Культ Восьми
         Культ Восьми — таинственное объединение всех, кто имеет магические способности. В отличие от большинства обычных колдунов, волшебников, заклинателей, считающих способность к магии просто дарованием, понимают магию как отметку Восьми, сотворивших этот мир, возвышающую культистов над простыми смертными.
          Своей целью культ считает развитие магического искусства во славу Восьми. (ну и установление власти магов в мире)
          Основоположниками культа являются эльфы. Восемь — не кто иные, как могущественнейшие из Аунайри, непосредственно создавшие этот мир и позволившие своим более слабым собратьям жить в нём в телах из плоти и крови. То есть это есть небольшое искажение общеэльфийского мировоззрения. Люди тоже являются культистами, но рассматривают Пантеон Восьми как богов. Маги других рас обыкновенно делают вид, что принимают версию людей, но для них Культ чаще всего — влияние, связи и доступ к различным магическим знаниям и тайнам.
          В Пантеон Восьми входят: Лас’Исахииан, Великий Дух Воздушной Стихии, Ашар’Изаалирта, Создательница Огня, Аззалин Первородная, Землею Повелевающая, Гидрасалаазар, Великий Дух Воды, Гносеус, Бог познания, Митаар, Богиня Интриги, Петрицикус, Бог Ремесла и Лиллая, Богиня Жизни и Смерти.
          О ритуалах практически ничего не известно, но в любом из них в большом количестве присутствует число 8, и они относятся к колдовству, изменяющему мир определённым образом. Поговаривают, что их поддерживает одна эльфийская гильдия, но это не более чем слухи. Другие же слухи, студенческие, предполагают, что Культ Восьми — преподавательский состав Коллегии Магов Истароста поголовно, но что со студентов из Коллегии взять...

    И ступил Сах’Киаран в подгорные залы. Не человек высек их, что в своей гордыне мнит себя властелином природы, но и не дварф в своём уподоблении Великому Творцу их создал. Магия, древняя и могущественная, смела горные породы и придала им форму, и её отголоски всё ещё были тут.

    И шёл Сах’Киаран, покуда не оказался в зале, чей пол покрывала октограмма. Мягкий свет источала она, а в каждой вершине высилось изваяние. Грубые и изящные, прекрасные, но отталкивающие…

    И были из них четыре перед глазами — высокие и древние... Одно из них источало жар — будто пламя пылало внутри застывшего камня, иное благословляло речной прохладой — будто коснёшься, и окажешься на берегу широкой, полноводной реки, олицетворения водной стихии. Третье… В нём смешались суховей и пронизывающий ледяной ветер, и все прочие ветра. А четвёртое изваяние было суть земная твердь.

    И были четыре из них за спиною Сах’Киарана… Ростом не выше него, эти статуи были словно живые, словно плоть, ставшая камнем. Слышался от них шум кузнечного молота и скрип пера, шёпот заговорщиков и удачный бросок костей, плач новорожденного и предсмертный хрип старика…

    Ибо Они — Восемь. Первые среди Аунайри для перворождённых. Боги для тех, что зовутся людьми. Подмастерья Всетворца для горного народа — дварфов. Великие Духи для кочевников-орков. Боги Они и для всевопрощающих гоблинов, но не дано им Их природу познать. Никогда.

    И преклонил пред Ними голову свою Сах’Киаран, вопрошая… А Они лишь рассмеялись в ответ:

— Чего желал ты? Могущества? Ты обуздал магию, и не отыскать в мире тех, кто достоин бросить тебе вызов. Жаждал власти? Ты вкусил её сполна, познав горечь всех тех забот, что влечёт за собой пьянящий миг овладевания властью. Ты желал найти то, что умерит пламя, горящее в твоей душе… Иди же и ищи дальше!

    И ушёл Сах’Киаран, а Они всё смеялись над могущественным колдуном, которому было под силу осознать многие тайны мироздания, но не заглянуть внутрь себя и понять собственную природу. Ибо каков бы ни был пункт назначения, его влечёт не он, а само странствие. Вечное странствие...