Тёмная, густая туча с Юга неотвратимо заливала всё небо над Штилем. Люди с Ярмарки с недоумением поглядывали на небосвод и, тихонько вознося молитвы-бормотания Святоматери и Хранителям, чертыхаясь, толкались и спешили по домам-избушкам. Горласто крича-рыча, орки-рыболовы, орки-охотники и прочие орки-торговцы отгоняли ленивых сонных мух от своих лавок, сгребая свои товары. Эльфы из Велистиана, торгующие спелыми, жаркими яблоками, оставшимися с ярмарки в Оркостане, ушли за час до пришествия тучи, никого не предупредив.

Лишь гоблины-мастеровые, торгующие всяческими хитрыми устройствами, не беспокоились. Для определения погоды у них свои способы, ничуть не хуже, чем у эльфов. Всё в срок.

Посреди площади, высоко задрав голову к небу, стоял высокий и жилистый гоблин в ярко-багряном плаще, подбитом мехом северного пушного зверька. Подслеповата щурил свой один-единственный глаз в тёмное, густое небо, шлёпал разбитыми и обветренными губами. Мир вокруг него замер, время загустело - всё сомнения отпали, гоблин – маг.

Запнулся и чуть-чуть не упал молодой парень-не парень, девица-не девица, заглядевшись на чудного старика-ветерана. Да-а-а, чудные тела творятся в вольницах порою! Мотнув головой раз-другой, поплотнее запахнув плащ, натянув капюшон почти прозрачного, изношенного до дыр плаща, некогда сшитого из тряпья, найденного на помойке, человеческий ребёнок предпочёл ускорить шаг, пока тяжёлые капли уже начинали прибивать пыль орчанских пустынь к земле.

Пиний – так звали паренька-девицу – был не отсюда, и внешность его непростительно бледна на фоне южных, смольных людей песков и животных чёрт орков. Он с Севера, из Озёрного Города, а, может быть, даже дальше, теперь проживает в Штиле, в людской слободе.

Поплутав по улочкам, Льновый вышел к местной харчевне. Он хочет узнать, почему Хранитель не отзывается на молитвы. Вокруг корчмы толпилась разномастная шайка: боец «того самого» Серого Ордена – на нём Пиний задержал взгляд, с жадностью смотря на обмундирование с «пташкой» - отряд орков, но скорее даже банда, и тот самый гоблин-маг.

Пиний от греха подальше отвернулся, но даже так чувствовал голодный, злой взгляд одноглазого. Прогремел гром, и орки взволновались. Звонко бряцнул мечом серый плащ, и, словно углядев через стену всё, что было на улице, отпёр дверь кормчий. Все вошли.

Занял Пиний самый скромный столик, в тёмном углу, пахнущим блевотиной и котами, и развернул письмо от друга. Раздались шаги, и, наспех скомкав письмо, мальчик поднял выцветшие зелёные глаза на подошедшего.

- Ты хочешь знать, что за мистическая гроза в начале жаркого тут, в Штиле? – голос мага оказался ему под стать, с хрипотцой. – Вижу, вижу, – и сел за стул, оказавшись почти вровень в подростком-человеком. С возрастающей паникой Пиний смотрел на качающийся амулет – оберег из… Кости? – Не зови Хранителя, не ответит он. И богам своим не молись, тех и вовсе нет. Лучше подними кубок вина, что застал грозу дома, а не по дороге в бою с даппи или, что ещё хуже, рассерженной эльфкой! - и внимательно приглядевшись, спросил: - Знаешь, почему гроза, знаешь, ну?

- Солнца нет, и Святоматерь не зрит, - голос подвёл, и последняя фраза ушла по тональности куда-то вверх.

- А, значит, униат? Ну-ну. Про солнце верного сказал: чего нет, того нет – но не прав ты, э-э-э, брат, не прав! Всё дело в грозе, - и, подавшись вперёд, почти интимно прошептал: - Она разумна.

На секунду Пиний был оглушён похабным смехом орков, затем смотрел на странного мага-гоблина, без сомнений блаженного, пустым взглядом, чтобы спросить: «Что?»

- Да, именно, - гоблин потёр руки, - именно! Я тоже так думал. Видишь ли, я сам был героем, странствующим по Пандоре, но судьба меня завела на Север, и там одно племя с… как же его звали! А, не важно! В общем, у них было предание о Громобое, который приходит в этот мир, чтобы сжечь всё. Не смотри так, униат, знаю, что вы к огню трепетно относитесь, но это правда! Эта туча- колесница; уверен, в Штиле уже что-нибудь горит.

Юный бродяга наклонил голову, волосы закрыли лицо, сам съёжился. Гоблин напротив, оживлялся, потирал руки и коротенько ухмылялся.

- Нет, людские легенды – глупости, конечно, но теперь… Теперь я уверен, мои поиски – это не зря, это очень не зря. Громобой - это кто-то, не записанный в Книге Правды, наверняка, - дальше слова гоблина-ветерана не занимали подростка. Гоблин – сумасшедший, дело закрыто.

- Прощайте, надеюсь, боле мы не свидимся, - твёрдо попрощавшись, Пиний ушёл. Его ждали дороги, жизнь и ветхий домик в подворотне, в одной из самых криминальных слобод Штиля, города-самоиронии.

Маг, старый маг же лишь рассмеялся и подозвал орчанку-разносчицу, заказывая терпкое вино. Он-то знал, что сделал великое открытие среди богословов.

Пиний Льновый, не смущаясь дождя, побежал к себе. И на месте своей развалюхи с клопами и нестираными носками нашёл лишь пепелище в огромной луже.