***

– Здравствуйте, – чуть устало, чуть безразлично поприветствовал гоблин-кассир очередного клиента. – Список цен в соответствии с доступными местами и зрительскими зонами указан на информационном табло. Прошу не задерживаться с выбором.

– Кассир, гоблин, устал, – услышал он в ответ быструю и какую-то механическую речь. – Пятьдесят монет на людской? Нет. Не пробьёт. Дай смешанный за сто.

– Фай Лах, опять ты? – обречённо спросил кассир.

– Сказать "нет"? Поздно – опознал. Сказать "да"? Предпочтительный вариант.

– Тогда ты должен понимать, что я не имею права тебя пропустить на трибуну, хоть на людскую, хоть на смешанную, хоть на гоблинскую!

– Гоблин – раса. Маленький, зеленоватый, умный. Это всё я. Значит, я – гоблин. Почему нет?

Кассир раздражённо щёлкнул кнопкой, которая привела в движение ниточку, затронувшую рычаг… который через несколько долей секунды свободного падения ударил по колокольчику.

– Чего? – грубо поинтересовался орк-охранник, возникнув, словно демон пустыни за спиной у гоблина в просторных одеяниях и странной шапке на голове, стоявшего перед кассовым окном.

– Фай Лах опять пытается проникнуть на территорию арены! – плаксиво наябедничал кассир. В ответ орк меланхолично сплюнул и поднял Фай Лаха за шиворот, едва не оторвав воротник мантии.

– Орк злой, сильный, слушать не будет. Рекомендовано ничего не делать. Принято.

– Куда его? – лениво спросил орк.

– Куда подальше! – от всего сердца выдохнул кассир. – Уже в тридцатый раз! Сказано же, воров, лиходеев и душегубов на трибуны не пускать!

– Лиходей? Нет. Душегуб? Нет. Вор? Нет. Благородный вор – да, – поправил висящий в руке орка гоблин. – Отпустите. Уйду сам. Плохие вы.

Кассир за окном вздохнул.

– Ладно, не кидай его в пыль, как в прошлый раз. Раз сказал, что уйдёт – значит уйдёт.

– Слово держу, – поддакнул подвешенный, спрятав руки в карманы, и, ощутив опору под своими ногами, уныло поплёлся к выходу. Выйдя на свежий воздух и прикрыв на секунду глаза (слишком яркий солнечный свет), он пошёл в городок, окидывая цепким взглядом толпящихся в очереди.

"Маг, целитель, нищий, – пробегал он глазами по фигурам. – Воин, закалённый, без кошеля. Человек, некто, богатый. Минус: ворона на рукаве – знак дома Куравусов – честный. Женщина, эльф, нетипичная одежда, толстый кошель. Хм… На поясе нет – грудь, пришитый карман робы, нож справа – левая половина тела. Задумчивая, магичит. Плюс", – гоблин сгорбился, натянул шапку на глаза и подошёл к намеченной жертве.

Никто из очереди на него внимания не обратил, так как гоблин-вор был гением в своём ремесле, единственым в одном роде, и сейчас он казался посредственной серостью. На серость же обычно внимание никто не обращает. Идеальная невидимость. И всё это без грамма магии.

Стоявшие перед Ильэльнаей дварфы уже прошли в полутёмный коридор и сейчас находились у кассы, покупая себе билет. Она с минуты на минуту ждала, когда дойдёт очередь до неё. Если бы не солнце, которое нещадно припекало, эльфийка сейчас бы напевала какую-нибудь геройскую песенку или просто свистела от нечего делать, но поскольку температура была значительно выше, чем в любимых ею лесах Юн-Жута, героине ничего не оставалось, кроме как создавать лёгкое движение ветерка вокруг тела, обильно расходуя магический резерв. Вдобавок, это требовало определённой концентрации, но таким образом Ильэльная хотя бы отстранялась от неожиданного внимания "сочувствующего" рыцаря.

Наконец, очередь дошла и до девушки.

– Здравствуйте, – слегка оживившись от притока свежего воздуха, приветствовал эльфийку гоблин-кассир. – Список цен в соответствии с доступными местами и зрительскими зонами указан на информационном табло. Прошу не задерживаться с выбором.

Ильэльная недолго гадала.

– Билет на эльфийский, первый ряд.

Гоблин сверился с вычеркнутыми номерами сидений на трибунах и со вздохом отказал:

– Эльфийская трибуна полна с верху до низу. Могу предложить человеческую, дварфовую или смешанную трибуну. На дварфовую не советую: очень неудобные скамейки.

– Эм… – ветер, принёсший прохладу в помещение, стих. – Тогда смешанную.

– Место возле самого края Вас устроит? – вежливо спросил гоблин.

– Края чего? – не поняла Ильэльная, уставившись на своего собеседника.

– Ну… Края ворот, из которых выходит один из дуэлянтов. Там не очень хорошая видимость, да и вмонтирован магический кристалл, создающий защитное поле для зрителей. Вам, эльфам, не рекомендуется подвергаться длительному воздействию излучателей, а то это как-то вредит вашим энергоканалам, согласно исследованиям А'Лю Миниэля… Если я правильно помню его имя.

Ильэльная вздохнула.

– Сын знаний, сам посуди, раз пришла, значит устроит. Дашь мне билет, или я могу уходить и не тратить бесценное время, как моё, так твоё?

– Да дам я, дам… – сдался гоблин. – С Вас девятьсот золотых. Место пятидесятое направо от выхода на трибуну. Собственно, сам выход на смешанную трибуну находится дальше по коридору под табличкой "ВР+".

– Спасибо, – рассеяно проговорила Ильэльная, пытаясь нащупать в своём левом внутреннем кармане робы кошель и с нарастающей паникой понимая, что его там нет. – Секунду терпения…

Внезапно до её локтя кто-то дотронулся и осторожно потянул.

– Перводух-Ануайр, чего тебе? – вздрогнув от неожиданности, спросила Ильэльная у какого-то гоблина позади её.

– Хал Йаф, – односложно ответил гоблин с мантией, заправленной в волшебные штаны, на нём выглядевшие, как мышиного цвета панталоны. – Видел вас. Вы потеряли, – и протянул ей кошель. До боли знакомый кошель.

Ильэльная молча протянула руку и приняла его, вся излучая удивление.

– Спасибо, спаситель мой, – наконец выдавила она из себя. – Как могу отблагодарить тебя я?

– Купите билет. Смешанный, сто. Возвращу.

– Конечно, на помощь я помощью отвечаю, как нам, героям, пристало, – на этих словах в глазах гоблина-собеседника промелькнула какая-то мысль, но эльфийка на него уже не смотрела. – Сын знаний, вот деньги, и на просьбу вторую прошу я ответа.

– Пожалуйста, Ваш билет, – кивнул головой кассир, протягивая ей листочек с номером и красивой золотой окаймовкой. – А что за просьба?

– Ещё одно место на смешанный ряд, для гоблина, что оказал мне услугу огромную.

– А кто это? – внезапно насторожился кассир и выглянул из-за лотка с билетами и картой арены.

– Хал Йаф я. Уст эльфа голос: помог ей.

– Хм… – подозрительно прищурился кассир, но признать в стоявшем за эльфийкой гоблине Фай Лаха он не сумел, отчасти благодаря изменившемуся внешнему виду, отчасти благодаря непривычному стилю разговора, отчасти из-за собственной усталости и полумрака в помещении, но в большей мере из-за того, что вор-гений сказал, что уйдёт. И ушёл-таки, ибо он всегда держал своё слово. Вот только про то, что не вернётся, он не упоминал: – Ладно, где собираешься сидеть?

– Где сидеть? Смешанная трибуна, сто злотых, – пожал плечами Фай Лах, в глубине души радуясь, что не прогадал с эльфийкой. Помимо острого аналитического ума он полагался и на предчувствия, а в воровском деле они – второе счастье. Особенно, когда сбываются.

Кассир одним росчерком оформил второй билет:

– Прошу вас. Приятно провести время!

Ильэльная и Фай Лах отошли от кассы и двинулись ко входу на трибуну. Перед тем, как выйти через него на залитые светом площадки и скамейки, гоблин снова тронул эльфийку за рукав.

– Я обещал, – ответил он на её немой вопрос и вручил сто монет, обвёрнутые платочком. Потом он улыбнулся и добавил: – Хал Йаф – хозяин слов.

***

***
Несмотря на неслабые возлияния после посещения арены, Фай Лах шёл по улице вполне нормально, сохраняя равновесие и не позволяя себе распускать руки направо-налево.

Подумать только, стоило взять в помощники героя, как его сразу пустили в святая святых Турнира, даже билет на самый золотоносный ряд выделили. Теперь никто не посмеет усомниться в способностях гоблина-вора, равному гениям своего ремесла!

"Будет время – пойду в Совет. Гении нужны. Я – гений. Я – нужен! Ха-ха-ха!!!"

Завернув за угол одной из близких к аренам улиц (где-то рядом находился лазарет), гоблин, вернее, его нос, внезапно уловил странный запах, напомнивший ему алхимическую лабораторию отца.

"Железо? Кислота? Похоже. Желчь? – гадал он, идя на знакомую вонь. – Не думаю… Запах едкий, ржавый. Где он?"
Проходя мимо подворотни, в которую в здравом уме и трезвом состоянии рассудка он в жизни бы не сунулся, гоблин ощутил настолько сильные испарения, что у него заслезились глаза.

"Сюда", – и он завернул в проулок. Как только глаза привыкли к полутёмному освещению, вор заметил бесформенное пятно почти высохшей жижи, в которой плавали комки густого и тёмно-бурого вещества. Фай Лах склонился на лужей и присел на корточки, заправив полы и рукава своей мантии. Потом он достал свои воровские щипчики и аккуратно изъял из лужи один из комочков. Продавец не лгал: инструмент действительно подходил для грубых алхимических операций.

Поднеся тёмно-гранатовый комок к своим глазам и внимательно приглядевшись, Фай Лах его понюхал и потёр его об землю. Осталась бурая крошка, едва ли не пыль. Кровяная. Почему-то интуиция сейчас вопила “сматывайся!”, но всепобеждающее любопытство заставляло сидеть над лужей.

"Знакомо... Слизь и кислота... Желудочная? Кровь и желудок... Кто ест кровь? Нежить! Однако...Ценнейший ингредиент! Редчайший, на чёрном рынке за сто золотых грамм, и... Кто на меня смотрит?!!"

Фай Лах поднял взгляд и упёрся им в высокого худого человека, стоявшего на другом конце переулка. Тот был одет в обычную одежду горожанина и выглядел слегка усталым и бледноватым. Но у него горели красным зрачки, окружённые чернотой белков.

"Стрига? Нет, женский пол. Упырь? Слишком цельный. Вурдалак? Кожа. Бескуд? Похож. Красные глаза. Когти? Нет. Нет, не то."

– Я шёл на запах маминого пирога... – с придыханием и чарующими нотками в голосе произнёс незнакомец. – Но наткнулся на кровь и смерть... Всегда, отныне и навеки меня сопровождает кровь... Только она... Гоблин, ты оказался здесь на свою беду...
Фай Лах, чувствуя, как весь хмель уходит из него через освобождающийся мочевой пузырь, стал против своей воли отползать от страшного человека.

– Нежить? Вурдалак? – прошептал гоблин, но стоявший в отдалении вампир услышал его слова.

– Не сравнивай меня с обычными трупами! Я воскрешённый, подобно герою, своим благодетелем, обречённый прежде на гибель от жажды в пустыне, а теперь на муки от голода здесь, посреди обилия пищи...

На этих словах вампир словно мигнул и в мгновение ока оказался рядом с кровавой лужей.

– Какой-то дурак из наших исторг свой обед, стремясь сохранить инстинкты охоты и остроту голода. Сказал же нам Учитель, не охотиться в гостевом городе! А он нарушил... Ослушник... Предатель!

– Говоришь мне: убьёшь, – Фай Лах не спрашивал. Он констатировал факт, попутно пытаясь потянуть время для того, чтобы достать свой кинжал, любовно прозванный им "щекотуном". Причём щекотал он ровно как завязки кошельков, так и рёбра конкурентов. Хочешь жить – умей вертеться.

– Конечно. Умный гоблин, – кивнул головой вампир, с удовольствием вдыхая аромат загустевшей эссенции жизни. – Жаль, Мастер и мне запретил охотиться в гостевом городе, но в Оркостане слишком много Воронов, а я голоден до безумия... Но я окажу тебе последнюю милость: помолись перед смертью своим богам.

– Бог гоблинов? – сквозь зубы прошипел Фай Лах, наконец достав кинжал-убивалку. – Четверо Великих!!! Милость?! Твоя ложь!!!

– Смешная пища... – хохотнул вампир и смазался в движении, намереваясь покончить со своей жертвой одним ударом.

"Я хочу жить! Ради мечты! Всё окончится так? Но я же..."
***

Не, ну действительно... :-)