Гурлаю было скучно. Охота не помогала. Гурлай, будучи, в общем-то, добрым орком, начал даже надеяться, что на него наткнутся какие-нибудь эльфы из наиболее радикально не любящих никого, кроме себя. Какое никакое, а событие... Но в лесу было тихо и пусто.

Орк и охоту-то давно не любил, и по лесам ходить ему было неинтересно лет уж двадцать как. Равно как и по другим местностям. Смерти считать перестал примерно тогда же. Всех виданных и невиданных монстров убивал. Каждого из известных Мастеров не только знал в лицо, но и выпивал с ними. И не по одному разу. Словом, Гурлай был матёрым, старым ходоком. Развлечься ему было сложно, и вот два дня назад, пытаясь побороть острый приступ скуки — самый острый, пожалуй, из всех случавшихся — орк отправился в глухие леса за дичью. Теперь шёл между деревьев и зевал.

Со стороны могло показаться, что орк беспечен и сонлив. Но многолетний геройский опыт, на самом деле, держал организм Гурлая в тонусе. И когда — наконец-то — сзади чуть шевельнулся воздух, инстинкты орка всё сделали за него. Ходок резко прыгнул влево, за толстенный ствол дуба, и выхватил топор. Левой рукой молниеносно снял с плеча щит, сделал ещё шаг и развернулся к врагу. Приятная щекотка, побежавшая было по венам, как бывает в моменты опасности, исчезла: врагом оказался некрупный шоток. Мгновенно и вновь поскучневший Гурлай дважды рубанул топором по голове чудовища, понаблюдал за судорогами мёртвой твари, поднял её отскочивший глаз на длинном стебельке. Рассмотрел трофей, словно цветок, но нюхать не стал, а завернул в плотную ткань и убрал в рюкзак, к лежавшим там двум другим округлым свёрткам. Зевнул и пошёл дальше... Ни одного интересного противника.

— Может, меня сглазил кто? — пробормотал ходок, но тут же замер, чуть наклонив голову вбок.

Звук повторился. Это мог быть крик далёкой птицы, а мог его издать и кто-то, обладающий членораздельной речью. Орк прикинул направление и побежал. Хоть и не эльф, но ни одна ветка не хрустнула под его ногой. Опыт же... Не прошло минуты, как прозвучал новый крик, на этот раз не вызвавший сомнений: звали на помощь. Голос принадлежал женщине или ребёнку. Гурлай взял немного правее и ускорился. Он ещё никого не заметил, но столь любимое ощущение снова побежало по телу, вызывая лёгкое беспокойство. Это был добрый знак — интуиция говорила о том, что будет интересно.

Он увидел их на поляне, куда выскочил с противоположной стороны. Юная эльфка, совсем девчонка, бежала прямо на орка. За ней гнался человек, вооружённый длинным кривым ножом. Одет тот был обычно, как одеваются в дальний путь, а вот перекошенное злой гримасой лицо было одной сплошной особой приметой. От ворота рубахи и до соломенных волос чернели узоры замысловатой татуировки... Видимо, внезапное появление здоровенного орка с секирой "доконало" девушку. Она лишилась чувств и упала в траву. Человек тоже увидел Гурлая, остановился, но тут же продолжил движение, уже не бегом, а медленно и осторожно.

Противник оказался сильным. Он серьёзно ранил ходока, сверхъестественно быстро атакуя. Но всё же до героя не дотягивал. Оба в определённый момент поняли, кто возьмёт верх. Человек не побежал, бился до конца. Когда он упал с расколотым надвое черепом, Гурлаю показалось, что татуировки врага потускнели, будто немного выцвели. Орк присел на корточки, внимательно рассмотрел узоры. Выругался. Разрезал на трупе одежду. Грязно выругался, увидев амулет. Подошёл к эльфке, всё ещё лежавшей без сознания.


***

Сперва Гурлай почувствовал запах дыма и горелого мяса. Потом услышал пение. О таком обычно говорят "зловещее", но орк не был склонен к поэтичности и литературным украшательствам. Для него это просто был хор двух дюжин неплохо поставленных голосов, тянувших что-то довольно заунывное на неизвестном ходоку языке. На неизвестном, но знакомом: ему приходилось прежде слышать эти характерные звукосочетания. И тех, кто так пел, Гурлай сильно не любил.

Орк осторожно, пригибаясь и прячась в подлеске, шёл на звук. Тошнотворный запах усиливался, среди деревьев показались дома. Певцов видно не было, но ходок понял где они: в центре деревни, на площади, откуда поднимался к небу зловонный дым. Они попадут в поле зрения, как только он обойдёт ближайший дом... Но врагов слишком много, даже для опытного бойца. Гурлаю нужен был манёвр, причём быстрый, иначе они сожгут всех. Если ещё не сожгли. Впрочем, если поют, значит ещё не всех.

— Девчонка уверяла, что неплохо колдует огонь? — пробормотал орк. — Ну, ладно. Проверим.


***

Фаумирлунн стоял привязанный к столбу и про себя — вслух не позволял кляп — проклинал собравшихся вокруг обладателей татуировок на лицах. В основном эльфов и людей, но были среди них и два гоблина. Старший из гоблинов, судя по всему, был у них за главного. Во всяком случае странные песнопения на неприятном языке все повторяли именно за гоблином, да и одеяние у того было особенным: расшитый плащ, дорогие сапоги. В руках предводитель держал посох, украшенный резьбой. Остальные, напавшие утром на деревню Фаумирлунна, были одеты много проще и носили оружие... Которым убили половину его соседей. Оставленных в живых, в том числе его, Фаумирлунна, и его семью, связали и пару часов держали под охраной. Только дочка, Оуримм, умница, способная колдунья, смогла убежать... Фаумирлунн на это очень надеялся.

Потом убийцы усилили бдительность. А жителям деревни лишь оставалось гадать, что их ждёт. Ответ был вскоре получен. Эти два часа татуированные потратили не впустую. Врыли на площади несколько столбов, разложили под ними дрова. Вокруг каждого столба начертили на земле непонятные символы, напоминавшие те, что украшали их лица. Потом привязали к каждому столбу по эльфу — через одного, мужчин и женщин. Лишних, среди них был и брат Фаумирлунна, зарезали. Кровь собрали в кувшин из чёрного камня. Фаумирлунн к тому моменту уже догадывался, кто эти сумасшедшие. В подтверждение его предположениям те по очереди пили из кувшина. Затем гоблин с посохом запел, а второй поджёг дрова под первым столбом... Наилль, единственный в деревне алхимик-любитель, не кричал — рты заткнули всем — но Фаумирлунну хватало того, что он видел. Отвернувшись от костра, он молился и сквозь слёзы смотрел на жену.

Песню подхватили остальные. Младший гоблин медленно двинулся против солнца ко второму столбу. Потом к третьему, четвёртому... Фаумирлунн понимал, что жена погибнет раньше. Что ж, ей не придётся видеть, как горит он. Эльф не мог ничего сделать, кроме как проклинать врагов. Молитва явно не помогла. А и часто ли она помогала простым смертным?

Когда огонь уже подносили к седьмому столбу, стоявшему перед тем, к которому была привязана супруга, Фаумирлунн решил, что надо срочно просить прощения у Богов и Хранителя, и возобновлять молитву. У эльфа появилась надежда. Где-то позади, похоже, в доме догоравшего уже Наилля, раздался взрыв.


***

Оуримм было так страшно, что дрожали руки. Прямо-таки тряслись. Но это был единственный шанс спасти родителей и других, кто ещё жив. Орк, приведший её в чувство и распросивший о случившемся, доверия не вызывал, но больше доверять было некому. Он сказал, что справится, но очень важно, что бы она всё сделала правильно и вовремя. И Оуримм очень старалась.

— ...Сорок восемь, сорок девять, — шёпотом считала девушка, — пятьдесят.

Руки всё же не подвели. Заклинание удалось, в окне дома деревенского алхимика полыхнул огонь. Оуримм побежала ко второй точке.

— Пятьдесят три, пятьдесят четыре...

За спиной раздался взрыв. И сразу ещё, и ещё. В доме Наилля было много колб и амфор с легковоспламеняющимися веществами.


***

Верный слуга — не зря старого гоблина выбрали верным — не прервал пения. Некоторые прислужники, молодцы, тоже не сбились. А вот младший слуга выронил факел. Гоблин конечно сразу заметил это, решив, что младшего слугу нужно менять, как и тех прислужников, что замолкли и глядели на пылающий дом. Не прекращая призыв верный указал на ближайших прислужников посохом, и взмахнул в сторону пожара. Двое бойцов побежали направо, двое налево.

Гоблин, не теряя концентрации, успел подумать, что всё же собрал неплохую группу, сумел добиться слаженных действий. Но тут увидел испуг в глазах одного из младших слуг, смотрящих ему за спину. Крика младшего слуги верный уже не услышал.


***

Гурлай подбежал к тому, что был с посохом и рубанул врага ниже затылка. Голова гоблина ещё кружилась в воздухе, веером разбрызгивая кровь, а орк уже нанёс второй удар. Кричавший человек отлетел на несколько шагов, врезавшись спиной в привязанную к столбу эльфийку. Потом стало ещё интереснее. На ходока навалились все остальные, за исключением четверых, направленных мёртвым уже главарём к горящему дому. Те слышали, конечно, что творится позади, но приказ выполняли: искали того, кто устроил отвлекающий пожар. Вернее, ту. Которой, как надеялся Гурлай, там уже не было.

Два десятка лишившихся командира и малость растерявшихся врагов не могли нападать на орка одновременно. Они только мешали друг другу. Тем более, Гурлай двигался грамотно, и зайти ему в тыл у них никак не получалось. Татуированные умирали быстро... Но всё же их было много. Двое сообразили, что толку от них в толчее не будет, и бросились к привязанным к столбам эльфам. Если девчонка не сделает, как он велел, подумал Гурлай, то деревенским конец. Сам он явно не успевал им помочь. Своих забот хватало.

Получив мечом в бедро, ходок решил более не отвлекаться, и сосредоточился на убиении таки окруживших его со всех сторон противников. Их уже было только девять. Но орк видел, что от дома, пылавшего ненормально ярко, возвращались те четверо.


***

Фаумирлунн никогда не любил орков, но сейчас переживал за незнакомца так искренне, как только пару раз в жизни за родную дочь, когда та в детстве серьёзно болела. И продолжал молиться. Это ли помогало, орк ли был искусным воином, но убийц с татуировками на лицах становилось всё меньше. Радостно вскрикивать эльф не мог — кляп изо рта никуда не делся — поэтому каждый раз, когда орк укладывал очередного врага, он негромко мычал... Оказалось, немного преждевременно. Эльф увидел, как к столбам бросились двое убийц. Один из них собирался зарубить его жену. Фаумирлунн рванулся, но конечно без видимого толка, верёвки держали крепко. Человек замахнулся мечом и завизжал — в него ударила магическая огненная стрела — упал, принялся кататься по земле, безуспешно пытаясь сбить охватившее его пламя. Колдовской огонь за пару секунд лишил человека способности кричать, а через мгновение тот и вовсе замер и больше уже не подавал признаков жизни. Тем временем второй татуированный, собиравшийся прикончить кого-нибудь из привязанных, соплеменник Фаумирлунна, решил, что правильнее будет разобраться с тем, кто сжёг его товарища. Он резко сменил направление и побежал туда, откуда прилетела огненная стрела.


***

Второе заклинание не очень-то помогло, Оуримм промахнулась. Пламенный росчерк прошёл над головой набегавшего на неё эльфа с длинным узким кинжалом. У него задымились волосы, но на этом и всё. Девушка понимая, что ещё раз атаковать не успеет, развернулась и бросилась прочь, к своему дому. За спиной она слышала дыхание эльфа, а сбоку доносились звуки боя — орк не обманул, рискуя собой, он спасал жителей её деревни. Почему? Отец рассказывал о других расах совершенно противоречащие этому вещи.

Оуримм решила, что думать об этом совсем не ко времени. Сперва надо выжить. Потом, может быть, разберёмся.

Родной дом был уже рядом. Большой, частично сплетённый из живых деревьев, частично из резных досок, самый красивый в деревне. Девушка обогнула его справа — площадь со столбами скрылась из виду — и нырнула в кусты малины, где с раннего детства пряталась от отца, когда тот был настроен выпороть дочь за очередную провинность. Малина не подвела, давно заколдованные Оуримм ветви разошлись, и тут же вернулись в прежнее положение, укрывая её от чьих-либо глаз. Татуированный, выскочив из-за угла дома, замер. Стал медленно поворачиваться, всматриваясь в тени и кусты.

— Не надейся, суч...

Договорить ему Оуримм не дала. Метнула в спину очередную огненную стрелу. Враг закричал, бросив кинжал. Вскрикнула и эльфка — заклинание подожгло малину перед ней. Девушка почувствовала мерзкий запах, похожий на вонь жжёных перьев: бровей, ресниц и волос надо лбом у неё больше не было. Впрочем, это было мелочью. А вот татуированному досталось сполна. Стараясь не глядеть на стремительно чернеющее тело, Оуримм перепрыгнула горящие кусты и побежала обратно на площадь. "Малину жаль", — опять не к месту подумала девушка.


***

У Гурлая ещё мелькнула мысль, что такие ситуации бывают только в глупых байках и в менестрелевых балладах о ходоках, а потом он умер. Последний живой человек с татуировками выдернул из геройского тела меч, покачиваясь подошёл к трупу старшего гоблина, поднял посох. Повертел его в руках, снова наклонился к мёртвому командиру, но резко обернулся на шорох. Орк, в крови с головы до ног, но совершенно целый и живой стоял над ним с занесённым топором.

— Да ладно... — понимая, что дёргаться уже бесполезно, произнёс человек. — Так рано?..


***

— Сам удивляюсь, — ответил Гурлай и опустил топор.

Он странно себя чувствовал. Нет, дело было не в том, что орк воскресился почти сразу - редко, но такое случалось, спасибо Хранителю. Что-то изменилось... Ходок не успел это обдумать, услышал быстрые шаги. Обернулся. И убрал оружие — это была та эльфочка.

— Молодец, — кивнул ей Гурлай. — Всё сделала хорошо. Возьми-ка...

Он подцепил носком сапога валявшийся рядом нож, подкинул, поймал за клинок. Рукоятью вперёд протянул девушке.

— Освободи своих.

Эльфка бросилась к столбам, резать верёвки. Орк поднял посох, стянул с мёртвого гоблина сумку. В ней были тяжёлая книга и чёрный кувшин. Гурлай бросил кувшин на землю, разбил ударом каблука, затем подошёл к догоравшему дому — алхимические растворы и порошки уже прогорели, крыша провалилась и от стен мало что осталось, но жара было достаточно — бросил остальные находки в огонь. Скорее всего так лишь казалось, но дым, поднимавшийся в небо, стал чернее, гуще. Ходок отошёл, вытер пот со лба, сел на изящную резную скамейку у крыльца соседнего дома. Достал из рюкзака флягу с вином, глотнул и стал смотреть, как на площади суетятся эльфы: стараясь сохранять спокойствие, сдерживая слёзы и и с подозрением косясь на него, но без всякой надменности. Орк с удовольствием прислушался к ощущению щекотки под кожей. Кровь в венах постепенно замедлялась.

— Последний раз.

Гурлай даже не сразу сообразил, что сказал это вслух. Понимание случившегося изменения пришло как-то вдруг, и не было в этом ничего особенного. С тем же количеством эмоций он мог подумать о необходимости заштопать рубаху. Больше он никогда не воскресится... Да. Точно. Это был последний раз. Гурлай устал, и Хранитель это знал. Орк больше не был никому ничего должен. Все счета уплачены. Странно, но от скуки не осталось и следа. Бывший ходок улыбнулся, глянул в небо, поднял флягу:

— За тебя.


***

— Отец признал тогда, что нельзя чесать всех под одну гребёнку. А я... Я перестала видеть большую разницу между расами. Среди демонопоклонников были эльфы. Половина. А спасший нас был орком. И он не искал ни славы, ни награды. Он даже благодарности от нас не ждал. Только хотел помыться.

Оуримм оглядела сидевших в светлой зале пандорцев. Помолчала немного, продолжила:

— Живых в деревне осталось девятеро. Со мной и родителями. Пока мы убирали с площади трупы демонопоклонников, пока готовили похоронный обряд для родных и соседей, герой ушёл. Ни с кем не попрощался... Я так и не узнала его имя, хотя много позже, будучи уже не деревенской колдуньей, а настоящей волшебницей со связями и деньгами, потратила на это немало сил и денег.

— Знаете, Мастер, — сказал тучный дварф-купец, — он мог убить тех негодяев потехи ради. Ходоки они такие. Бой для них — главное развлечение. Верно, господа?

Господа покивали. Эльфийка не согласилась:

— Вы не правы, господин Фогну. Если бы так, он не оставил бы нам две сильные Сферы. Мы нашли их на площади, когда герой уже исчез. Нас было, как я сказала, только девять. Очень мало для выживания деревни. Но Сферы позволили значительно расширить безопасную территорию, и мы смогли выращивать еду совсем рядом с домами. Выбираться на охоту или за грибами не было нужды.

Из угла подал голос молодой гоблин в форменной тунике стражника:

— Да? Я думал, Сферы принесли, когда здесь нашли золото.

— Первые две оставил именно тот орк. Если бы не они, деревня Киралода не дожила бы до открытия золотой жилы. Не выросла бы в городок... И вы, господа советники, по-прежнему были бы неизвестно кем. А рассказала я это всё к тому, что настаиваю, чтобы обвиняемых в дебоше отпустили с Богами на все четыре стороны! Естественно, без наложения денежных штрафов и арестов на имущество! Мы, как и многие другие города, своим появлением обязаны героям. И мелкие шалости должны им прощать.

— Госпожа Оуримм, погром в таверне "Лохматый пёс" вы считаете мелкой шалостью?

— Там всё равно кухня — дрянь. Не жалко.

— Но... — заёрзал в кресле тощий человек, — хозяин таверны понёс убытки. Кто же?..

Оуримм, улыбаясь, его перебила:

— Святой отец. Если мне не изменяет память — а она мне не изменяет никогда — хозяин таверны, господин Слодко, ваш свояк? Не так ли? Вот и помогите родственнику. А героев из-за подобного не трогать! — ударила волшебница кулаком по столу. — Ни то как бы этот "пёс" не сгорел однажды в грозу. За пять минут, в удивительно ярком пламени!