Маджик
Имя: Баро Муазьер
Возраст: он молод, стадия самоуверенной активности и игнорирования авторитетов.
Внешний вид: рост среднегоблинский. Черты лица гоблинско-правильные, цвет кожи-от бледно-зеленоватого до насыщенно-хаки, в зависимости от погодных условий, ситуации и настроения. Глаза – лиловые(во всяком случае, это он так считает). Выразительные.
Оружие. Экипировка – конечно же, магический посох! И не верьте завистникам, утверждающим, что это большая палка!

Потомственный маг известной гоблинской династии духо-астро-ауро-видцев, единственный наследник тайных знаний и уникальных методик, избранный и подающий надежды ученик самого Магнумуса Ферратуса дель Фуэгоса.
В душе юный Баро Муазьер убеждённый сторонник силовых решений. Что невероятно печалит его наставника, Магнумуса ФФ, который будучи профессионально, эмоционально и финансово мотивированным на превращение Баро в невероятного по возможностям мага, едва поспевает спасать своего подопечного от резонансных последствий его стихийной активности.
Однако сам Баро, в очередной раз очухавшись от отдачи, с упорством муравья трудится над усилением мощи воздействия, напрочь отмахиваясь от увещеваний Магнумуса.
Старый наставник, сознавая тщетность усилий, тайком перестраивает магические потоки упрямца, создавая Перманентную Незаметную Утечку, которая поддерживает тайный Минимальный Защитный Контур, благодаря которому будущий великий маг Баро Муазьер ещё жив и имеет призрачную перспективу поумнеть.

Одним из последних авантюрных проектов Баро было участие в Магическом турнире. Ничего он от этого не приобрёл, правда, благодаря титанической, но тайной, деятельности наставника, ничего и не потерял. Удалившись на время от дел на Беловодские Мельницы, Баро посвятил немало времени интенсивным тренировкам. Там, в глуши, в провинции, он, как и положено продвинутым светлым умам, сформулировал новую доктрину – оно же План Действий…

Отправной пункт - Штиль

Шерхан

Бьющие из ладоней столбы пламени, сверкающие молнии меж пальцев, огромные воздушные шары, способные летать над песками, лесами и городами — это всё приводило Игниса Фароу в чувство возвышенного трепета. Маленьким он думал, что великая воздушная флотилия Морн-Караса самая могущественная в мире, и что её храбрые капитаны сражаются на границах Пустыни, оберегая покой всех городов-полисов.

Правдой оказалось то, что никакой флотилии Морн-Караса никогда не было. Тем более, воздушной. Действительно, разве может кусок ткани вместе с тяжёлой корзиной подняться в воздух? А если и сможет, то как им управлять? Отдаться на волю ветров? То ли дело всем привычные телеги или грифоны.

«Лучше изучай ремесло, а не все эти фантазии, которыми себя не прокормишь», — здраво рассуждал отец Игниса, давший ему такое странное, непривычное для людского уха имя. Словно бы уже тогда догадывался о его грядущей судьбе.

Свою первую воздушную змею Игнис собрал, когда ему исполнилось двадцать семь. Атаман «Ярых светил» тоже в своё время верил в детские сказки...

Грабили они обозы соседних с Морн-Карасом городов. Казалось, случайных, но однажды атаман пропустил целых два каравана, прежде чем напасть на третий, идущий под оркостанским флагом. Охрана сдалась сразу же, как упали первые склянки с жидким огнём.

«Неужели слухи правдивы?» — шептались потом в переулках, когда выжившие добрались до города и рассказали о произошедшем.

Наверное, это и подвело «Ярые светила». Другие шайки давно их опасались, но теперь... Власти трёх полисов объявили награду за головы «Светил» и амнистию тем, кто их принесёт. А особую награду — за голову того, кто посягнул на воздушную стихию.

Непростительно.

Врата Морн-Караса закрыли ещё с ночи, но песчаная позёмка всё равно заполонила улицы. В такую погоду мало кто выходил наружу, а редкие прохожие катались в плотные плащи с капюшонами и масками, защищающими лицо и глаза от вездесущей пыли.

В усадьбе главы совета, эльфа Мэллори, оставался полумрак, который слабо разгоняли светящиеся прожилки комнатных растений. Сам советник в настоящее момент сидел в кресле и боялся лишний раз вдохнуть — клинок у горла неприятно щекотал кожу. Проникшие в его дом грабители, ничуть не стесняясь, методично собирали всё драгоценное. Но вот их вожак... Он сидел на столе напротив и листал бумаги, от которых Мэллори должен был давно избавиться. Но ведь компромат... Без него эльф чувствовал себя голым.

— Значит, мы поддерживали «Ржавых шакалов», «Вазари» и «Детей ночи»? — без особых эмоций подытожил бандит. — Легко было отправить их на эшафот?
— Я...
— Да ладно, не отвечай. А что насчёт «Ярых светил»? Кто из советников Морн-Караса приказывал им? Говори.
— Они мертвы уже как пять лет. Какое тебе дело?
— Неужели? Тела тоже нашли?
— Их забрала Пустыня.
— Как знаешь, — грабитель отпустил листы. Они разлетелись по полу. — Позволь один искренний вопрос... Есть ли что-нибудь, о чём ты жалеешь? Может, думал, что хотя бы раз в жизни мог бы поступить иначе, правильнее? Я вот думаю, что наверняка есть... Прощай.
Эльф вдруг ощутил странную пустоту в груди. Не было боли, не было холода, даже сердце стихло. Из раскрытой перчатки атамана выпал знакомый перстень.
— Ты же погиб, Финист, — прошептал Мэллори.
— Правда? Не заметил, — пожал плечами атаман. — Вот и поговорили.

Грабители давно ушли, но эльф оставался в кресле, добела сжав пальцами подлокотники. Посеревший след на коже уже почти пропал, слившись с мертвенной бледностью. Он уже не боялся, что компромат на него всплывёт где-нибудь. Ему было всё равно.

— Что дальше, масса? — проворчал из-под маски орк.
— Ждём выборов в совет, — ответил атаман, — и верим в Игниса.

Мурка

Орк Федот.

Оруженосец, повар, личный помощник графа Севилия Босконского из Мурмеллашума и вообще хороший парень.

Граф Севилий Босконский из из Мурмеллашума.

Вроде бы аристократ, но не с рождения. Кажется солдат, но в воинской науке ровным счётом ничего не соображает. Любит выражать своё «экспертное» мнение по любому поводу и без повода вне зависимости от того, просили его об этом или нет. До идиотизма предан придурковатому правителю Мурмеллашума Анджею Буковски и готов рисковать своей и чужими (не со зла, просто он такой) шеями, чтобы выслужиться. Надеется выгодно отдать замуж единственную дочь, которую таскает всюду за собой, боясь пропустить удобный случай. С небольшим отрядом постоянно находится в разъездах, выполняя дурацие и опасные распоряжения Анджея, но даже не пытается оценивать риски такого «счастья» для девушки. В целом господин неплохой, и даже в каких-то моментах крайне положительный.

Как-то граф Севилий со всей своей свитой совершал прогулку в окрестностях Мурмеллашума, и ему перебежал дорогу маленький орк, который убегал от разбойников, напавших на его семью в полях неподалёку. Отряд, конечно же, разбил разбойников, а вот маленького орчёнка, на удивление всем, граф решил приютить у себя. На протяжении нескольких лет Федот обучался разным премудростям и старался верой служить своему спасителю. Он научился читать и писать, освоил военное дело, кое-какие другие науки, стал неплохим поваром и в совершенстве овладел почти любым оружием, что попадало ему в руки. Возмужав, он оказался выше и мощнее многих представителей своей расы, а образование и манеры, преподанные ему светскими учителями, позволяли ему чувствовать себя одинаково уверенно, и на балу, и в уличной потасовке.

С юности помогавший графу в его поместье и с мелкими поручениями орк, повзрослев, стал сопровождать Севилия в его кампаниях по поручениям правителя Буковски. Кампании эти преимущественно носили военный характер, и те из них, которые закончились успехом, обязаны этим совсем не тактическому гению графа, а грамотным и своевременным подсказкам и общей находчивости его верного оруженосца и помощника.

Граждане Мурмеллашума и окрестных селений привыкли к в общем-то спокойной жизни, прерываемой только изредка очередной блажью повелителя, которая, правда, означала каждый раз всеобщую военную повинность. Но земли не бедствовали, налоги были терпимыми, жестокости не поощрялись, а бандиты удерживались на расстоянии полёта стрелы от деревни или верёвками между погостом и землёй, это если в деревне. В целом правитель Анджей не вызывал у своих подданных желания наполнить его кубок ядом или ткнуть под ребро кинжалом из тени.

Так вот, вызвал как-то к себе правитель Буковски Севилия, да и говорит ему:
— Я тут подумал, а не расширить ли нам немного сферу влияния нашего небольшого королевства?

Граф с готовностью закивал и преклонил колено. Остальные присутствовавшие в зале вельможи стали наперебой расхваливать затею правителя. Орк Федот подкатил глаза. От того, чтобы шлёпнуть себя пятернёй по лицу его удержало только хорошее воспитание, уж он-то понимал, какими неприятностями для него грозит это очередное «расширение влияния».
так началось наше очередное приключение

Шерхан

С утра Морн-Карас гудел, как встревоженный улей. Смерть главы городского совета вынудила остальных объявить внеочередное собрание. На освободившееся место претендовали сразу несколько кандидатов, между которыми никак не утихала подковёрная борьба.
Выборы нового главы означали ещё, что гражданам нужно было проголосовать за своих представителей, один из которых должен был стать советником.
— Всё готово? — не повышая голоса обратился я к Финисту.
— Всё, — подтвердил тот. Он стоял под погасшим светильником и хмуро вертел выбившуюся из-под капюшона серую прядь. В прорезях маски тускло отсвечивали защитные стёклышки.
— Тогда нам остаётся только ждать...

Под сводами форума любой в первые мгновения чувствовал лёгкую дрожь. Особенно, когда подсчитывали результаты голосования. Важные горожане, аристократы, советники — весь цвет города находился в это время здесь.
Весьма удобно, если моей целью было накрыть всех здесь и сейчас. Но любая власть — это общественный договор на силе или убеждении. И первого мне как раз не хватало. Да и не хотелось менять всё к худшему несмотря на то, что было...
— По итогам голосования, в городской совет проходит... Игнис Фароу!
Поднявшийся шум заглушил мой облегчённый вздох. Всё-таки, несмотря на договорённости с мастерами торговых и ремесленных гильдии, какой-нибудь советник мог заметить нечто неладное и вмешаться... Смерть главы отвлекла их внимание.
— Торжественно обещаю, что буду блюсти интересы выдвинувших и голосовавших за меня граждан... Способствовать благополучию... Сохранять мир и действовать только во благо... Мы все сделаем шаг в новый мир! — заготовленная речь сделала с губ сама.
Что ж, в этот раз всё прошло по плану.

Маджик

Чем полезен тихий город, в котором ничего не происходит?
А где ж ещё, как не в нём лучше всего зализывать раны, строить новые планы и копить силы? И, тем более, начинать всё с чистого листа.
Штиль, оправдывающий своё название, для этих целей подходил как нельзя лучше.. Как обычно говорится – спокойное место, благополучное поселение, чего-то там даже оплот… Торговцы, домохозяйки, степенные цеховики, солидные процентщики. Разленившиеся прикормленные стражники. Несколько магиков – больше для статуса, чем для серьёзных дел. Даже ворьё организованное, сбившееся, как цыплята под наседку, под крыло своей Гильдии.
И менестрели всех сортов, как мухи на мед слетающиеся в эту благодатную кормушку веселить сердца засидевшихся обывателей, развлекая их сытый покой страшилками о чужих дальних страхах. Моя армия. Мой первый шаг.

Когда-то я тоже слушал их с восторгом, и верил безоговорочно в искренность певцов и правдивость баллад. Но бродячая жизнь такова, что быстро приводит к пониманию простой истины – петь надо то, за что платят. А если ещё и с усердием, то поешь повкуснее, оденешься понадёжнее и проживёшь подольше. Так ли, эдак ли – но они в итоге пели. Старательно и с огоньком – про замечательного, неустрашимого, непобедимого меня.
«Ха-ха-ха, Баро? Это какой, не тот ли самый? Да не может быть, говорили мне про него знаете что?...»
«Баро? Снова он? А разве не он когда-то…»
«Баро. Опять этот Баро! Все уши прожужжали!»
«…нет, ну не бывает же дыма без огня…может и верно, что…»
«Баро? Да-да, что там ещё с ним приключилось?»
«Баро...Хоть взглянуть бы на него…»
«О! Сам Баро! Какая честь!»
Примерно так, примерно год; это и пара-тройка ярмарочных чудес – и вот я уже всеобщий кумир и герой Штиля. Сам Баро! Совет, гильдии, горожане – кто и в чём откажет славному, неподражаемому кумиру?
Как говорил мой наставник: «Сила бывает разной, а магию не обязательно пускать в ход там, где без неё можно обойтись»

Мурка

Когда мы вернулись в поместье графа, я всё-таки от души приложился себе по лицу ладонью. Когда никто не видел, естественно. Всё-таки я помощник графа, его опора, «правая рука», «глас разума», «Федот-неси-пожрать» и прочее, вслух должен быть заеговее всех.

«Опять двадцать пять! Как можно опять наступать на те же грабли!?», — негодовал я, — «У правителя Анджея самые плодородные земли в этой части Падоры! Недавно откопали новые залежи золота, и это, не считая тех шахт, что у нас уже есть. Сиди себе, выращивай еду, копайся в земле, слушай советников, скупай потихоньку окрестных князей и графов да богатей день ото дня!»
— Нет же, надо обязательно всё про…

Закончить мне не дали. Прямо за спиной кто-то вежливо кашлянул. Это как всегда неслышно подошла дочь графа –красавица Моника. Страшно бесит эта её черта. Не понимаю, как она ко мне так подкрадываться? Хотя хорошо, что это она, а не кто другой. Он Моники у меня секретов нет.

На всякий случай я сменил тон и выражение лица, хотя это далось не просто:
— Извини, увлёкся восхвалениями идей господина Буковски, — она картинно прыснула в кулачок. — Чем я могу помочь?
— Отец хочет тебя видеть. Ты его знаешь, он уже нацепил саблю и готовится выдвигаться. — она скорчила гримасу.
— Куда выдвигаться? — смиренно поинтересовался я.
Надежды, что Севилия получится отговорить от новой авантюры, конечно, не было, но, возможно, получится как-то ограничить величину нашего общего риска.
— Вот ты иди и поинтересуйся!
Она хитро подмигнула мне, резво развернулась на каблучках и зашагала прочь, как будто совсем не беспокоясь о предстоящем военном походе.

Шерхан.

В тёмном городе без перемен.
Всё везде остаётся, как прежде.
И не реют полотна знамен,
И повсюду одна безмятежность.

В тёмном городе нет перемен,
Из пустого в порожнее льётся.
Кто-то жив, ну а я не совсем,
Встретить вечность обоим придётся.

***

Меж милостью, гневом Пустыня легко переходит.
Скора на расправу она, милосердная матерь.
Песчаную бурю она поднимает, приёмных детей покрывая,
И от погони спасает, хозяйка жестокого края.

"Живи так, чтобы после себя не жалеть.
Знай, что выбора нужный момент неизбежен..."
"О отец мой, клянусь, я не знал ни тогда, ни теперь!
Выбор мой от меня не зависел... Убит я, повержен..."

Кто видел ухмылку Пустыни, тот свят и несчастен.
Ты собрался в налёт -- а она с тобой в кости сыграет.
Ты заплатишь ей тем, что тебе всех милей и дороже,
А она даст взамен то, что нужным считает...

"Нас гнал Коркатталь, Оркостан, Кайлердор,
Меж дюн уходили отрядом.
Сокол крикнул в последний свой раз:
Идти напролом без оглядки на раны".

В Пустыне есть мёртвые земли, где даже камни когда-то были костями.
Там от погони мы скрылись, её переждали, а после Пустыни дары обретали.
Поклялись меж собой мы тогда страшным заклятьем: "Падёт же проклятье
На тех, кто людей на убой отправляет в своей безрассудной игре!"

Знай, Морн-Карас, тёмный град под сенью Покрова!
Ты дом наш, и сделаем всё, чтобы вылечить хворь, что гнилью тебя поразила,
А после вернёмся в Пустыню, исполнив свой долг и заклятье развеяв,
Чтобы пламенем жизни и светом надежды полнил тучи Покрова!

Маджик

Менестрельская народно-трактирная агитационно-пропагандистская песня о начале захвата мира Баро Муазьером

Есть на крайнем на севере город,
Он суров, непреступен и строг,
Но однажды в том городе важном
Совершенно не стало дорог.

Форнборгчане – а звался он Форнборнг –
С огорчения впали в экстаз,
А Совет совещался до ночи,
А потом заявил, что, мол, сглаз.

Но внезапно нашёлся спаситель --
И дороги народу вернул,
Даже новых с десяток добавил,
А на площадь фонтанчик ввернул.

Форнборгчане воскликнули «Браво!»
И назвали Баро королём,
Подтвердив эксклюзивное право
Войти в город и царствовать в нём

А ещё говорят, в Кайлердоре,
Вдруг магический контур ослаб
И по этой как будто причине
Дождь пошёл из пиявок и жаб.

Кайлердорцы, барахтаясь в гадах,
Констатировали мистицизм,
Но внезапно Баро появился,
и пресёк на корню катаклизм.

Кайлердорцы воскликнули «Браво!»
Признавая Баро королём,
Подтвердив, в свою очередь, право
Войти в город и царствовать в нём.

И когда в Оркостане внезапно
Появился зелёный туман --
В королевство Баро снарядили
Делегацию из горожан.

И Баро, как положено магу,
Избавляет опять от проблем.
А что было потом? Догадайтесь…
А для тех,…
кто не понял…
..сов-сеееммм…

ООрр-
-коо-
-станцы воскликнули «Браво!»
Признавая Баро королём,
Подтвердив эксклюзивное право
Зайти в город и царствовать в нём

( С этого места посетители трактира, уже разогретые, подхватывают песню и на все голоса скандируют под руководством того же менестреля – «Тра-ля-ля, тра-ля, его право – зайти в город и царствовать в нём»)

Мурка

Был он орк молодой в одежде простой,
На первый взгляд совсем не герой.
Но дай ему шанс, он тебя удивит,
В сердце его отвага бурлит.

На плодородной земле вблизѝ Мурмеллашу̀ма было
Вдоволь простора для всех.
Но решили ребята лихие, что их это право,
Ждёт впереди богатство, почёт и успех.

Деревни горели, вино лилось рекой,
Они грабили корованы,
Но им хотелось большего, и ответ был простой:
Вновь застучали войны барабаны!

Позже тем же днём во дворце был гомон,
И как сообщили по секрету шпионы,
Бандитам больше не мил злата звон,
Их теперь интересовали грифоны.

Был он орк молодой в одежде простой,
На первый взгляд совсем не герой.
Но дай ему шанс, он тебя удивит,
В сердце его ярость бурлит.

Граф Севилий отдал ему сложный наказ,
То была государева воля.
Ты бандитов срази, цепи-путы сними,
Гордые звери не должны жить в неволе.

И отправился Федот в непростой поход,
Искать в бандитах сознательности и понимания
Или практиковать силовой подход -
Вселить в них страх и облегчить грифонам страдания.

Он врагов всех сразил, кто гласу разума не внял,
Вожаков в бегство обратил, оковы с грифонов сорвал.
С пернатыми подружился, землю соверену вернул,
И простой люд ликовал, как ловко Федот всё провернул.

Был он орк молодой в одежде простой,
На первый взгляд совсем не герой.
Но дай ему шанс, он тебя удивит,
В сердце его гордость бурлит.

Шерхан

— Ваше гроссмейстерство, что вы думаете насчёт вестей из Морн-Караса?
— Меня они тревожат. И давай неофициально, мы тут одни.
— Хорошо... Кхм, новости действительно тревожные. За неполный квинт уже двое советников низложены.
— Ты о тех? Я удивлён, что они остались живы и до сих пор граждане.
— Предложение помиловать их за прошлые заслуги нашло поддержку в народе. Но вот освободившиеся места до сих пор пустуют. Если так продолжится, в республике начнутся выборы тирана. А ведь ещё и Баро...
— Бхут его побери! Об этом прохиндее трубят на всех углах!
— Может, заплатить менестрелям за молчание?
— Но он помог Оркостану и мы ему вручили почётную грамоту и пообещали гражданство, если он захочет жить у нас... Да, мысль хорошая. Баро молодец, но в Совет его никто не принимал и владыкой над нами не делал. Поэтому пусть менестрели поют немного иначе. А если выяснится, что зелёный туман — его рук дело... Сам понимаешь, совпадения бывают разные.
— Будут иные приказы?
— Именно. Встреться с советниками Морн-Караса и передай предложение наладить связи. Думаю, им тоже не нравится, что происходит. Союз между нами пойдёт на пользу.
— Сделаю.
— Пусть ещё твои шпионы следят за обстановкой в других городах. Весь мой опыт говорит, будто нечто назревает... А? Войдите! Это к тебе.
— Свежее донесение. Бхут!..
— Что такое?
— Коркаттальцы нас опередили. Они заключили с Морн-Карасом союз после того, как Игнис Фароу решил спор о шахте!
— Да ладно!
— Читай сам...
— М-да... Кто он вообще такой? Ты его знаешь?
— Нет. Но, думаю, переговоры стоит вести с ним.

Маджик

Дружелюбная фермерская деревня

-- Значит всё поняли? – Баро оглядел дружелюбное фермерское население, собравшееся по вечеру на завалинке для финального тренинга.
-- А чего тут не понять? – степенно пробасил рыжеусый фермер, и повернулся к самому старшему из селян. – А ну-ка, дедко Химко, понял? Скажи пану магу-то..
-- Дык… как огонь над рындой загорит красным, значит колдунцы козу крадуть. Те, что химеров и грихонов с них делають. Тода в рынду бить надо, пока огонь снова зелёным не будеть.
-- Верно. А чтоб под защитой были, что надо сделать?
-- Не снимать магицкий амулет! – с готовностью отрапортовал конопатый пацанёнок. – И проверять, на козах чтоб они всегда были – бубенцы заговоренные.
-- А ежели…
-- Да помним всё, пан Баро, -- улыбаясь, словно уговаривая дитё малое, непонятливое, кивнула приветливая хозяйка. – Ежели, вдруг, и то не поможет – голубей выпустить. Не сомневайтесь, пан, всё исполним. А вы б пошли, молочка б парного испили – свежее, только с дойки… С трудов-то да забот таких, как бы, пан, с лица не спали…

- Конструх-то! Конструх-то, пан Баро, с огорода заберите, -- в который встряла с напоминаниями энергичная бабка. – Усю капусту потоптал, машинюга. Он жеж, окаянный, нас не слухается, токм героя, али мага. От пришла ж напасть бесхозная! И ладно б в лесочке застял, а то ж – куды там! – аккурат на грядки полотые припёр – и топаеть, топаеть! Вы уж, не серчайте, отгоните его отсель, подальше куда. А?
-- Медам, не сумлевайтесь! – торжественно заверил Баро. – Проблему вашу всенепременнейше ликвидируем!
***
Удобно расположившись на внезапно обретённом сборном скорпионе, Баро направлялся в сторону Оркостана – там Магическая Сетка дала тревожный сигнал. Магнумус ФФ, учитель и наставник, восседал на плече его в обличье ворона.
-- Итак, ты создал Полюс и замкнул, тем самым, контролирующую сеть на всей захваченной территории. Что теперь?
-- Мне нужен Коркааатль – для завершения Полукружия. Но сперва…

Мурка

— Граф! Мсье Севилий! Босконский! Вы там?
Из одной из комнат донеслось:
— Федот, ты уже вернулся? Как там грифоны?
— Значит вас не интересуют, что с бандитами, как крестьяне, которых они обирали?
— Интересует, конечно, интересует! Что за вздор. — Граф торопливо вышел из одной комнаты и прошествовал в другую, расположенную на другом конце залы. На нём была новая кираса, примеркой и подгонкой которой он, очевидно, занимался. За ним гуськом пробежали два портных и доспешных дел мастер.
Федот молча проводил взглядом всю процессию.
Из-за двери высунулась голова Севилия:
— Ну ты чего замолчал? Продолжай! Что там бандиты? И эти… как их, крестьяне!
— Бандитов мы разбили. Часть присоединилась к нашему отряду. Крестьяне благодарны и послали кое-какие дары господину Буковски, ну и нам… гхм... вам, кое-что.
Севилий вышел полностью облачённый в новую броню. Она впечатляла: выгравированные драконы, орлы, какие-то руны, везде золото, серебро, цепи, бахрома какая-то, наплечники с крыльями размером с тазик для купания. В такой парад вести, перед королём представать, а не воевать, подумал Федот.
— Ну молодец, я в тебе не сомневался. Так, а что там с самым главным? Грифоны будут нам помогать?
— Ваше графское величество, — орк задумался, размышляя, как лучше сформулировать новости, — вы же знаете, что грифонов нельзя завербовать, как людей, они разумны, но как животные.
Граф нахмурился, и Федот поспешил продолжить:
— Около десяти из них согласились нам помогать, насколько я могу судить по их поведению. Но…, — он сделал паузу, прищурился и виновато улыбнулся, — грифоны – животные очень гордые, и они позволят себя оседлать только тем воинам, чью доблесть они видели своими глазами. То есть… пока что вам не удастся взмыть в небеса.

Мурка

Они беседовали, обсуждая текущее положение дел: Севилий Босконский, как обычно, предлагал всё и всех захватить. Орк Федот, как заведено, убеждал его использовать более адекватные и менее рискованные для здоровья методы.
В отношении последних событий Граф в конце концов уступил и отметил вклад Федота и остальных солдат передового отряда в ликвидации бандитской угрозы и установлении дружеских отношений с грифонами, хотя сначала он с чистосердечной прямотой возложил ответственность за успех на свой тактический гений.
Орк лишь хмыкнул на это и напомнил, что именно он разрабатывал план операции и вёл бойцов, а Севилий лишь пожелал им удачи и произнёс пространную мотивирующую речь.
Похвастался Федот, и что на обратном пути, когда он летел на грифоне, его внимание привлёк блеск на одиноко стоящей скале. Оказалось, что какой-то хитрец спрятал на недоступной иначе вершине клад - Стрижающий меч, нет которому равного по силе. Граф похвалил орка, но попросил о мече пока никому не говорить, на всякий случай.
Когда они наконец определились с формулировками донесению владетелю Анджею, дворецкий сообщил о прибытии корреспонденции из замка.
В письме, пришедшем с личным посыльным господина Буковски несколько минут назад, практически в приказном порядке требовалось переходить к более активным действиям по распространению своей власти на близлежащие, хотя бы, земли.
Рекомендовалось начать с расположенного к востоку герцогства, крупнейшим городом которой был Крушд.
Насколько знал Федот, местность была в основном скалистая, со скудными запасами территории под пастбища и земледелие. Все имеющиеся горные плато и равнины в редких низинах обрабатывались усердно, местные жители были трудолюбивы и не давали ни единому клочку земли пропасть.
Над городом Крушд непреступной стеной поднимался пик Горно-долинного ветра, на котором стоял замок лорда Сармы – мудрого правителя горного герцогства.

Шерхан

К утру в Морн-Карасе задул свежий ветер. Непривычно влажный, словно перед грозой; хозяйки торопливо снимали в верёвок бельё, рабочий люд убирал всё под крыши, прохожие жались к краям улиц. Потихоньку закрапало с неба, будто раздумывая, нисходить ли дождём на тёмный город, а потом ливануло, как из ведра. Вдоль канав забурлили реки, смывающие нечистоты и всякий мусор.
У очага в трактире сидел бард и настраивал лютню, напевая невпопад отрывки из песен. Стояли ароматы жаркого с кухни, за столами сидели постояльцы. В дальнем тёмном углу уместились спрятавшиеся под крышей от дождя бойцы сгинувшей, как считали многие, в песках банды "Ярых светил", но на них никто не обращал внимания, хотя казалось бы, две персоны, пусть и в полумраке, да ещё такие приметные... А где-то далеко староста деревни втолковывал одному из их отряда, что Седые Гнилушки спокойно продержутся и без помощи городских и вообще, катитесь на все четыре стороны, окаянные. И это несмотря на то, что рядом лежали скрюченные тела неудачников из какой-то безымянной шайки.
Что могло порадовать вечно всем недовольных жителей Седых Гнилушек, не знали даже советники Морн-Караса. Но вот чтобы они сменили гнев на милость, оказалось достаточно безделушек из Крушда и обещание провести следующую ярмарку именно у них. После низложения советника, который крышевал деревни, тому не было препятствий.

Маджик

Гнездо монстров

Колокольцы звенели почти непрерывно. С запада.
Голубиную дань Духи приняли полностью, но, видимо, её оказалось мало. Баро Муазьер отложил все дела, и засобирался в дорогу -- лично изучать проблему. Ездовой сборный скорпион, прозванный по-домашнему Бабайкой, в нетерпении скрипел жвалами, а Магнумус Ферратус дель Фуэгос, наставник и опекун, спешно паковал амулеты и заряжал ядом хвостовое жало магомеха…
Путь оказался неблизким, но на удивление беспрепятственным. Бабайка резво шёл скорым шагом почти до самого Кайлердора, а там встретили их сумерки и возобновившийся звон.
Баро ускорил движение, и, обогнув холм, увидел их: неторопливую селянскую лошадку, везущую хвороста воз, и огромную птицу, напоминающую цыплёнка переростка, которая затаившись в придорожном кустарнике, нацеливалась на беззащитный возок. И звон магических колоколец сливался с бренчанием лошадкиных бубенцов…

Две вещи Баро сделал одновременно – оглушительно свистнул и швырнул в птицу заклинание «Огненные гвозди». Лошадка, частично растеряв меланхолию, прибавила резвости, а гуанила, та самая гигантская куропатка, бросив на приближающегося магомеха гневный взгляд, равнулась, тем не менее, со всех лап напролом через кустарник.
Баро ничего не оставалось делать, как броситься за ней в погоню.

Магнумус ФФ, до тех пор тайно, в виде букашки, едущий на рукаве Баро, спрыгнул с насиженного места, и, обернувшись на лету стрижом, взмыл в небеса, оценивая диспозицию с высоты. Увиденное его впечатлило, и, вернувшись на плечо Муазьера, уже не скрываясь, он нашептал план местности.

Баро кивнул, и, притормозив Бабайку, направил его на северо-запад. Шагов пятьсот…овраг…хаотичное нагромождение стволов и веток…и гротескное, с мельничное колесо, гнездо с тремя «птенцами»…гуанилятами.
-- Цыпа-цыпа-цыпа…-- усмехнулся Баро…

Мурка

Дорогой дневник, пишу тебе, как выдалася свободная минутка!

Сидим мы вчера в обед с мужиками, ну, с соседних хозяйств, ты знаешь их, Микола, Тимофей, Роберт, Аннушка. Едим… сыр. Не пьём. Я ж супружнице своей пообещал.

Так вот, вдруг Микола как вскочит, как вытаращится на небо, да как закричит: «Летят!» Ну, мы, стало быть, подумали, что ему поплохело внезапно… с сыра. А потом тоже пригляделись, а там «хрифоны»! Ну, это мне потом Изольда, которая швея, рассказала, что они так кличутся по правильному. Я встретил её случайно чуть позднее по пути к замковой скале.

В общем мы как вскочили, так где-то через пол часа и побежали к площади, потому как в ту сторону летели «хрифоны». А как прибегли туда, народу было не счесть, все галдели и кричали. Зверей-то таких мало кто видывал живьём, а чтобы ещё и с людьми на спинах, так вообще чудо чудесное.

В общем, мы там задержались почти до вечера. А почти как все расходиться по домам стали, так глашатай лордовский, Хабибка, в смешной шапке всё бегал, как маленький был, он, значится, вышел объявлять, что теперь мы с каким-то Мулашумом друзья, и наш лорд Сарма, вроде как, ихнего лорда своим главным признал.

За это, итишь его так, теперь мы можем селиться на незанятых плодородных землях этого Мулашума, коих, так Глашка, которая прачка, говорит, у них там вдоволь, а не то, что у нас тут, всё скалы да камни. С ней я, честное слово, только парой слов перекинулся, как домой шёл.

А так всё хорошо, скотинка не болеет, очень жду супружницу свою от драгоценных родителей. Вместе поедем новые земли осваивать!

Маджик

Дневник крестьянина. Версия.

«…А ежели читаешь ты ети строки, брат мой Хмитька, так знай, что сгинул я до времени, тык ты ж тогда вспомоги жёнке моей, Хнадьке, детишек поднять – Хветку, Хвирку да Хлёньку малого, да не дай пропасть, горемышным, за ради родства нашего кровного и памяти моей, братовой….

…А случилось так, что пришёл поутру уряжной деревенский – давай, мол, мальцов своих, Хваньку и Хфедьку, собирай. Отряжаю, мол, их в помощь самому Баро, магу и колдуну известному, по требованию егойному, на помощные нужды. Работы непыльные, неопасные, мол, да и заплатит Баро за труды. Да мне ж боязно мне стало их отпускать, мало ль какая она, служба-то магицкая, мож колдуством каким повредятся…Ну и я ж напросился – приглядывать, думаю, буду, ежели что-так сбежим с сынками от мага-то.
С тем и отправились.

…А прибыли-то в степь, на Кайлердорщину. Пан маг Баро изловил там гуанилку, и гнездо её, монстрячье, с выводком. Саму тварь в каменюку превратил, изваяние стал быть. А отродье ёйное в каменную же клеть и запечатал живьём, только оконца малые оставил, для прокорму – пока не удумает, что дальше с йми делать. Хванька, Хведька и другие пацанята по степи бегають, ящерок да жучьё собирают для них, гуанилышей.

…А каменюку повезли в Круждсскый Замок – в дар, мол, от пана Баро. Отрядили Йеремея, да Славкося с Кастюком, статуя жеж тяжеленная! Я-то отнеткалсся, с сынам штоб остаться. А про монстрёнышей спорили долго – Баро-сам и дядька егоный, тоже колдун.
Дядька-то йх уморить хотел, мол, что за спиной, а силу магицкую нельзя впустую тратить. А Баро противился, мол, силён, и всё решит порталом. Жаль, стало быть, ему птиценят было – они ж хоть и твари, но малые, да ещё ж и осиротиненные теперь. А и верно – вон Хванька с Хведькой йих ящерками кормять, а вони как цыплята, так и норовят щипнуть. Пойду скажу йим, чтоб с рук не кор…»

Шерхан

«Двенадцатое старосырья. Дождь весь день. Скоро сбор урожая. Ур-Фин сидит в мастерской, пилит что-то и ругается страшно.

Тринадцатое старосырья. Пасмурно. Вышли в поле. Грязюки по колено, хоть топись. Староста обещает в конце мёртвосырья ярмарку. Смеемся половиной деревни.

Пятнадцатое старосырья. Ур-Фин сидит в мастерской вместе с городскими, пьют горькую. Заливают глаза, паскуды. Староста там же. Приходила его жинка, сказал, что не знаю, куда он пропал. На всякий случай наколол чушек, присмотрел увесистое полено. Завтра на сбор урожая.

Первое мёртвосырья. Собрали, шайтана через бхутову задницу два раза о землю да с подвывертом! Снова льёт как из ведра. Староста ходит с фингалом, брюзжит сквозь зубы.

Ночь второго мертвосырья. Со стороны рудника что-то бахало и светилось.

Утро второго мертвосырья. Приходили из Морн-Караса, успокаивали народ. Готовлю схрон на всякий случай.

Третье мертвосырье. Все ходят подозрительные. Под заборами идеальная чистота. Даже крапиву заготовили! Ур-Фин поехал в город, будет продавать живых кукол. Обнялись на дорожку, плевали в спину всей деревней. Зато теперь это городским детям кошмары сниться будут.

Шестое мертвосырье. Собрали урожай, нашли схрон Ур-Фина. Иду пить с мужиками, чтобы забыть, что видел.

Седьмое мертвосырье. Приходили из Морн-Караса, спрашивали, что бабахнуло. Успокаивали их, говорили, что "анамалия". Вроде поверили. Привезли сцену для ярмарки. Пью с мужиками.

Десятое мертвосырье. Готовимся к ярмарке.

Тринадцатое мертвосырье. Ярмарка.

Четырнадцатое мертвосырье. Внезапно снег. Рановато.

Второе юнохлада. Кажется, перепил. Ур-Фин приезжал, всем дал по деньге, сказал, что его приняли в цех мехов и теперь он будет делать живых кукол в полный рост. Снова присматриваюсь к полену... Думаю, ему не понравится то, что случилось с его схроном».

Мурка

Переговоры прошли настолько успешно, что я даже сам удивился. Как я и рассчитывал, появление на верхней площадке замка верхом на грифонах не произвело на суровых горцев особенного впечатления, но нас по крайней мере не расстреляли на подлёте лучники.

С другой стороны, предложение об использовании крестьянами Крушда нашей свободной земли для земледелия нашло отклик у знати и самого лорда Сармы.

Выяснилось, что в последний сезон наблюдалось поражение больших площадей плодородной земли неизвестной и доселе невиданной хворью. Страдали как посевы, так и скот. Напасть, как сумели установить местные знахари, имела магическое происхождение и с большим трудом поддавалась излечению.

Виновниками определили каких-то магов отщепенцев, живущих в пещерах на склонах горы, название которой я даже не заметил. Вообще в Крушде и так не очень жаловали магов не на службе правителя, а теперь так и вовсе за подозрение в колдовстве могли вздёрнуть на ближайшем дереве.

Хорошо, что в составе нашего отряда на грифонах прибыли только воины. Думаю, это тоже сыграло нам на руку, и когда я сделал лорду Сарме предложение присоединиться к нам на практически равноправных началах, он почти не раздумывал.

Пока мы гостили в замке, какой-то малоизвестный в этих краях маг из северных земель прислал в подарок лорду диковинную зверушку. Учитывая подозрительность перед колдунами в свете недавних событий, зверушку на всякий случай отослали в один из удалённых горных гарнизонов.

Маджик

-- …мите жеж, воны ж не хроли! – нудный гудёж возничего, поучающего мальцов-кормушников, наконец обрвался, сменившись на сдавленный вслип: -- Й-оой ж ты ж…!

Портал истаивал, оставляя след грозовой свежести в воздухе. Я позволил себе присесть на траву, пережидая приступ слабости и головокружения: всё-таки перетаскивание через портал этой компании пошатнуло даже мои силы. Временно, конечно же!
Но пока крестьянин, кормушники и даже гунилёныши смолкли, осмысливая внезапно полученный опыт, заверещал Магнумус – всё то же самое, что и всегда, про осторожность, осмотрительность. расчёт расхода сил, моей ответственности перед вереницей предков, наставниками, Коллегией, Вселенной и, в конце концов, историей, и его – перед собственной совестью.

А я с нетерпением изучал цветастые повозки: разрисованные пёстрые занавески на них кое-где отдёргивались, и любопытные лица циркачей вопросительно оглядывали нашу странно появившуюся команду. Наконец раздалось радостное:
-- Баро!! – и мне навстречу, приветливо раскинув руки, бросился Эквиль.

Эквиль Кассиус Морус – личность эпическая и многогранная. Однако самый большой его талант – это умение найти применение самым неудобным и бесполезным вещам. К примеру таким, как детёныши монстров.
Внимательно оглядев каменную клеть с гунилятами, Эквиль уверенно кивнул:
-- Загонщики!
И принялся за работу, избавив меня от ответственности за мелких и от их самих.

Шерхан

Глубокий, словно пришедший из глубин самых тёмных пещер сумрак окутывал погасшие факелы в коридоре. Магические светильники ослабли, не способные развеять павшую на магистрат завесу, а пронизывающий до самых костей холод заражал отчаянием и бессилием.
В этот недобрый час я бледным призраком обходил этажи вверенного мне здания. Решившие поиграть с тем, что не понимают, надеялись, что они смогут легко Игниса убрать, когда в нём отпадёт нужда. Никто и ничего в тёмном городе не меняется. Только погрузившись в пески я понял, какой была моя жизнь прежде и на что обрёк свой отряд, согласившись служить советнику Мэллори, погребальный кокон ему землёй.
А тем временем в тенетах увязли все, которые явились за головой моего друга. Наёмные убийцы, цепные псы наших врагов -- вырвите ли свою жизнь промеж костлявых пальцев самой Пустыни или сдадитесь, принеся себя ей в дар? А, может, откажетесь от выбора? Пока я не пришёл, у вас есть время. И шанс.
Решайтесь.
***
Игнис Фароу работал в своём кабинете. Позднее время его не смущало; даже когда мы ещё были людьми и ловцами удачи, он засыпал позже всех. Вечно задумчивый, усталый, с мешками под глазами, с морщинами на лбу и возле глаз, но когда доходило до дела, откуда только силы и смекалка брались? Вот и сейчас, он сидел за столом и перебирал листы из папок. Договор между Морн-Карасом и Коркатталем, прошения городских гильдий и отчёты чиновников, выписка из казны и множество других важных документов.
-- Все в порядке? -- спросил он.
-- В порядке. И здоровы, -- ответил я и сел в соседнее кресло. -- Не потревожат.
Игнис поднял взгляд. В нём мерцали искры ночных звёзд:
-- Спасибо, что отпустил их.
На мгновение он словно бы помолодел, став тем юным парнем, который мечтал о невозможном. А потом оно прошло и я увидел человека, который то самое невозможное делает действительным. Как тогда, когда он выиграл наши жизни у Хозяйки песков.

Мурка

О.Х. ау О.Ы. Таякгюкчча ткргкуча. Ватск вгаэукчоб тмкэш.

Вгоякутуяфъ, тяжмжкцёп О.Х.

Я нкжсюы Жчймкб Зтраятро фйжсатш нжргквоуштб йатужуаэча чжйлмча. Цкчб зкгфу я яакччёк ваыайё, фйжлутб чжзсъйжуш нж васоуоэктроцо йяомкчобцо ончфуго.

Р тамжскчоъ, варж чк чжюлс чоржроы нжьквар, рауагёцо цамча зёса зё яатвасшнаяжуштб я тсфэжк чказыайоцато, эуазё тякгичфуш йкптуяфъдкиа тфякгкчж осо йжмк ткгшлнча ваюжучфуш киа ясжтуш. Вгатуп чжгай васшнфкутб азюогчёцо вгжяжцо, чж цктужы вготфутуяфку чкрауагжб яёзагчатуш. Ржнчаргжйая чкджйча чжржнёяжъу.

Йжмк чкйжяча вготакйочлччёк нкцсо Ргфюйж яа исжяк т сагйац Тжгцап, о ук я зсомжпюкк ягкцб вгкйтужясбъутб всаыап цоюкчшъ – тжц сагй о киа цочотугё вго йяагк вжчж Жчймкб васшнфъутб ткпэжт жяуагоукуац о вавфсбгчатушъ, ж азёэчёк игжмйжчк ргжпчк йаяасшчё чаяёцо вжыаучёцо нкцсбцо о яаятъ вкгктксбъутб ьксёцо йкгкячбцо.

Твкюф тааздоуш, эуа цао авжткчоб яёнёяжку йаякгкччак соьа ясжтуоуксб Зфраятро – игжх Ткяосоп Затрачтроп, ж йжмк ч кач тжц, ж киа вацадчор о агфмкчаткь, чкруа агр Хкйау. Ваиаяжгояжъу, эуа оцкчча ач туаоу нж ватскйзоцо йатуоичфуёцо йовсацжуоэктроцо фтвкыжцо, ж оцкчча, вготакйочкчок Ргфюйж о, б вотжс гжчкк, жсшбчт т йаяасшча засшюап тужкп игохачая. Р уацф мк, ваиаяжгояжъу, эуа ач чжюлс чкроп цжиоэктроп жгукхжру нчжэоуксшчап тосё, йксжъдоп киа вгжруоэктро чквазкйоцёц вгауоячорац, о щуа вго уац, эуа а члц о ужр иаяагосо, ржр а тяогквац яаочк.

Вгкйватёсар йсб атсжзскчоб чёчкючкп ясжтуо чж йжччац щужвк б чк яомф. Айчжра, ыауб яакччжб цадш ваняасбку Цфгцкссжюфцф нжйфцжуштб а гжтюогкчоо тяаоы нкцксш вфулц яаагфмлччап ржцвжчоо, йжмк цкмйф цочотугжцо я эжтучёы зкткйжы чк азтфмйжкутб всжчая йжсшчкпюкп щртвжчтоо ужроц тватазац. Цаиф вгкйвасамоуш, эуа ктсо о зфйку вжч Зфраятро тугкцоуштб гжтвгатугжчоуш тяал ясобчок, уа васоуоэктроцо осо щрачацоэктроцо цкуайжцо о йаиаяаглччатубцо.

Т фяжмкчокц О. Ы.

Маджик

Донесение Гризли-Тау, адаптированная версия:

Внедрение завершено успешно.

Федот – не тот. Аннушка – шпион Гроссмейстера. Хабибка – двойной агент. Глашка, которая прачка, гонит дезу. А Изольда – дура болтливая, сплетница и доносчица, хоть девка и красивая, и всё при ней.

Куклы Ур Фина прикидываются куклами. Это элитные бойцы спецподразделений, посредством имитации купли-продажи нестандартных игрушек передислоцирующиеся согласно стратегическому плану. Птица, временами сидящая на плече Ура – координатор.

Грифоны – манипуляторы. Акции «Зелёный туман» и «Морок в пустыне» спланированы и осуществлены ими. Десять грифонов – засланцы. Переселение крестьян Кружда спровоцировано грифонским тайным союзом «Без десяти», диверсия «Хворь посевов» -- дело лап их лазутчиков.

Группа «Ярые светила» финансируется через подставных лиц высокопоставленными чиновниками из Оркостана. Купленными.
В Седых Гнилушках размещена секретная алхимическая лаборатория, отходы и реагенты которой тайно складируются в -- якобы золотоносных -- шахтах восточнее деревни.

Стрижающий меч – вероятно обманка. Дословно: «Артефакт отбыл по назначению. Хе-хе.»
Финист – вызывающий недоумение.
Общее впечатление – готовится почва для сближения Морна и Мурма. Цель – встреча полномочных лидеров для совместных двухсторонних переговоров.

--

Шерхан

Дорогая Феоктинья Филатовна!

Утром приехал на рынок, а там изобилие сказочное, глаза разбегаются. Нет только зелёных чернил, но ты сама понимаешь, это несущественно. Купил двух поросят, здоровые такие, сало под кожей прямо так и гуляет. Помощнику моему очень понравились, отправил их вместе с ним на подарок барину, пусть хвори обойдут его дом стороной!

Сегодня на рынке присмотрел брёвна для нашей избы, напиши мне, какие потребуются. Кстати, спрашивала насчёт прошлогоднего урожая винограда, так здесь из него вино прекрасное делают, уже отправил тебе бочку.

Пока писал, вспомнил, что меня просили оценить несколько участков земли. Говорят, в них можно вложиться, но я не уверен, что это хорошая мысль. Но барину они нравятся, он даже вольную написал крепостным, чтобы они не за страх, а за живот пахали.

Ещё не могу не сказать, что до меня дошли слухи о пришлом байстрюке. Если хочешь знать моего мнения, гони его прочь, пока он на шею не сел. Бедных родственников нам только не хватало.

Хорошо ещё то, что помощник у меня смышлёный. Нашёл в обочине кошелёк и отнёс хозяину. Другие бы сказали, что дурак, а я говорю, молодец. Потому что хозяин был приближённый к барину и весьма обрадовался находке. Так что теперь мы оба желанные гости у него дома.

Как же хороша ты, голубушка!
Искренне, твой Хватомир.

Мурка

Подлетая к Мурмеллашуму Федот, как и всегда в последнее время, ощущал радостное волнение. Город с высоты птичьего, или, если сказать точнее, грифоньего полёта выглядел величественно и неотразимо. Нежно оранжевые с лиловым отливом лучи заходящего солнца окрашивали светлые стены городских зданий в мягкие, тёплые оттенки, а черепичные крыши казались отлитыми из золотых слитков. Моросивший в течение дня дождь оставил после себя лужи на улицах, которые теперь испарялись, скрывая город в кремовом тумане.

Приземлившись позади дворцовых казарм, где с недавних пор располагалась территория, отведённая грифонам, орк первым делом потребовал ввести его в курс последних новостей. Явившийся почти мгновенно камердинер, уже почтенных лет гоблин с роскошными густыми усами и седыми бакенбардами, степенно и важно рассказал, что его сиятельство господин Анджей отбыл в заграничную дипломатическую поездку, взяв с собой значительную свиту, а также графа Севилия Босконского с небольшим отрядом.

Слуга не знал, или ему не было велено говорить, куда они направились. Федота такое положение вещей сильно смутило, поскольку не в правилах графа было уезжать куда-то, не предупредив его об этом. Решив, что он сможет что-то узнать у дочери графа – Моники, он решил её разыскать. К своему удивлению он нашёл её на плацу, упражняющейся в стрельбе из лука. На невысказанный вопрос орка Моника ответила, что пока его не было, многое переменилось, и она больше не чувствует себя в безопасности.

Да, она знала, куда отправился граф, но это было тайной, и она не хотела говорить об этом на открытом месте, в окружении солдат, прислуги и других людей, которых к вечеру выходило на свежий воздух довольно много.

Поманив Федота за собой, она скрылась в прохладной тени коридоров замка.

Маджик

Орёл, степенно и безмятежно нарезающий круги в поднебесье, отследил благополучное перемещение шпиона в пункт назначения, и неторопливо спланировал к одинокой горе.
Баро сидел на вершине, задумчиво глядя на юго-восток.
Орёл кувырнулся и превратился в наставника Магнуса ФФ.
-- Всё прошло успешно. Пока разнесут сведения, пока проверят…На время мы в безопасности. – Магнумус расправил складки мантии и пригладил растрепавшуюся в превращениях шевелюру. -- Я вот думаю…а нужен ли нам мир? Может хватит нам Северо-Запада. А? Даём неограниченные привилегии магам и вводим, наконец, упорядоченную эксплуатацию потоков – и все таланты мира сами стекутся к нам!
-- Нет, -- вздохнул Баро, -- мы не можем осчастливить только часть от большого мира. Нам придётся захватывать мир, даже если не сильно и хочется. Счастье должно быть всеобщим, а магия – чистой и вольной стихией!
Они вздохнули и замолчали, вновь разглядывая юго-восток – на этот раз словно уже примеряясь, как половчее приступить к задаче.
Наконец Баро прервал молчание:
-- Как там Загонщики? Готовы?

Шерхан

Барельеф рядом со складами словно и не заметил, что прошло больше четверти века. Всё те же шлюпки под парусами, плывущие между облаков, те же суда, раскидистые поля далеко внизу. Но теперь я видел больше. Там, в подёрнутой перьями вышине, мерцала мечта одарённого скульптора. Солнце. Солнце в лохмотьях Покрова. Свободное, как и ходящие по небу. Как и мы...
Чего я хотел раньше? Найти воздушный флот? Построить свой летучий корабль? Да, хотел. И не понимал, что это лишь внешнее. Метафора. Что не все сказки можно провести в жизнь по нарисованной мечте. Что можно остаться скованным даже в небе. А можно поймать крыльями ветер здесь, на земле.
Небо, небо, символ мой. Пламя, пламя, имя моё. Как же вы далеки... Как поздно я понял, что летучий корабль нужно строить для других, не для себя. Что ж, если мой путь закончится в песках, то из долины павшей тени я увижу, как вы все поднимаетесь к солнцу. Осталось только завершить начатое, а после, как сказал бы Финист, надеяться на лучше.
Хе-хе, легко сказать... Если бы смахнуть всю ту вековую мерзость, которая прилипла к Морн-Карасу, было б так же просто, как провести ладонью по стеле, даже тогда пришлось бы потрудиться. Мда, теперь все пальцы в пыли...

Мурка

Сынок, вот уже пять лет я пишу этот дневник для тебя.

На протяжении этого времени со мной не приключалось ничего выдающегося, почти (в тех летающих свиньях и реальности явления трёхголового ягнёнка месяц назад я до сих пор не совсем уверен), но сегодня произошло что-то просто из ряда вон!

Сидим мы, значит, нашим клубом любителей… захватывающего чтива в деревенской… библиотеке. Читаем.

Тут с улицы шум, гам, крики. Выбегаем мы с мужиками на улицу, кто с чем, кто с… книгой, кто… с другой книгой.

А по центральной улице в сторону города идут отряды солдат, как мне потом рассказали, Мурмеллашумские! Представляешь?

Я не знаю, кто будет командовать нами через год иль два, да даже через неделю! Но вот сегодня я видел, как довольно большой отряд Мурмеллашумских солдат промаршировал по нашей деревне в сторону города, а это что-то, да значит!

В деревне мнения разделились. С одной стороны, люди считают, что в Мурмеллашуме дела идут как надо: правитель хороший, справедливый, земли много плодородной, законы справедливые, к крестьянам отношение нормальное, знать не буйствует. С другой стороны: чего ето они тогда с вооружённым отрядом у нас забыли? Сидели бы себе там, у себя, да и к другим не совались. Вопрос.

Ну и летели в них, пока они проходили, попеременно, то цветы и дамские чепчики, то овощи и фрукты всякие, из тех, что твёрдые али маркие.

К их чести, надо сказать, что и те и другие «снаряды» солдаты приветствовали одинаковыми улыбками. Никакой агрессии к нам не проявляли, да и если припомнить, то и форма на них была свежая, доспехи чистые, значит и в бою они давно не были, даром, что до города час пути.

П.с. Когда ты будешь читать этот дневник, на месте библиотеки могут построить кабак. Внимания не обращай, никого не слушай.

Маджик

«…живём потихоньку. А гунилки повыросли – сами-то тварины огроменные, а к Хваньке и Хведьке ластятся, что котята. И мальцы к ним привыкли – давеча забрали одного, на спытания, так Ехвиль сказывал – так Хвенька-то чуть не разревелся, думал всё, мол, не свидятся боле. Спытания-то и верно гиблые: дядько Баров птицей оборотился, да и прознал, что в леске неподалёку лихие людишки затаились, да не босота, а с сабельками да при ножах. На йих-то гунилку и погнали. Дык йон жеж, хошь и видом-то страшон, и магицки зменёный, а птенец птенцом ещё, по разумению-то! Вот Хвенька-то и запузырился с печали. Ночь не спал, кручинился так.
А поутру примчался пяток гунилышей – точь в точь тот прежний! И давай к Хвеньке-то ластиться -- все, как один, одинаковы с лица. Только в кровищще спёхшейся все змазаны…
Но Хвеньке-то ет что -- радый был сильно. А сам-Баро, и Максель-дядька, и Ехвиль радые пуще яво были – спытания, мол, прошёл, теперича и остальных станут спытывать.
А что заместо одного пяток – так про то мне мальцы растолковали. Регнерация ето у них магицкая, быстрая. Вроде б как ежели режешь гунилку, так с кажного куска новый птиц вырастает. И ж не просто так – всякий из них обидчика запоминает. Ну и мстит, стол быть люто.
Мальцам я не сказывал, а приметил – вернулись-то птахи сытыми… Я к Баро – мол, понял я, не ящерок они теперь жрут! Вертай нас до дому – я-то что, а ежели гунилки мальцов схарчить вздумают? А тот – мол, ничего йим не грозит, гунилки не тронут, пока сами-то не нападаете. А харчей йим и без вас хватит – вражин-то по лесам да трактам немеряно. Армия, мол, ет яво тяперя. Вон жеж воно как!»

Шерхан

«Восьмое мудрохлада запомнится всем надолго... Началось всё позавчера, когда прибыли гвардейцы Фароу из Морн-Караса. Их главный, Финист, разговаривал со старостой. Стояли за околицей, беседовали хоть и в полный голос, но никто из наших не расслышал, о чём. Даже Прасковья, а на что она любит уши греть! Потом гвардейцы начертили охранные обереги и попросили никого никуда не выходить в ближайшие дни.

Как только гвардейцы ушли, староста созвал всех и сказал, чтобы мы расчистили погреба и перенесли припасы, кто того не сделал, а потом готовились по первому звуку колокола прятаться. Как сказал староста, стражники отправились наказывать шайку пустынных демонов, которые нападали на окрестные деревни. Дрянь люди, но среди них, по слухам, был настоящий демон. И он один мог всех нас положить.

Восьмое мудрохлада до полудня был тих. Выпал мелкий снег и засыпал обереги. А вот после полудня Гришка-дурачок закричал: "Разбойники!" Сразу же все по домам и схоронились. А я... Говорила мне мама, не играть в героев по ночам, а я её не слушал. Поэтому увидел, как несколько гвардейцев Фароу загоняли потрёпанного демонюгу с крыльями в два раза больше тела и рогатой головой. Он бросался огнём, а гвардеец в бинтах (клянусь!) отбивал его пыльным облаком. Воняло серой страшно. И кровью.

Помню, как демон взревел, когда пылевые кинжалы разорвали его крыло. А потом их командир подошёл и отрубил песчаным мечом голову атамана самой свирепой шайки Великой Пустыни.

Почему он был в бинтах?!»

Маджик

-- Ты помнишь, Магнус, чего мы начали? С городишки, где ничего не происходит, и где магия – такая же скука и обыденность, как ворона на заборе. А теперь… теперь полмира вспомнили о волшебстве, о счастье жить бок о бок с чудом, видеть его, знать. Что оно есть, призывать на помощь…
-- Баро. Ты неисправим! Кроме твоих мечтаний есть и просто люди. С просто-жизнью и просто-делами. С просто-отношениями, которые, заметь, Неидеальны – и были такими раньше, и будут всегда. И потом, люди просто нуждаются в управлении! Что бы они ни говорили, как бы ни сочиняли всяких свобод и сознательностей – реальность такова, что без управления они сбиваются в стадо. Да ты и сам убедишься в этом через пару-тройку недель, когда гунилки преподнесут тебе мир на блюдце с каёмкой. Кстати, что станешь делать, когда их будет перебор?
-- Они самоотрегулируются. К формуле гиперрегенерации прибавлен каинизм: когда внешняя агрессия будет отсутствовать включится механизм саморегуляции видовой численности. То есть попросту – когда некому станет рубить их на части, они начнут расклёвывать друг друга, начав с самых агрессивных и неуравновешенных. И сведут общее число к оптимальному минимуму.
-- Допустим. А ты? Станешь регулировать людские тяжбы или всё-таки продолжишь совершенствовать магию?
-- Конечно второе! Как только магия займёт достойное – и подобающее! – место в едином мире, я снова займусь наукой. А управление, правление, ну и всё, о чём ты говорил – этим займутся те, кто не будут мне – нам! – мешать. И путать карты. Те, что согласны принять такие условия.
-- Вот насчёт этого… Баро. У меня на примете есть несколько кандидатур. В первую очередь обрати внимание: Мурмелашум, Морн-Карас…Итак, в первом есть некто…
-------------

Шерхан

Отступая, разбойники попытались обрушить своды пещеры и похоронить нападавших, но ни одна из бочек с чёрной алхимией не взорвалась достаточно сильно, чтобы расколоть потолки. Гарь, копоть, едкий дым наполнили все переходы убежища шайки «Демонов пустыни», сразив всех бандитов невыносимым кашлем и жжением в глазах. Нападающие словно заранее знали, чем всё закончится. Они вязали сдавшихся налётчиков, не снимая масок. Ни единого слова, ни единого лишнего движения — бывшие «Ярые светила» многому научились со времени их отчаянного бегства.

К рассвету всех оставшихся разбойников вывели наружу и посадили по клеткам. До Морн-Караса было не меньше пяти дневных переходов, но механы любезно одолжили гвардии Игниса несколько творений, благодаря которым можно было добраться в два раза быстрее. Отряд двинулся, оставляя позади разгромленное и опустошённое бандитское логово.

Казнили всех участников шайки через несколько дней, когда уже было ясно, что ничего больше никто из «Демонов пустынь» не расскажет. Повезло только самому молодому, хотя назвать то везением сложно. Его приговорили к каторжным работам на руднике. Через месяц он бесследно пропал из барака, поставив на уши и заключённых, и надзирателей, но шум быстро замяли. Пандорцем больше, пандорцем меньше, какая разница? Всё равно долго в медных копях не протянул бы.

Самой значимой находкой среди всего награбленного шайкой стал тайник с бумагами. Оказалось, это были личные документы атамана, которых он попросту не смог перепрятать или уничтожить — не ожидал демон того, что на встречу явятся не обычные смертные, а одарённые. Шифр, которым пользовался главарь, умельцы торговых домов взломали за несколько дней. И вот тут начались неприятные откровения.

«Демоны пустыни», как и «Ярые светила» когда-то, работали на некоего высокопоставленного сановника, которого атаман называл не иначе, как «Ваша Недоброжелательность» или «Malevolence». Но не это оказалось самой зловещей находкой среди расшифрованных записей... Атаман шайки похищал пандорцев для своего патрона из деревень и разграбленных обозов. И не он один: не только по краям Пустыни, но и возле гор Крушда, лесов Кайлердора, озёр Штиля — там тоже действовали слуги чернокнижника. По крайней мере, так было ещё полгода назад. Но ни единой зацепки в документах, только косвенные упоминания, из которых нельзя не узнать ни личность патрона и его подчинённых, ни родной город, в котором тот сановник живёт обычной жизнью. И хотя у Финиста и у Абеля, главы торговой гильдии Морн-Караса, были предположения, кто же этот колдун и оккультист, Игнис их отрицал: тот чародей с севера, Баро, о котором доходили слухи, совершенно иная персона. И уж тем более, граф из Мурмеллашума, Анджей Буковски.

Как бы то ни было на самом деле, угроза, самый кончик которой им удалось нащупать, нависла не над одним и даже не над двумя городами. Массовые похищения пандорцев, появление хитроумных одержимых, существование чернокнижника великой силы, способного держать в подчинении ни много ни мало, а больше десяти демонов — это всё вынуждало нарушить принятые в незапамятные времена договорённости. Восемь городов безмятежно спали на протяжении веков. Теперь оставалось надеяться, что всё не слишком поздно.

Морн-Карас очнулся от дрёмы. Пришло время остальным полисам расправить плечи. Иначе... На них возложат ярмо. И если «Ярые светила» хорошо усвоили урок мачехи-Пустыни, то любое ярмо такого рода для истинных хозяев жизни лишь ступенька к собственному возвышению.

Мурка

Федот следовал за Моникой, всё дальше углубляясь в лабиринты замковых коридоров и спускаясь ниже и ниже. Они шли уже несколько минут, и орку стало казаться, что он уже не узнаёт этих залов, переходов и тоннелей, хотя раньше он был уверен, что знает все дворцовые пути и ходы. Но тревожные мысли почему-то не казались ему достаточным основанием задать вопрос вслух, а Моника продолжала идти вперёд уверенно, не оглядываясь. Ещё через какое-то время это стало казаться естественным, и уже не вызывало беспокойства.

Проходя очередной подземный перекрёсток, Федот вдруг почувствовал сильный порыв холодного ветра, непонятно откуда взявшегося в помещении, да ещё и по всей видимости глубоко под стенами. Свежий воздух подействовал на орка отрезвляюще, и он вдруг понял, что не может точно сказать, как долго он уже идёт за Моникой. За первым вопросом последовали другие: почему она ни разу не обернулась, почему она молчит, а он ничего у неё не спрашивает, зачем они вообще куда-то идут, ведь они могли поговорить наедине и без лишних свидетелей в одной из многочисленных комнат дворца наверху.

Федоту всегда нравилась Моника. Он, будучи орком, выросшим с людьми, считал её внешне привлекательной, для человеческой женщины, конечно. Она была достаточно умна, чтобы давать иногда дельные советы, знала военную науку, могла постоять за себя в рукопашной схватке, неплохо стреляла из лука. В общем, определённые романтические перспективы с ней орком не раз рассматривались. Однако в данный момент это не помешало Федоту трезво оценить ситуацию и не без оснований предположить, что это ловушка. Он решил, что о роли Моники он узнает позднее, а сейчас лучше следовать за ней, притворившись, что морок ещё действует, и разузнать её истинные намерения.

Анджей Буковски всегда ценил преданность Севилия Босконского и его вклад в процветание Мурмеллашума, которое соответственно означало процветание самого Анджея. Он никогда не считал необходимым разбираться в тонкостях перетекания общественного благополучия в личное и обратно, ограничиваясь общим пониманием того, что большее количество земель и подданных означает больше налогов для казны, а это, в свою очередь обеспечивает удовлетворение его скромных, а иногда и не очень запросов. Вклад графа чаще всего выражался в толковых советах по присоединению новых территорий или управлению имеющимися. Время от времени по совету Севилия Анджей развлекал подданных войнами, изредка позволял вассалам устраивать небольшие междуусобные конфликты, приближая по мере необходимости того или иного князя или графа. Неизменным оставался только фаворитизм графа Босконского, редко просящего для себя каких-то преференций.

И в этот раз, когда граф предложил владыке Буковски, взяв небольшой отряд совершить молниеносный рейд с целью захватить Кайлердор, у последнего не возникло серьёзных подозрений по этому поводу. Единственное, что смущало Анджея – необходимость лично находиться в непосредственной близости от потенциального сражения, однако, Севилий заверил его, что риск военного столкновения на самом деле очень мал, и город почти готов сдаться без крови, а вот факт его присутствия положительно скажется на образе лидера, придав ему некий почти что геройский ореол.

Они оказались в довольно просторной зале, больше напоминавшей какую-от пещеру, высокий свод которой утопал в темноте несмотря факела, расположенные на стенах. Отойдя на порядочное расстояние от входа, Федот уже не смог бы сразу заметить выход, так как проход терялся в тенях, которыми было наполнено это помещение. Он был наготове, но всё равно удивился, когда, дойдя примерно до середины каверны, Моника развернулась и не говоря ни слова кинулась в атаку, занеся для удара длинный узкий кинжал из тёмной стали.

…

Анджей с удивлением смотрел на тёмно-алое пятно, расплывающееся на груди его прекрасного, сшитого на заказ из светлой парчи, камзоле. Первой эмоцией была страшная обида и злость, но не от понимания того, что ему нанесён смертельный удар, а от того, что бесповоротно испорчен отличный наряд. Он хотел было вскрикнуть, проклясть предателя, позвать охрану, но не смог. Из лёгких вырвался лишь хриплый стон, и только лишь спустя несколько долгих секунд владыка почувствовал сильную боль. Она, однако, продлилась недолго. Буковски почувствовал, как теряет сознание, погружаясь в холодную пустоту.