного растерялась и уставилась на война со всем непониманием в глазах. Он говорил о магии как о чем-то.. не то что бы понятном, но, по крайней мере, знакомом.
- И.. Ты его заметишь, да? Только не говори что помимо криптографии ты подрабатывал учителем по общей магии.

— О, нет, магия никогда мне не давалась. Дает себя... почувствовать, и только. Я даже не умею делать это глазами.

- Это.. Это здорово, - наконец произнесла эльфийка после того, как попробовала представить себе подобное видение мира. - Я имею в виду, по сравнению с полной нечувствительностью.
Каль достаточно долго жила рядом с людьми, многие из которых вообще не замечали присутствие магии во всем вокруг них. Хотя она привыкла к такому положению вещей, она не могла отделаться от чувства жалости, как она не убеждала себя, что и у неведения есть свои плюсы.

Помолчав еще несколько секунд, девушка решила рискнуть и не сдерживать свое вновь проснувшееся любопытство.
- Ты так и не рассказал.. Что случилось, почему ты ушел с должности.. И стал аколитом. - От угрозы показаться навязчивой эльфийку спасала только искренняя непосредственность в голосе. Она помнила, что в прошлый раз Свят сам решил не развивать эту тему, и добавила чуть мягче:
- Прости, если лезу не в свое дело.

Святослав тяжело вздохнул и замолчал. Помолчав секунд тридцать, он внутренним взором рассматривал два последних года своей жизни, в очередной раз потревоженные. Медленно роняя слова, он начал рассказывать...

— Погляди мне в глаза, Святослав.
— Я не знал, Милен. Клянусь.

— Карьера моя закончилась совершенно безумным казусом — я случайно увёл у своего друга девушку, а он вызвал меня на дуэль. Лучше бы я тогда не приходил...

Закат, дождь, парк Юн-Жута. Двое мальчишек стоят друг напротив друга, неумело держа в руках оружие. Секундант, дает сигнал, и... Через пару минут нелепого размахивания оружием одному из них удается нанести удачный удар.
Оба с удивлением пялятся на кусок стали, торчащий из груди.
— А ты везунчик... — сказал Милен и рухнул на землю. Выигравший же изверг серию грязных богохульств, затем упал на колени и заплакал.

— Плевать на позор, в конце концов я бы мог просто уехать от насмешек подальше, зато Милен остался бы жив... После этой идиотской дуэли я пил две недели не просыхая... Пока не кончились деньги.

Грязная таверна, парень с растрёпанными русыми волосами роется в кошельке и не находит ни медяка. Трактирщик смотрит на него с сочувствием.
— Эй, я могу и в долг. Я ж знаю, что ты отдашь...
— Не надо мне в долг — буркнул парень и собрался уходить.
— И правильно, друг мой... — вкрадчиво сказал неизвестно откуда появившийся эльф — Искупления в вине не находят.
— Будто бы ты знаешь, где находят.
— Ты не поверишь, но многие нашли... Пошли, ты всегда сможешь уйти, если пожелаешь.
Трактирщик бросил злобный взгляд в сторону уходящей пары и сплюнул.

— В те дни мне встретился Учитель. Та ещё сволочь, скажу я тебе...

Святослав выдохнул и сделал паузу.

Каль следила за рассказом, застыв в одной позе и не отрывая взгляда от лица Святослава. Слишком много боли было в его тоне, такой глубокой, что даже самой эльфийке пришлось отгораживаться от нее, рискуя иначе быть поглощенной. Он продолжал ту историю, что начал рассказывать внизу, за столом - теперь девушка это понимала, понимала и что, наверное, ей не стоило вновь бередить эту рану. Желание облегчить боль, закрыв тему, соперничало в ее душе с каким-то необычным желанием узнать все до конца, понять истоки. Это было уже не просто любопытство, но странная жизненная необходимость.
- Но почему ты правда не уехал, если это была случайная ошибка?.. Не важно каким был бы результат дуэли, кто-то из вас точно погиб бы, разве правила стоят жизни хорошего человека?..
Не смотря на мягкий и полный вполне искреннего сопереживания тон, собственные слова показались эльфийке колючими. Не зная как исправить это и не рискуя после неоднозначной реакции за столом обнимать аколита, девушка просто накрыла своей ладонью его, все еще сжимающую копье.

- Благодарю Вас! - воскликнул монах. "Встреча с Волком действительно была необыкновенной удачей," - подумал он, выходя на улицу, - "Надо поблагодарить Хранителя за это, если мне удастся поговорить с ним еще раз."
Путь до второго этажа таверны прошел без происшествий, разве что тролль на руках у Цао-Мэя изредка начинал что-то бормотать, но уже гораздо спокойнее, чем раньше. Однако, на пути в комнату Кальваим и Святослава, к которым монах хотел отнести Джамма, перед ним возникло неожиданное препятствие в виде запертой двери. "Похоже, они не хотят, чтобы к ним кто-нибудь еще ворвался," - подумал Цао-Мэй, подергав ручку, - "Хотя, если Джамм решит еще немного побегать по таверне, это их не спасет. Что ж, отнесу его в комнату с выбитой дверью."
Кровать в этой комнате оказалась занята спящим священником и уткнувшимся в книгу Азаторотом, поэтому монах положил завернутого в шкуру тролля на полу рядом с ней.
-Как оказалось, лесным троллям нельзя пить, - произнес Цао-Мэй, не уверенный, впрочем, что его кто-нибудь услышит: гоблин казался полностью поглощенным чтением, а Гостерад после такого количества выпитого алкоголя должен быть спать беспробудным сном.
Не дождавшись ответа, он вышел из комнаты.

    ...Старый ауш смотрел печально. Во всяком случае именно так казалось Джамму всегда, когда, впоследствии, он вспоминал это взгляд. На самом же деле это "смотрел" длилось не дольше пары вздохов -- просто это был первый и единственный раз, когда взгляды их встретились. И выражения в глазах ауша не было никакого: так смотрят на землю по ночам звёзды, так светит болотный огонь или оценивает силы хищник -- холодный замерший миг, и ауш отворачивается, и, не оглядывась, уходит в глубь чащи. Навсегда.
    А тролль понимает, осознаёт, что не имеет больше права двигаться вслед за ним. И с каждым шагом становится шире разделяющая их пропасть, отчаяние наполняет Джамма. Тяжкими, путами вяжет его верещание нелепого человечешки, выдернутого из трясины, и теперь что-то монотонно скулящего у ног его на своём назойливом наречии.
    С каждым звуком спина ауша неотвратимо удаляется. Когда же совсем исчезает, даже мелькание среди дальних стволов становится неразличимым, тролль вздыхает, обречённо взваливает раненого себе на спину, и, не обращая внимания на протестующие вскрикивания, тащит в пещеру.
    Джамм не понимает его слов. Но звуки и интонации те же, что и у любого детёныша или убогого: беспомощно-требовательные, капризные, назойливые. И ещё -- Джамм сам не знает, как смогло так случиться,что именно на это променял волю и шанс стать аушем, когда поддавшись искушению спас этого человеческого подранка, брошенного сородичами умирать в болоте.
Много звёзд после этого тролль лечил его, и кормил -- и размышлял, спрашивая сам себя, ЗАЧЕМ он это делает...
... Постепенно человечек окреп, и звуки, издаваемые им становились спокойнее и добродушнее. А однажды он вырезал из дерева дудку, и та, почти птичьей третью, известила тролля о выздоровлении, если не телесном, то духовном, его подопечного -- задолго до того, как тот смог снова встать на ноги.
Но ещё очень много звёзд Джамма будил его ужас, когда, вторя крикам спящего, пещерное эхо на все голоса вопило: "Деемоны!!! Демоны..!!"

Прошло еще минут сорок пять мирной дремы Гостерада. В его пьяном сознании творилось что-то неладное: в каждом сне его посещали демоны. Даже в том, где он наводит порядок в своей келье и находит под кроватью недоеденную булочку двухлетней давности...
И этот сон его добил. Проповедник с тихим воплем вспрыгнул с кровати, опять что-то мыча про бесов. Голова его трещала и болела, хоть разум и немного прояснился, а первой посетившей его здравой мыслью было: ''Ой, зря я так много пил, чертики одни мерещатся.'' Кстати, вел он себя на той пирушке просто отвратительно, - вспомнил он. Мало ли что теперь люди подумают о его вере... Хотя это можно списать и на бесов.
И тут Гостерад заметил дремавшего в его комнате тролля.
- А, это тот... кого я зверушкой назвал ненароком. Много я вчера глупостей н-натворил...
Д-доброе утро, пан... Как вас там зовут? - дернул он Джамма за хвост с трогательной кисточкой и только заметил, что дверь выбита.
- Да, много я глупостей натворил, дверь походу сломал...

И он, шатаясь, двинулся куда-то вперед - Гостерад был твердо намерен извиниться перед всеми за поведение, недостойное жреца Цереуса. Он бился во все двери, обязательно прося прощения и каясь. Конечно, надо бы еще молитву почитать Зеленому Пану, но это когда голова отрезвеет.

-- Д-доброе утро, пан... Как вас там зовут? -- раздалось почти одновременно с сигналом раздражённого бестактностью хвоста.
Джамм проснулся, но глаза открылись чуть позже, и сразу же определили удаляющийся горестно пошатывающийся силуэт, продвигающийся по коридору с горестными причитаниями.
"Человек" -- обозначил это явление тролль, отслеживая эту странную миграцию.и сопровождающий её звукоряд.

— ...разве правила стоят жизни хорошего человека?.. — спросила Каль.
Святослав взглянул в глаза эльфийке и вновь тяжело вздохнул. Ответа он не знал сам. А от попыток подобрать слова его оторвал стук в дверь и шумные извинения.
— Да какого бескуда вас всех сюда тянет, шайтаньи дети, а?! — не сдержавшись, крикнул парень через дверь.

Когда Гостерад начал биться в последнюю дверь, кто-то за ней очень бурно отреагировал, изливая на бедного попа проклятья. В один миг он даже хотел унести ноги подальше, но решил, что если его немного побьют, то это будет карой Цереусовой за прегрешения того дня. Извиниться же ему надо было, ведь имидж религии попортил.
Дверь не открывалась, и Гостерад кричал сквозь нее.
- Я извиниться пришел! Каюсь, что наделал. Пил много, вел себя, как незнамо кто! Будто демоны меня того самое... Панове, простите меня, вот дальше так не буду! Шелковый буду! В пути не помешаю...
В общем, извините меня грешного!

Джамм не выдержал.
Хорьком выкользнув из комнаты, он вмиг оказался рядом с кающимся адептом и несговорчивой дверью.
-- Не слышат... -- полным сочувствия голосом протянул он, обращаясь к безутешному, не то Цереусовому, не то шайтаньему, сыну. -- Без услышанного покаяния не простит... Ломать придётся..
И тролль смиренно вздохнул, не трогаясь, однако, с места.

Тот тролль, которого адепт только что приветствовал и зачем-то дернул за хвост, оказался рядом.
- Да нет, слышат, слышат... Вот что-то ругаются.
Ломать, говорите?
И, кстати, низко прошу прощения, Цереуса ради. Я вас, кажется, зверушкой назвал. И за хвост дергал, каюсь.