И снова грезы...
Гостераду снилось всякое. Преимущественно связанное с последними происшествиями. В сны его с упорством лезли рогатые воины в багряных доспехах, тролли, дварфы и пони, шмели и особенно вурдалаки. В одном сне проповедник даже напился в таверне Изяслава эля с одним вурдалаком, а потом они затеяли философский и богословский диспут. В нем победил, естественно, Гостерад, и неживой собутыльник был вынужден залезть под стол, крича ''Ку-у-у-кареку!''. Все это веселье завершилось приходом воина-богатыря Ирвиона, который пнул и перевернул тот стол и, взяв за шкирку вурдалака, выбросил того из окна на улицу...

Снилось что-то из жизни монаха. Скучное детство, юношество в Гастионской Семинарии, строгий и злобный учитель, что за зевок мог десять розог прописать... Еще и годы хождений по миру и проповеди Цереуса. В отличие от остальных героев, жизнь Гостерада даже не стоит описывать, так как и описывать нечего.
А один раз постаревший и вернувшийся в Гастион Гостерад снял огромное поместье, где стал жить не тужить. То сновидение было длинным и без особых приключений, что монаха очень радовало... Обед из огромного окорока, бывший эльф-учитель в качестве прислуги, целая галерея с картинами, а самое большое переживание, что мясо пересоленое... Чудесный был сон! Пока не пришел отряд знакомых героев, все в кожаных куртках и в странных головных уборах со звездочками (даже Ирвион и тролль). - Вы обвиняетесь в том, что насылаете на нас странные сны! - крикнули они хором и потащили бедного проповедника куда-то... Даже в грезах его преследуют злоключения.

... Монашек Гостерад хрипел во сне, дёргал ногами и один раз почему-то прихрипел ''Ку-у-у-кареку!'' . А потом заплакал.
"Намаялся, видимо..." -- подумал тролль. Он знал, что эта особенность -- способность плакать -- у многих рас сохраняется пожизненно, и, проявленная уже не детёнышем, свидетельствует о тяжёлом расстройстве духа. Джамму стало слегка жаль монашека. Но, что главнее, в комнате спала Милослава, и мало ли, что приснится той от всхлипов раскисшего во сне адепта.
Поэтому он тихонько забурчал, стараясь увести нить сна Гостерада в иное, непугающее, русло:
    А у Гостерада классные носки --
    все адепты Пана чахнут от тоски...
Тут он подумал, что про тоску не надо бы -- вдруг спящий мозг монашека поймёт не правильно?
    Кто тут самый храбрый, дёргает ногой...?
    Ну, конечно, Радя, вечномолодой...
Опять осечка. Вдруг адептова голова решит задуматься, а с чего бы... "Или обидится..." -- подумал тролль, узрев на макушке спящего адепта некое разрежение в волосистой части...
    Баю-баю-баюшки,
    Прискакали заюшки,
    Волки, лисы, ёжики,
    Обротни...ножики...
Добрая ночная песня явно не получалась...

    Деревня неожиданно показалась девушке необыкновенно уютной в своей многолюдности. Воспитанная на плодородной почве окружения паранойя шептала, что где-то здесь обман, и она зря так радуется, но Каль решила ее не слушать и просто наслаждалась атмосферой. Задумавшись о чем-то своём, она отошла от своих спутников и встала у стены, слушая вполуха разговоры других посетителей.
    Раздумья прервал неожиданно вернувшийся Святослав.
    — Лиорен собирался спеть, — шепнула девушка негромко, так, чтобы бард не слышал. — Я хотела послушать.. Я уже забыла, когда слушала музыку в последний раз. Все куда-то бегаем, сражаемся, словно не несколько дней, а целую жизнь...
    Эльфийка покачала головой; хотела что-то добавить, но не смогла сформулировать мысль до конца и снова замолчала.

Приняв деньги Лиорена, Гостемил отдал менестрелю два ключа и свистнул, подзывая очередного полового. Указав пацану на Ирвиона, трактирщик сказал, что тот заказывал и через пару минут наёмнику принесли тёплую курятину и кружку с травяным отваром.

- Отлично. Вот только... - Лиорен замялся. - Понимаю, моя просьба может показаться странной, но тем не менее. Я смог бы порадовать слух собравшихся здесь гораздо больших количеством песен, если у меня была лютня. Быть может, она есть у кого-нибудь в посёлке?

— Я сам немного играю, у меня есть одна. Принести? — ответил Гостемил.

К этому времени Ирвион уже доедал принесенную ему пищу и , сидя за столом, медленно потягивал местный отвар трав.

- О, буду очень благодарен, - отозвался Лиорен. Он подождал, пока трактирщик сходит за лютней, и осторожно взял её в руки. Она чем-то походил на ту, уничтоженную неудачным заклинанием. Менестрель слегка подстроил инструмент, прислушался к звучанию и удовлетворённо кивнул. "Ну что, настало время вспомнить былое?" Музыкант, выйдя на середину зала, прислонился к опорному столбу. Никто не обращал на него внимания, но так было даже легче. Лиорен не собирался как-то ещё привлекать к себе внимания, за него это сделала песня. "Все мы идём по жизни. И часто идём дорогами, которые не выбираем." Первая песня была именно о них, о дорогах. О дорогах, которые могут вести куда угодно, сплетаясь под ногами в спутанный тугой клубок, но зачастую разводят нас с теми, кто идёт к нам навстречу.
И играла так, как никогда прежде, лютня. И звучало с ней в унисон множество других инструментов: знакомые внимательному слуху скрипки, барабаны, флейты и те, каким в Пандоре не было даже названия. И чередовались в исполнении певца-волшебника баллады о Героях и сказания о людях, равных им, гремели лихие восхваления весёлому времяпровождению и тихо перетекали струны под пальцами в лирических и печальных историях, сменяли друг друга песни, прогоняющие дурные мысли, и песни, заставляющие задуматься. И всё это сочетание, на первый взгляд, несочетаемых мелодий Пандоры и иных миров ложилось, точно камни дороги под ноги в дивном путешествии без начала и конца. И так продолжалось целый час.

    Утомлённый Джамм уже почти задрёмывал, как вдруг услышал музыку.
    Волнующая мелодия доносилась с нижнего зала. Тролль настороженно прислушался. но через миг слетел с кровати и заметался по комнате.
Всё дело в том, что музыка -- и это никто не знает! -- производит на троллей очень сильное впечатление. Ну а сейчас Джамм оказался раздираем внутренними противоречиями: музыка звала его к себе, но здесь, в комнате, спали двое, которые входили в часть его Плана, и за которых он чувствовал теперь некоторую ответственность.
    Однако, немного подумав. он нашёл выход из затуднительного положения. Порывшись в своей торбе и беззаботно брошеных вещах монашека Гостерада, тролль извлёк некоторое количество случайных предметов, и из длинной верёвки, склянки с водой, золочёной булавы, толстых книжек, арбалетных болтов и самого арбалета, растянул по комнате -- между окном и дверью -- Хитрую Сигнальную Ловушку. Теперь, при попытке проникнуть через окно, влезающего падала адептова булава, а при резком открывании двери входящего двери должна была осчастливить, разбиваясь о голову, склянка с водой, и стопка катехизисов под ногами.
    И всё это, согласно задумке тролля, должно было. как минимум, зашуметь.
    Ещё раз критически оглядев лежащих на кровати -- девочку, совершенно незаметную под теневым плащом самого Джамма, и спящего под девочкиной накидкой, и аккурат над нарочито аккуратно поставленными её тужельками, монашека, тролль удовлетворённо кивнул, тихолько прокрался за дверь, активируя Ловушку, и поспешил в нижний зал, навстречу музыке.

Святослав продолжал держать Каль за руку, когда менестрель начал играть. Повинуясь неизвестному наитию, парень взял эльфийку за талию и полуутвердительно спросил:
— Ты не против потанцевать?

Каль моргнула в растерянности. Она совсем не ожидала этого вопроса и теперь замялась на секунду.
— Да.. конечно, — все ещё смущённо ответила она, лихорадочно вспоминая все что знала о танцах и надеясь что Свят, как родоначальник идеи, сам задаст стиль и ритм движений.

Ирвион продолжал употреблять напиток, слушая как играет Лиорен. Некоторые мелодии мелькали, тонкими нитям, в памяти воина, представляясь в его сознании старыми воспоминаниями.

Идти на попятную было уже поздно. Святослав сам не знал, что на него нашло, и теперь, стараясь не выдать своей паники, пытался всопнить хоть что-то, хотя бы отдалённо касающееся танцев...

Юн-Жут, танцевальный вечер дома у одного из богачей.Русоволосый парень и девушка стоят с края зала. Кавалер нерешительно мнётся.
— Бронислава, послушай, я не умею...
— Ты думал, мы просто так сюда пришли? Не волнуйся, я тебя научу. Одну руку сюда, вторую сюда, и просто повторяй за мной. И раз, два, три...
То ли кавалер всё схватывал на лету, то ли дама оказалась превосходной учительницей, но со стороны танец выглядел безупречно.

Свят медленно и аккуратно повторял движения, услужливо подброшенные памятью, и дико краснел. Воспоминание было кстати, но заставляло стыдливо считать, какой же по счёту любовью была Каль. Четвёртой, пятой? Считать ли Светлозару? Я если считать, то считать, чего уж греха таить, и Линиэль... И с каждым новым именем аколит сбивался с ритма, а румянец на его щеках вспыхивал сильнее...

Свят танцевал безупречно, и Каль казалось, что ей удаётся подстроиться под его движения. Первое смущение от того, что они единственная пара, прошло, когда она сосреточилась на партнере. И все же эльфийка видела что парень чувствует себя некомфортно; и не могла понять, отчего.
— Я что-то делаю не так?.. — спросила она тихонько.

— Нет, это просто воспоминания. Я просто... — Святослав ещё раз сбился с ритма — Они очень смущают.
Парень паниковал. Он знал, что не сможет красиво соврать, если Каль спросит, и не знал, как правильно сказать правду. В голове висело только самоубийственное "Я внезапно вспомнил всех других девушек, в которых влюблялся"...