Где-то в Тадморе Allбании

Скучна жизнь бывшево герайа! Ни тибе на пачте работать, ни тибе мир павидать, ни тибе ахотицца. Только штаны просиживать и жирог нагуливать на сбереженийа накопленные, шо спустить ни успел за лихие годы геройства. А у никоторых и этово нед.

Таг думал гоблинчег Йонг-Хва, сидя на скамейке в парке и ажидайа сваево собутыльнико, старинново друга Син-Хайа. Тод в лечебнице гороццкой падрабатывал и знал толг в том, каг проводить Дни Шута. Он апесчал сегодня принести кае-что новенькае, стянутае из шкафчико с лекарствами.

Вод ан и пайавилсо. Прошйол мимо, падозрительно аглядывайась, сел рядом и прошептал:

— Превед! Я тибе атвечайу, таблетко — во! Сразу моски прочисчаед.

— Превед! А это ни сизайа муть?

— Не-а. Говоряд, вытяжко из кактусофф. Открываед третий глаз и пазволяед увидеть мир дыким, какой ан есть. Я пробовал, до сих пар накрываед.

— Таг вод пачему тибя палквинта никаг встретить ни маг, камрад! Таг ана при тибе?

— Да. Только если шо, йа тибе ейо ни давал. И веди сибя каг ни в чйом ни бывало. Иначе скрутяд и в «Луннуйу долину» атправяд.

— Ну давай.

На вкус таблетко была каг леденец или льдинко. Она марозила род. Йонг-Хва ейо рассосал, пачесал щеку и пасмотрел вокруг. Ничево ни паменялось

— Похоже, ни действуед ана.

— Не сразу. Но патом ты заметишь. Ну шо, па пузырю?

— Вздрогнем!

***

Йонг-Хва возврасчалсо домой, когда вдруг рядом с ним астановилсо кучер.

— Превед! Подвести? — улыбнулсо тод жйолтыми зубами.

— Превед... А сколько?

— Для гераефф бесплатно!

— Таг йа же бывший.

— В Дни Шута на апсчественных началах, друг! Садись, прокачу!

«Что-то ни то», — падумал Йонг-Хва, но сел в кибитку. Кучер взмахнул вожжами, и кони панесли.

— Вод скажи, каково это, геройствовать? Всегда интересно было, — вдруг спросил человег.

— Это каг затяжнае деццтво, — нивпападчег атветил Йонг-Хва и вдруг увидел, каг кучер бьйод хлыстом детей, лезусчих к лошадям. — Что ты делаешь?

— Совсем страх патеряли! А ну брысь, голытьба! — арал человег и хлестал из стороны в сторону.

— Я лучше пешком вернусь, — крикнул гоблинчег и соскочил с кибитки.

«Ненормальный какой-то», — бормотал пад нос Йонг-Хва.

— Пастаранись! — прокричали на всю улицу, и па центральной части прогромыхала нивиданнайа самокатнайа карета. Гоблинчег проводил ейо круглыми глазами и приложил ладонь к сердцу. Оно быстро стучало.

«Кажецца, начинаед действовать», — запаниковал быфший герой и нахлобучил шляпу.

Из верхнево акна прямо на улицу выплеснули содержимае ночново горшко. Но ведь в городе была канализацийа! Нед, это всё мересчицца!

На стенах шайко мелких хулиганофф рисовала пахабнае слово. Рядом проходили стражники и словно этово ни замечали. На рынке торговко травами апругала знатнуйу даму. Весчал пророг о близком конце света. В балагане вместо уродцефф выступали цирковые октйоры. На виселице вздйорнули главаря банды и ево саобсчникофф. В любимом трактире выставили дивный аркский курительный графинчег. Знакомый кузнец па старой дружбе бесплатно пачинил расписной горшог, аставшийсо пасле геройствований. В пириулке крепково здоровья гоблину пажелал никто с красными глазами и торчасчими рожками, пасле чево спросил, каг пройти до библиотеки.

«Я лучше запрусь дома и пирижду, пака мну ни атпустит», — Йонг-Хва всево колотило ад ужоса.

***

Когда даже через восемь дней странности ни прекратились, Йонг-Хва решил найти Син-Хайа, шобы тод раскасал, шо эту за дрянь ан ему паццунул. Идя через гороццкуйу плосчадь, бывший герой вдруг услышал, каг глашатай апъявляед о единогласном решении Совета пириименовать городчег в Ринд-Куил.

— Да шо это творицца?!! — ни сдержалсо гоблинчег и быстро-быстро пабежал в сторону лечебницы.

Там ево встретила дварфийко и спросила о цели визита.

— Мне нуженчег Син-Хой. Он у вас работаед.

— Простите, гоблинчег с дыким именем уже каг квинд ни пайавлялсо.

Отчайавшись, Йонг-Хва пашйол в парг и там на любимой скамье нашйол спясчево собутыльнико. Судя па количеству бутылог, в глубоком запае.

— А ну вставай! Без мну столько выпить!!!

Сперва Син-Хой долво арал, а патом, когда Йонг-Хва на ниво вылил жижи из бутыли, пришйол в сибя.

— Превед! — Син-Хой даже расплакалсо. — Я думал, ты умер!

— Это пачему?

— Да все же знайуд, шо бывшие гераи слишком впечатлительные! Вод йа и решил над тобой пашутить, а ты патом пропал!

— В смысле, падшутить?

— Я тибе простой леденец паццунул! А ты-ы-ы!..

Йонг-Хва пасмотрел вокруг. Посмотрел на Син-Хайа. Взглянул на сваи бледные трясусчиесо руки.

И прошептал:

— Это шо... Это ведь значид, шо типерь мну никогда ни атпустит?

Где-то в Тадморе Allбании

Скучна жизнь бывшего героя! Ни тебе на почте работать, ни тебе мир повидать, ни тебе охотиться. Только штаны просиживать и жирок нагуливать на сбережения накопленные, что спустить не успел за лихие годы геройства. А у некоторых и этого нет.

Так думал гоблин Йонг-Хва, сидя на скамейке в парке и ожидая своего собутыльника, старинного друга Син-Хоя. Тот в лечебнице городской подрабатывал и знал толк в том, как проводить Дни Шута. Он обещал сегодня принести кое-что новенькое, стянутое из шкафчика с лекарствами.

Вот он и появился. Прошёл мимо, подозрительно оглядываясь, сел рядом и прошептал:

— Привет! Я тебе отвечаю, таблетка — во! Сразу мозги прочищает.

— Привет! А это не сизая муть?

— Не-а. Говорят, вытяжка из кактусов. Открывает третий глаз и позволяет увидеть мир таким, какой он есть. Я пробовал, до сих пор накрывает.

— Так вот почему тебя полквинта никак встретить не мог, товарищ! Так она при тебе?

— Да. Только если что, я тебе её не давал. И веди себя как ни в чём не бывало. Иначе скрутят и в «Лунную долину» отправят.

— Ну давай.

На вкус таблетка была как леденец или льдинка. Она морозила рот. Йонг-Хва её рассосал, почесал щеку и посмотрел вокруг. Ничего не поменялось

— Похоже, не действует она.

— Не сразу. Но потом ты заметишь. Ну что, по пузырю?

— Вздрогнем!

***

Йонг-Хва возвращался домой, когда вдруг рядом с ним остановился кучер.

— Привет! Подвести? — улыбнулся тот жёлтыми зубами.

— Привет... А сколько?

— Для героев бесплатно!

— Так я же бывший.

— В Дни Шута на общественных началах, друг! Садись, прокачу!

«Что-то не то», — подумал Йонг-Хва, но сел в кибитку. Кучер взмахнул вожжами, и кони понесли.

— Вот скажи, каково это, геройствовать? Всегда интересно было, — вдруг спросил человек.

— Это как затяжное детство, — невпопад ответил Йонг-Хва и вдруг увидел, как кучер бьёт хлыстом детей, лезущих к лошадям. — Что ты делаешь?

— Совсем страх потеряли! А ну брысь, голытьба! — орал человек и хлестал из стороны в сторону.

— Я лучше пешком вернусь, — крикнул гоблин и соскочил с кибитки.

«Ненормальный какой-то», — бормотал под нос Йонг-Хва.

— Пастаранись! — прокричали на всю улицу, и по центральной части прогромыхала невиданная самокатная карета. Гоблин проводил её круглыми глазами и приложил ладонь к сердцу. Оно быстро стучало.

«Кажется, начинает действовать», — запаниковал бывший герой и нахлобучил шляпу на голову.

Из верхнего окна прямо на улицу выплеснули содержимое ночного горшка. Но ведь в городе была канализация! Нет, это всё мерещится!

На стенах шайка мелких хулиганов рисовала похабное слово. Рядом проходили стражники и словно этого не замечали. На рынке торговка травами обругала знатную даму. Вещал пророк о близком конце света. В балагане вместо уродцев выступали цирковые актёры. На виселице вздёрнули главаря банды и его сообщников. В любимом трактире выставили дивный оркский курительный графин. Знакомый кузнец по старой дружбе бесплатно починил расписной горшок, оставшийся после геройствований. В переулке крепкого здоровья гоблину пожелал некто с красными глазами и торчащими рожками, после чего спросил, как пройти до библиотеки.

«Я лучше запрусь дома и пережду, пока меня не отпустит», — Йонг-Хва всего колотило от ужаса.

***

Когда даже через восемь дней странности не прекратились, и Йонг-Хва решил найти Син-Хоя, чтобы тот рассказал, что эту за дрянь он ему подсунул. Идя через городскую площадь, бывший герой вдруг услышал, как глашатай объявляет о единогласном решении Совета переименовать город в Ринд-Куил.

— Да что это творится?!! — не сдержался гоблин и быстро-быстро побежал в сторону лечебницы.

Там его встретила дварфийка и спросила о цели визита.

— Мне нужен Син-Хой. Он у вас работает.

— Простите, гоблин с таким именем уже как квинт не появлялся.

Отчаявшись, Йонг-Хва пошёл в парк и там на любимой скамье нашёл спящего собутыльника. Судя по количеству бутылок, в глубоком запое.

— А ну вставай! Без меня столько выпить!!!

Сперва Син-Хой долго орал, а потом, когда Йонг-Хва на него вылил жижи из бутыли, пришёл в себя.

— Привет! — Син-Хой даже расплакался. — Я думал, ты умер!

— Это почему?

— Да все же знают, что бывшие герои слишком впечатлительные! Вот я и решил над тобой пошутить, а ты потом пропал!

— В смысле, подшутить?

— Я тебе простой леденец подсунул! А ты-ы-ы!..

Йонг-Хва посмотрел вокруг. Посмотрел на Син-Хоя. Взглянул на свои бледные трясущиеся руки.

И прошептал:

— Это что... Это ведь значит, что теперь меня никогда не отпустит?